А Ксенжик стервец. То ли нарочно провоцировал, то ли совсем меня в грош оценил. Прав Рубахин в Белом Доме чем ниже должность, тем больше гонору. Бюрократы етивашувкорень! Ну, поговорили, ну не договорились, не совсем мирно разошлись. Так он что мне теперь мстить собрался?
Откровенный выпад Ксенжика вроде бы не обречен на успех Клара считает. Но, немного подумав, Костя решил, что это дело он так не оставит и что-нибудь предпримет в плане ответных мер. Но не сейчас. Сейчас главное знать говорил ли Рубахин с «папой» по поводу рекомендации в «Альфа-Банк».
На очередное абонент выключен или находится вне зоны досягаемости! покатал на языке словосочетания «Соломон-Болобон, Рубахин-Дурахин» и решил отвезти Кларе представление «Рубина». Хоть что-то пока
Вербицкая продемонстрировала ему письмо подписанное министром строительства Челябинской области.
Вот, пошла на должностное преступление держу у себя и трясусь от страха: вдруг додумаются позвонить управляющему банка.
А ты сама позвони, сказал Инночкин и объяснил, что и как надо сказать главному строителю области.
Вербицкая усмехнулась:
Зачем тебе в Кембридж? Ты уже сейчас законченный интриган.
Но трубку взяла и позвонила в приемную министерства:
Мне господина Серова. Вербицкая, завотделом кредитования юридических лиц, «Альфа-Банк». Здравствуйте, Александр Петрович. Вот я по какому вопросу: тут у меня направление ваше на Ксенжика да-да, но дело в том, что у меня на руках ходатайство перед банком от губернатора области за другого господина. Тоже строителя. Значит, вы не настаиваете? Значит, я правильно вам позвонила? Ну и прекрасно!
Закончив телефонный разговор, Клара, шумно выдохнув, прищелкнула пальцами:
Полцарства за кофе! Смотри, дорогой, как руки трясутся. Это у меня от излишней образованности. Скоро и ты будешь таким.
От недостаточной, подумал Инночкин про образованность кандидата наук, но спорить не стал, а потопал в коридор к кулеру за кофе.
Попив и успокоившись, Клара разговорилась:
Давай после Кембриджа в мой отдел к чуткой и доброй начальнице. Поднатаскаешься и на мое место.
А ты куда?
Под тебя. В производственном, конечно, смысле.
Милая, ты же прекрасно знаешь: я строитель и строить люблю.
Да знаю я, что и кого ты любишь! Я для тебя лишь ступень карьеры, орудие, так сказать, производства.
Ты от меня устала? Инночкин поднялся. Как соскучишься, позвони.
Он уже был у дверей, Клара сказала:
Да это я так, со зла бабского. Знала же, кого полюбила: ты у меня тот еще хам, но хам справедливый зря в бутылку не лезешь и благодарностью за добро преисполнен. Ты не обижайся это пройдет.
Знаю, только не надо меня успокаивать. Я с трехлетнего возраста уяснил, что люди все далеки от идеала. А ты, пока не поздно еще, обрати драгоценное внимание на второго соискателя молодой, разведенный
Ты про Ксенжика?
Про него.
Ага, испугался! Вот иди и подумай, как ведешь себя, неблагодарный.
Вербицкая показала Косте язык.
Рубахин отзвонился через два дня.
Ты прости меня подзагулял.
Да все нормально путевка наша.
Я про «папу» тебе обещал «Папы» не было.
И здесь все устроилось: мы сыграли на его имени враг разбит и позорно бежал.
Мир наш завязан на балансе черного и белого, хорошего и плохого. Самое опасное состояние это когда человек восклицает: остановись, мгновение, ты прекрасно! Но мгновение не замирает, а сразу за ним наступает черная полоса шириной во всю оставшуюся жизнь. И от этого не застрахован никто.
Пусть все будет хорошо, думал Костя Инночкин, просчитывая возможные вариации предстоящей учебы в Кембридже, но еще лучше, когда для полного блаженства или окончательной и громогласной победы всегда не хватает какой-то малости. Так надежней.
3
Прошло два года и еще немного.
А вот и наш Диккенс воротился из Англии! встретил Костю на пороге офиса не самой широкой из своих улыбок Рубахин.
Что-то не так? рука, протянутая для рукопожатия, повисла в воздухе.
Да все не так. Проходи, садись, закуривай. Сейчас на оперативку соберутся специалисты сам и услышишь. Давно приехал?
Костя присел, закурил, ответил:
Четыре дня как в России. Из них два в Челябинске. Визиты к родне, туда-сюда
Четыре дня как в России. Из них два в Челябинске. Визиты к родне, туда-сюда
Теперь на работу? Ну, молодца вовремя: у нас тут сплошной завал.
