Следующим утром Хольгер вошел в здание Управления, когда стрелки его часов показывали без пятнадцати минут восемь. Сегодня ему нужно было быть на общем брифинге, где Калле расскажет следователям криминальной полиции о происшествиях, новых делах и распределит их среди детективов. Но прежде чем отправиться на брифинг, Вюншу нужно было провести одну важную беседу.
Пауль, а вы же здесь давно работаете
Так точно, с 1912-го года, оберкомиссар Вюнш.
Хольгер был изрядно удивлен этому обстоятельству. Он знал, что Пауль был такой же важной частью этого здания, как несущие стены и переборки, поддерживающие крышу, но не думал, что речь идет о столь давних временах. Впрочем, это было ему на руку.
Тогда, вы, должно быть, помните следователя по имени Рейнгрубер?
Конечно, помню, оберкомиссар Вюнш.
Я сейчас работаю с одним делом и мне очень нужен господин Рейнгрубер для консультации по этому делу. Вы не знаете, где я могу его найти?
Всего с одним будто про себя протянул Пауль. Простите, но где господин Рейнгрубер сейчас я не знаю. Он ушел на пенсию в 26-м году ровно за год до вашего прихода, и больше я его не видел. Но, говоря откровенно, я бы не стал рассчитывать на консультацию господина Рейнгрубера, даже если вам удастся его найти.
Отчего же, Пауль?
Дело в том, что господин Рейнгрубер как бы сказать? ушел не в лучшей форме.
Вы имеете в виду возраст?
Слышать, что возраст может быть оправданием для ухода на пенсию от Пауля, было не просто странно, а по-настоящему нелепо.
Нет, господин Вюнш. Просто последние пару лет своей работы господин Рейнгрубер все время был возбужден и, как будто, не интересовался ничем, что происходило вокруг. Мне кажется, это и стало одной из причин его ухода.
Говоря эти слова, Пауль приблизился прямо к Хольгеру так, будто их кто-то мог услышать.
Что же, очень жаль, но спасибо вам за помощь, Пауль. Позвольте воспользоваться вашей памятью еще раз: я хотел бы переговорить с детективами Вебером и Хольцом, может быть, вы и этих господ вспомните?
Пауль бросил быстрый взгляд на лицо Вюнша, будто подозревая того в чем-то, а после ответил:
Господин Хольц проработал недолго. По-моему, около года, со второй половины 1921-го до конца 22-го года. Я слышал, что он вступил в НСДАП, но ничего конкретного сказать не могу. А вот господин Вебер работал в убой простите, в криминальной полиции долго, еще до Войны пришел, потому что уже работал здесь при моем появлении. Правда, переговорить с ним у вас не получится потому, что он умер в 1925-м году, зимой, кажется
Хольгер чертыхнулся про себя. Все складывалось по худшему сценарию: Рейнгрубер ушел из-за нервных проблем, и, если и жив, то может оказаться не в состоянии помочь, Хольц непонятно где, как и Юнгер, а Вебер умер. Вся надежа теперь была на Йозефа Шварценбаума
А вы расследуете то ужасное убийство на ферме? Как же она называлась? Кайфек кайфек Хинтеркайфек! Верно?
Пауль выдернул Вюнша из размышлений своим вопросом.
Нет, Пауль, что вы? На допросе подозреваемый в ограблении назвал их имена.
Аааа, понятно! Ну, тогда надеюсь, что смог помочь вам в расследовании, господин Вюнш.
Хольгер ни на йоту не верил, что Пауль проглотил историю о подозреваемом в ограблении.
Да, конечно, спасибо вам, Пауль. Удачного вам дня!
И вам, оберкомиссар Вюнш.
«Вот он Пауль: умный, хитрый, по косвенным вопросам вспомнил дело одиннадцатилетней давности» Хольгер всегда догадывался, что под личиной рассеянного старичка скрывается человек большой наблюдательности и умственных способностей, собственно, именно поэтому Вюнш и завел с Паулем этот разговор. Мысленно он ему аплодировал.
Хольгер быстрым шагом поднялся по лестнице, буквально чувствуя внимательный взгляд Пауля на своей спине. «Итак, теперь брифинг».
Брифинг обыкновенно происходил в большой аудитории на третьем этаже. Все следователи криминальной полиции не занимали и половины мест в этом просторном помещении и при Галтове брифинги проходили в более скромной комнате, располагавшейся дальше по коридору. Однако, одним из первых решений Карла-Хайнца Иберсбергера после «прихода к власти», еще когда он был только исполняющим обязанности, было перенесение брифингов и совещаний в эту, зимой очень плохо протапливаемую, аудиторию.
