Голод
«поэзии и философии была бы оказана большая услуга, если бы с помощью их нельзя было зарабатывать деньги»
А.Шопенгауэр
Когда я проснулся, война или учения кончились. Можно было выйти из гостиницы подышать свежим воздухом. Обнаружилось, что я хочу есть. Это сразу заставило задуматься о деньгах. Необходимо было, если не банально устроиться на работу, то хотя бы изыскать ещё какой-нибудь способ не умереть с голоду. Может быть, кто-нибудь мне вышлет сюда деньги «до востребования»? Может, она
Эти постоянные круговые возвращения мыслей здорово раздражали меня. Раздражали своей бесплодностью.
Может быть, они того и ждут? Чтобы я умер с голоду? Меня, например, никуда не будут брать на работу, и я вынужден буду пойти на криминал. Тут-то меня
А есть ли мне что терять? Только уж очень не хочется играть в поддавки с ними.
А что, если у меня параноидальный бред и больше ничего? А что, если я давно у них? Сижу в этакой комнате для буйнопомешанных, которые, наверное, бывают только в фильмах и бьюсь в мягкие матрасные стены, воображая на них какую-то мелькающую реальность? Кто такая, наконец, эта она, которая вызвала в моей жизни всё идущие, идущие и никак не могущие остановиться, изменения. Сколько здесь действительно от неё? Сколько
Я хотел сказать от меня. Может быть, от других. Но, кто такие я и другие, похоже, знаю ещё меньше. В её существовании я, по крайней мере, уверен. Она, так или иначе, существует. Хотя бы в моём воображении. Логика. Значит, существует логика. Помилуйте, но ведь нельзя, же выводить из существования «а», существование «я»!
Меня затошнило от этой философии, и от голода. Очень захотелось кого-нибудь ограбить. Но все прохожие на улице как на зло выглядели скорее бедными, чем зажравшимися. Что поделаешь провинция. Тогда нападать на машины. Но для этого недурно иметь хотя бы пистолет. Почему я не воспользовался только что прошедшей войной для того, чтобы прикарманить себе хоть какое-нибудь оружие? Какой я дурак!
Постепенно я пришёл к берегу озера. Песчаный берег, заброшенные раздевалки, вернее скелеты раздевалок. Никакого народа. Даже не мусорно. На вид почти чистая, предположительно тёплая вода. Я решил, что искупаюсь. Можно даже нагишом. Ну ладно уж, не буду искушать нравственность невидимых свидетелей. Купаюсь в трусах, не совсем чистых.
Это купание живо напомнило мне какое-то другое купание. Которое, может быть, мне только снилось. Да, точно снилось. Вряд ли наяву может быть такое смешение в воде грязи, снега и купающихся тел. В какой-то момент мне показалось, что я утонул. Эта мысль в первое мгновение заворожила меня, но уже во второе я испугался. Вода была, однако, холодная, пора вылезать.
Я сидел на скамейке под железными структурами зонтика и стучал зубами. Капли желтоватой влаги катились у меня с посиневших губ. Вокруг не было никого. На том берегу озера росли сосны. Кажется сосны. Везёт же мне на сосновые леса. Можно подумать, что их, в самом деле, много. Захотелось втянуть ноздрями смолистый аромат. И тут же я словно по волшебству почувствовал его. А ведь, и вправду, мог донести его с того берега ветер.
Всё-таки меня преследует сосновый аромат, а не химическая тревога. Это лучше. Солнце светило. Я почти согрелся. Я оделся, хотя и не вполне высох. Надев штаны, и пройдя несколько шагов, я нашёл, что зря не снял мокрые трусы. Надо было бы их хотя бы выжать.
Надо было куда-то податься и чем-то заняться. Я мог бы устроиться работать дворником или внештатным журналистом. В моём понятии эти работы очень похожи как сказал один писатель «разработать культурологические аспекты» Первая работа, правда, мне больше нравится. Она как-то яснее, честнее, и больше времени проводишь на чистом воздухе. Но по дороге мне раньше попалась редакция местной газеты. Газета называлась «Круг». Или это шрифт у вывески был слишком странный, и я перепутал? Впрочем, какое мне дело до названия газеты? Круг так круг.
Вспомнив о своей до сих пор насквозь мокрой заднице, я несколько застеснялся. Но, для уверенности поплевав через левое плечо, решительно переступил порог. За порогом сразу запахло тоской и пылью. За дверью в конце коридора, в серой комнате сидело три человека. Пол одного человека отличался от пола остальных двух. У всех троих на лицах была запечатлена неизбывная, какая-то просто сверхъестественно вечная, скука. Не то от этого их выражения, не то от застарелого несвежего запаха меня опять затошнило. Я едва сдержался, чтобы не блевануть прямо на эту компанию. Может быть, их спасло лишь то, что блевать мне было нечем. Однако, судороги моего горла их нисколько не удивили.