На этот «завал» горечи у Рубахина скопилось достаточно он бы весь день ее изливал, но тут отворилась дверь, и из приемной в кабинет потянулись специалисты.
Рубахин открыл совещание.
Ошибки строителей бывают разные некоторые можно исправить за счет резервов предприятия, а за иные надо сразу отрывать головы. Вот по Тобольску Что нам скажет уважаемый Мустафа Абрамович? Почему от финнов в адрес нашего предприятия летят рекламации за рекламациями? Почему мы в сроки-то не укладываемся? Если наш объект передадут в другие руки, мы ни хрена не получим от вложенного и заработанного. Вы это-то понимаете, горе-строители?
Барашкин, при упоминании его имени гендиректором, встал и молча стоял в ожидании паузы.
Рубахин кивнул ему:
Ну, говори.
А я с самого начала говорил, заместитель директора по производству любил резать правду-матку в глаза начальству, чтобы потом покаяться и признать ошибки, что Тобольск выставляет нереальные сроки. Уже потому, как оформлены документы, было ясно, что нас там накажут. Что и практикует «Фортуна» в данное время.
Сроки, в сроки почему не укладываетесь? скривился Рубахин будто от зубной боли.
Есть порядок технологических операций, пожал плечами Барашкин. Не выполнив первую, нельзя приступать ко второй.
Ты что, самый умный? набычился гендиректор. Мало людей бери еще.
Мустафа Абрамович снова изобразил недоумение вздернутыми плечами:
Да причем тут люди? Как бы вам образно-то объяснить? Простите, дамы, но Вы, Соломон Венедиктович, хоть втроем, хоть вшестером пользуйте бабу, она вам раньше, чем через девять месяцев не родит.
Народ загудел, закивал соглашаясь мол, бабы такие: им по фигу финские рекламации.
Садись, гинеколог. Я тебя скоро сам буду пользовать, устало махнул Рубахин рукой. А по Зареченску что? Кто нам доложит?
Поднялся главный инженер Рылин.
Там одна беда заказчик дурак.
А ты и не знаешь, как с ними надо обращаться?
Я энергостроитель, а не психиатр.
Да какой ты строитель? махнул Рубахин рукой, а Рылин набычился. Хороший!
В Соломоне Венедиктовиче взыграла его язвительная натура не зная, как и за что поддеть Рылина, плаксиво надул губы:
Если бы у меня в кармане лежал белый накрахмаленный платочек, я бы сейчас прослезился от счастья. Больно уж трогательно ты заявляешь «хороший». Только почему у «хорошего» энергостроителя так хреновато идут дела?
Про дела не знаю, а про платочки жене пеняйте, буркнул Рылин и сел.
Вот так всегда и во всем! притворно ужаснулся Рубахин. А пошли вы все к черту, горе-работнички! Давай, Костян, по рюмке чая за приезд.
Когда специалисты покинули кабинет, хозяин его достал из одного шкафа бутылку, из другого рюмки и поставил на стол. Из ящика стола извлек шоколадку.
Ты чему улыбаешься?
Выпьем с горя? Я из кружки!
Этому тебя в Кембридже научили?
Пушкин в России.
Рубахин выпил, Костя отломил дольку шоколада и отправил в рот.
Что скажешь по поводу?
Разбираться надо с чувством, толком, расстановкой, без суеты и нервотрепки.
Вот и разбирайся. А я, признаться, заи каться скоро буду. Ну, ты меня понял.
Бывают в жизни хорошие дни. С утра просыпаешься бодрый, здоровый, готовый к подвигам трудовым. Выходишь из дома и замираешь от наслаждения, вдыхая запахи лесной свежести и луговых трав, откуда-то проникающих в загазованный воздух мегаполиса.
В такие дни машина заводится с пол оборота, не чихает двигатель, не стучит кардан. Пробок нет до самой работы. А на работе сплошной бедлам! Директор ругается, подчиненные прячутся. Никто не знает, что надо делать и надо ли что-то делать вообще. То ли пипец подкрался к предприятию, то ли еще крадется где-то
Не все так страшно, считает Рубахин.
Разумеется, отвечает Костя, чувствуя в глубине души, на краю сознание звук тревожного колокольчика.
Не надо иметь диплом английского университета, чтобы понять, что если рабочие сидят на своих местах, то с производством не все в порядке. Вялотекущая деятельность специалистов настораживала еще больше.
Кризисный шок предприятия во всей своей красе, поставил диагноз Костя, как его учили кембриджские профессора. Или по-другому: «черная метка» билет на тот свет. Мягкий или плацкартный это уж кому как повезет. Некоторым везет предприятие закрывается, а его руководители и подчиненные расстаются друзьями. Другие, у которых возникли большие долги по зарплате, мучительно агонизируют в бесконечных конфликтах когда верхи уже ничего не могут, а низы ничего не хотят. Но может и повезти, если найдется специалист умеющий разруливать подобные ситуации.