До начала совещания было еще десять минут, и Хольгер с удовольствием пообщался с коллегами. Были вопросы относительно ранения, но не очень много. И на этом фронте Вюнш считался счастливчиком. Только за те шесть лет, что Хольгер проработал в Баварии, погибли двое его коллег, еще один ушел на пенсию инвалидом, а счет огнестрельных, колотых, резаных и прочих ран шел на десятки, и лишь у Хольгера судьбе назло ничего.
После того злополучного ранения серьезно переживал Рудольф Ковач, который вбил себе в голову, что был виноват в том, что не предугадал действий сумасшедшего, бросившегося с ножом на двух вооруженных полицейских. Однако несколько пивных вечеров вернули гармонию в сработанный тандем Вюнш и Руди Ковач работали вместе уже два года.
Больше всего разговоров, как, наверное, и во всей Германии, было про Ван дер Люббе26 тот то ли сдал тех трех болгар, то ли, наоборот, брал всю вину в поджоге Рейхстага на себя. «Ага, полуслепой. Забрался в Рейхстаг и поджег его с помощью своего же пиджака» версия о том, что Ван дер Люббе был один, не находила поддержки у многих. Не проясняло ситуацию и то, что с этим делом сразу очень плотно работали новые власти. Первыми задержали Ван дер Люббе штурмовики, допросы проводил лично Геринг, а газеты строили воздушные замки.
Майер тоже был здесь. Хольгер поздоровался с ним, но не стал спрашивать про дело.
В комнату вошел Калле. Все разговоры сразу стихли. Несмотря на то, что отношения оберста со многими опытными полицейскими могли показаться панибратскими, субординация в рабочих моментах была абсолютной. Даже Галтов настоящий имперский чиновник, к концу своего руководства начал позволять некоторые вольности, вроде опоздания на совещание на пару минут или курения. Настоящий солдат Иберсбергер прекрасно понимал, что он по-прежнему на поле боя, а значит, несмотря на дружеские отношения со многими своими подчиненными, приказы должны исполняться беспрекословно. Калле встал за кафедру, на которой было неизвестной рукой написано белой краской число 713, и начал свою ежедневную речь:
Доброе утро, господа. Сегодняшняя ночь оставила нам шесть трупов и двенадцать ограблений. Помимо этого, поданы два заявления о призывах к государственному перевороту это по той директиве, которую ввели после поджога Рейхстага. Могу вас поздравить: дела об антигосударственной деятельности у нас скоро заберут. Власти создают какой-то новый орган в проекте называется «тайная государственная полиция», сокращенно «ГЕСТАПО»27, однако, когда мы сможем передать им все эти дела против коммунистов сказать не могу, пока работайте
«Двадцать новых заявлений за ночь Мюнхен, ты ли это!» столь малое количество происшествий было весьма удивительно для Вюнша.
После этого началось распределение новых дел и указания относительно сроков расследования нынешних.
Майер, поможешь Рольфу. Ночью задержали австрийца. С той стороны обвиняется в убийстве. Нужно провести допрос. После того, как закончите, освобождаешься от всех дел и переходишь к работе над делом 44518.
Хольгер вновь был удивлен на «висяк» 1922-го года бросили не одного, а сразу двух освобожденных следователей, правда, один из них был салагой. «Скорее всего, Калле спустили сверху приказ освободить для этого дела двоих, и он просто решает эту задачу с наименьшими потерями»
Вюнш, работаешь над 44518. Ты главный следователь по этому делу. Отчеты мне на стол каждую пятницу.
«Это я уже слышал»
После брифинга Вюнш подошел к Майеру и успел ему сказать, чтобы тот после допроса искал его в кабинете.
Спустившись в свой кабинет, Хольгер вновь раскрыл объемистую записную книгу и записал на полях мелким шрифтом: «мощная поддержка сверху кто?». Кто мог сразу двух следователей отправить расследовать дело, которое уже давно мертвым грузом лежало в архиве? Кто имел для этого достаточно сил и, самое главное, зачем тот, кто эти силы все же имел, тратил их на расследование убийства в Хинтеркайфеке? Ответа на эти вопросы Вюнш не имел.
После этого Хольгер переписал свой план следствия на отдельный лист бумаги (возможно, план придется отдать Майеру), а кроме того, Вюнш не хотел выносить свою книгу для записей лишний раз из Управления, а общаться с Францем, возможно, придется вне пределов этого здания. Теперь, наконец, можно было начинать работать.
Отдел кадров Баварской полиции располагался на первом этаже здания Управления по левой стороне от главной лестницы. От центрального входа небольшую дверь со стеклянной вставкой одну из немногих таких во всем Управлении было почти не видно. Насколько знал Вюнш, в отделе кадров служили всего четыре или пять чиновников. Подойдя к двери, он через стекло увидел, что в просторном, но темном помещении был лишь один человек. Вюнш постучал и, дождавшись утвердительного кивка, вошел в комнату. Целью Хольгера в отделе кадров был архив сотрудников полиции, который охватывал период с прошлого века и до сегодняшнего дня.