Что значит экстремальная ситуация. Руки и ноги у меня сработали с такой силой, что это усатое непонятное высоко взлетело и с грохотом рухнуло на пол. Сам я в два прыжка оказался у двери и зажег свет. На полу валялся в полубеспамятстве мой знакомый грузин Вахтанг.
А потом пришла настоящая Таня. Сначала долго разбирались. Ваха объяснял мне, что с устатку попутал комнаты. Я объяснял Таньке, что у меня нет склонности к педерастизьму. А она нам обоим втолковывала, какие мы идиоты. Ну, а потом стали все вместе ржать.
Кончилось все тем, что Вахтанг закутался в свою простыню и ушел. Минут через десять вернулся со своей подружкой и с сумкой. В сумке была литровая бутылка убойной чачи и всякие грузинские штучки, типа чурчхелы и сулугуни. И нажрались мы все от нервного потрясения до поросячего визга
Скушали собачку
Странная это была история. Честно сказать, много уже лет прошло, а я так и не определился как ко всему этому относиться.
А дело было так. Отвез меня Вадик-эксплуататор в дачное товарищество. Он там скупил десяток участков, на которых выращивал картошку. А один участок возле речки выбрал для постройки дачного дома и бани возжелал иметь место для культурного пьянства и разврата. Шашлыки-машлыки, голых девочек из бани в речку выкидывать, и тому подобное. Завез Вадик туда море стройматериала и меня.
Ну, мне не привыкать. Работаю и работаю. А, пока баню строил, познакомился с соседями. С одной стороны жила семейная пара пенсионеров. У них был теплый дом с солярочным отопительным котлом и электрогенератором. В этом доме супруги после развала Союза спрятались от социальных катаклизьмов. Солярку и продукты им привозили взрослые дети.
А с другой от меня стороны жил Ахмед. Он, вообще-то, был русским Серегой. Вояка-майор, везде полазил на своем танке, где стреляли. Потом устал головой, все бросил. Жена от него ушла, пока он в Чечне пластался, детей не было. Чтобы унять душевный разброд, как я понимаю, Серега стал искать утешения в поисках Бога. Попробовал православную церковь, баптистов не ужился ни там, ни сям. А вот ислам ему пришелся по душе, и стал он обрезанным Ахмедом.
Серега постоянно приходил ко мне со своим псом Абреком. (Пес был умница, помесь, по мне, кавказца с инкогнитой.) Попытки соседа помогать мне в стройке я сразу грубо пресек. Поэтому Серега просто сидел рядом, я строил, и мы трындели об жизни. Я ему про свои пертурбации рассказывал, он мне про свои. Беседы наши шли на трезвую голову Серега, как стал Ахмедом, водку отторг, а я, когда работал, вообще не пил.
А потом потом и началось. Дня два Сереги не было. Появился он без Абрека, но, к моему удивлению, с двумя бутылками водки. И сам явно был уже поддатый.
После скупого майорского рассказа мне оставалось только шлепнуться жолой на шлакоблок и закурить. В общем, появились в этих местах два бича. И начали они с того, что убили собакевича Абрека. Серега нашел их сразу по дыму от костра, на котором они варили собачатину. Даже успел послушать их разговоры про то, что нутряной жир собачий они обменяют на спирт у корейцев, а из шкуры сделают себе пояса для профилактики, мля, радикулита.
Кароче, чтобы не жевать мочалку. Убил Серега-Ахмед эту парочку. А потом повесил их на чьих-то воротах.
Попил Сергей Алексеевич еще водки у меня. Да и я приложился на прощание с ним. Потому, как меня он не слушал, и поехал сдаваться ментам.
Сдался. Восемь лет отстегнули ему. А мне потом опер знакомый из линейного отдела бухали как-то с ним сказал: «Иди, Боря, в жопу вместе со своими церквями! На хрена оно мне надо? Чтобы, как того майора-танкиста, совесть грызла и в тюрьму сажала за каждое говно? Кой х.й его понес сдаваться? Кто бы этих бичей искал?»
А в ответ тишина
Трехклеточные шашки
Бытовая зарисовка
На кладбищенском бичевском стойбище публика собиралась самая разнообразная. Было несколько постоянных хранителей очага, которые периодически устраивали что-то вроде армейской дедовщины. Но, в основном, контингент иенялся часто.
Меня на кладбище заносило только в минуты жажды и тоски. Типа, некуда было вообще приткнуться, или последний шанс похмелиться. Вот и в тот раз я приперся туда, как кусок пустыни Сахары весь сухой и в трещинах. По старой памяти нашлись люди, которых я выручал в подобных ситуациях. Так что меня обильно подлечили, дали копченой конины и чаю. Я лег на чей-то тюфяк, закурил и расслабился в ожидании возвращения моего естественного статус-кво.
Меня на кладбище заносило только в минуты жажды и тоски. Типа, некуда было вообще приткнуться, или последний шанс похмелиться. Вот и в тот раз я приперся туда, как кусок пустыни Сахары весь сухой и в трещинах. По старой памяти нашлись люди, которых я выручал в подобных ситуациях. Так что меня обильно подлечили, дали копченой конины и чаю. Я лег на чей-то тюфяк, закурил и расслабился в ожидании возвращения моего естественного статус-кво.
Рядом присел один из старожилов со странным погонялом Свекла. Он рассказывал мне местные новости. Из них я узнал, что к стойбищу прибилась компания из Целинограда. Они с места в карьер занялись разработкой золотой жилы, о которой местные бродяги даже и не подозревали.
В те года почти весь райцентр сидел без газа. И вновь прибывшие бичи-специалисты лазили в один люк за другим и имеющимся у них необходимым инструментом снимали там все, что было из цветного металла. А было, говорят, много.
Командовали у приблудных двое баба непонятного возраста по имени, мля буду, Жизель, и ее сожитель, имевший два срока за убийства угрюмый дядя с красноречивым именем Обух. Так что дисциплина была у них боль-мене.
Ну, вот. Мне бы валить оттуда чего, похмелился, Свекла еще по доброте душевной с собой дал и того и сего. А я, чудило, решил еще отдохнуть.
Очнулся я от шума. Как Свекла мне потом объяснил, у газовиков начался бунт на корабле. Бичи спьяну матом выразили недовольство типа, они уродуются по колодцам, а Жизель с Обухом ни хера не делают, а деньгами командуют.
Ну, мне подобные разборки давно уже надоели, я сделал несколько приличных глотков из пузыря и занюхал рукавом. И вот тут-то я и охренел. Вы не поверите, что я услышал. Хриплый, но явно женский голос громко произнес: «Не, братва! Это нонсенс какой-то получается, а не консенсус!» И тут же раздался мужской бас: «Какая тут падла недовольная?» И бродяги притихли.
А меня, как всегда ни к месту, смех разобрал. Ну, в такой обстановке и такие слова слушать. Консенсус Ну, я возьми, да завопи: «Я сам старый католик и латинист!»