Здравствуйте, сказал я, несколько раз глубоко вдохнув через рот. Я старался засасывать воздух нацеленно, из открытой форточки.
Существо женского пола подняло глаза:
Вы по какому делу?
Хочу устроиться на работу.
Существо женского пола подняло брови:
Кем?
Ну, насколько я понимаю, здесь что-то пишут. Я могу писать.
Существо женского пола поковыряло что-то в клавишах своего компьютера.
Внештатником? догадалось оно.
Я кивнул.
Существо женского пола посмотрело поочередно на двух остальных существ, относящихся к полу мужскому.
Никто из них ничего не сказал. Мне показалось, что один собирается вздохнуть, а второй пожать плечами. Но и этого не произошло.
Дама закурила. Господа последовали её примеру. Я закашлялся от одного вида их дыма. Наверное, я действительно давно бросил курить. Мне уже хотелось сбежать. Может, взять и попросить их, чтобы они меня накормили, просто так, один раз? Или, может быть, ради хохмы набить этим мужикам рожи? Но, может быть, эти только этого от меня и ждут? Рассуждаю как типичный параноик.
Садитесь, наконец сказала дама.
Я зачем-то посмотрел в потолок и сел.
Обшивка стула сразу же плотно прилипла к моему заду. Больше всего на
свете мне теперь хотелось расправить неудобные складки штанов под собой.
Вы приезжий? спросила дама.
Да, я приезжий, ответил я. Так что, могу я на что-то рассчитывать? Любой срочный заказ реклама, репортаж, какая-нибудь коротышка на научную или историческую тему
Но что вы знаете о нашем городе?
Мужчины попрежнему сохраняли мудрое молчание.
Я откашлялся.
Опять долгое молчание. Очень хочется встать и разгладить штаны на жопе.
Дама стряхнула в пепельницу длинную палочку пепла.
Насколько я понимаю, у вас сейчас нет никакой работы?
Я задумался, что ответить.
Мы можем вам предложить работу курьера, сказала она.
Это временно или постоянно? поинтересовался я.
У вас есть паспорт? поинтересовалась она.
А прописка нужна? поинтересовался я.
А что, у вас нет прописки? поинтересовалась она.
Короче, сказал я. Есть у меня и паспорт, и прописка, только московская. Только всё это осталось в номере, в гостинице.
Ну, приносите паспорт, тогда и поговорим, сказала дама.
А до каких вы работаете?
Дама посмотрела на часы:
Ну, если обернётесь за полчаса, возможно, я смогу вам помочь. Всё-таки удивительно милая женщина.
Мужики почему-то закивали. Пардон, но я же не мыслю вслух.
Постойте, сказала дама, когда я уже собрался уйти. А какими судьбами вы из Москвы к нам?
Я почесал горло.
Война, сказал я.
Война? переспросила дама, опять подняв брови.
Мужики закивали.
Ну, я пошёл? спросил я уже совсем по-курьерски.
Идите, кивнула дама.
Запустение
«В этой сумрачной хатедля меня ничего не осталось»
М.В Исаковский
Когда я вернулся в гостиницу, всё уже было кончено. Можно сказать, и самой гостиницы не осталось. Т.е. дом конечно стоял, и даже окна и двери кое-где были целы. Но сразу было ясно, что все сбежали отсюда даже не два-три месяца, а, пожалуй, два-три года тому назад. Всё-таки изумительные вещи творятся со временем!
Все уехали. Я обнаружил только голые стены. Ото всего этого пахло пластиком и цементной пылью. Но если верить моей памяти, моей нормальной памяти, каких-нибудь два с половиной часа назад здесь всё ещё дышало жизнью. Где же запах пота? И даже испарения от носков и портянок показались бы мне теперь милыми, ибо не осталось ничего. Ничего, за что можно было бы зацепиться.
Каким-то шестым чувством, всегда выручавшим автопилотом, нахожу свою комнату. Двери настежь распахнуты, обивка на них разорвана и болтается языками. Внутри мне даже не на что присесть. Но мои чемоданы собраны и стоят на полу посередине. Сколько у меня, оказывается, вещей! Тишина. Только капает вода в туалете. Значит, воду всё же не отключили? Разве что лечь на пол. Паук ползёт по белой пластмассовой стене, ему скользко.
На меня налетает сон. Я хочу уехать? Значит, мой срок кончился? Куда? Но пока мне не хочется шевелиться. Я бессильно сажусь на пол, прямо в пыль. Когда же здесь уберут? Кажется, прошло два года
Программа
«Разве вочреве матери мы учились жить?..»