Майкл тяжело вздохнул. Звонки от этого человека поступали очень редко, как правило, ничего хорошего они не предвещали. Он поднял трубку:
Да, мам.
Привет, сынок, произнес слабый голос. Как ты поживаешь?
Нормально, соврал Майкл: голос матери смутил его и напугал одновременно. А как у тебя дела?
Это не для телефонного разговора, сказала Амалия. У тебя есть на сегодня планы?
Полагаю, что нет.
Я могу к тебе подъехать? Голос матери становился все тише и тише.
Да Что с голосом? Ты заболела? встревоженно спросил Майкл.
Я же сказала, это не телефонный разговор, чуть громче, но так же слабо произнесла Амалия. Мне надо тебя увидеть.
Что же случилось? нетерпеливо спросил Майкл.
Не упрямься, ты все узнаешь. Я смогу приехать к трем часам. Тебя это устроит?
Ты точно сможешь доехать? В воображении Майкла нарисовалась инвалидная коляска, в которой сидела его умирающая мать, он мигом отогнал эту ужасающую мысль. Может, лучше мне приехать?
Нет, не надо, чуть слышно произнесла Амалия. Фила лучше сейчас не злить; к нам вчера пытались проникнуть воры, сейчас полицейские обшаривают участок в поисках улик. Лучше приеду я.
Да плевать я хотел на Фила и его воров, выпалил Майкл, ощущая дискомфорт, вызванный услышанной новостью. Тебе явно нездоровится, не стоит тебе приезжать самой.
Не переживай, доехать я смогу, сказала мать. В три часа тебя устроит?
Устроит.
До встречи.
Майкл сел на кровать и обхватил голову руками. Только этого не хватало. Его мать, судя по всему, тяжело больна, решила его проведать, впервые за три месяца. Значит, все действительно серьезно.
Майкл усмехнулся. Расставание с Ребеккой казалось ему пустяком в сравнении с ослабшим голосом матери. Майкл по-новому взглянул на свою попытку ограбить отчима если мать узнала бы, что он к этому причастен, вряд ли бы она это перенесла. К тому же он пытался вспомнить о уликах, которые ищет полиция Майкл был уверен, что все его следы уничтожены. Тогда что же полиция сможет найти? Чувство дискомфорта будто бы вросло в желудок Майкла, и в стремлении не думать о нем он направился в душевую.
Его взгляд наткнулся на зеркало в душевой. Увидев свое отражение, Майкл стал внимательно его изучать. Он был небрит. «Было бы неловко встречаться с Бекки с такой щетиной, хорошо, что мы расстались, хотя бы можно не бриться» сардонически подумал Майкл, но бритву все-таки взял. За время бритья Майкл тщательно проанализировал свой внешний вид темные волосы едва доставали до плеч, кожа была бледной, даже чуть пожелтевшей, под глазами залегли мешки, сами глаза были впалыми юноша явно не бодрствовал последнее время.
«Мать подумает, что я совсем опустился» с этими мыслями Майкл разделся, зашел в душевую кабинку, открыл воду и, чувствуя, как приятная теплая вода согревает его тело, на мгновенье забыл о всех невзгодах, случившихся с ним в течение последних двенадцати часов.
Радикальная психотерапия
Начало четвертого. В квартире Майкла стало гораздо чище, чем обычно разбросанные прежде носки убраны в ящик, пустые коробки от пиццы покоились в урне, сам Майкл побрился, зачесал назад свои непокорные волосы и выглядел гораздо свежее. Майкл хотел предстать перед матерью в лучшем свете. «Если у нее действительно серьезные проблемы, грустно думал Майкл. то я хотел бы, чтобы она запомнила меня именно таким».
Раздался звонок. Майкл поспешил открыть дверь.
Привет, Майкл обнял мать и придержал дверь, чтобы она могла пройти. Мать внимательно оглядела сына, сын так же внимательно смотрел на мать.
Она здорово исхудала. Седых волос на голосе прибавилось, они поредели, их русый цвет стал блеклым. Мешки под глазами свисали вниз, взгляд был несколько отстраненным. Майкл почувствовал как защипало в глазах, вместе с тем он вспомнил последнюю их встречу, которая окончилась неприятной ссорой. Возникло неловкое молчание.
Давай я тебе кофе наведу, предложил Майкл, провожая мать в гостиную.
Лучше чай.
Чая у меня нет.
Мне кофе нельзя, у меня гипертония.
Майклу стало стыдно: ему нечего было предложить приехавшей матери. Он стал копаться в холодильнике в поиске чего-нибудь съестного. Амалия снисходительно смотрела на старания сына.
Стакан воды, если можно, я не голодна, сказала она.
Стакан воды, если можно, я не голодна, сказала она.
Майкл поспешил выполнить просьбу, налил в кружку воду из-под крана. Мать скептически посмотрела на содержимое кружки и дрожащими пальцами поставила ее на стол, едва не опрокинув. Майкл, заметив это, встревожился. «Тут явно не только гипертония» подумал он.
Чем ты болеешь? прямо спросил Майкл.
Только сильно не переживай, хорошо? слабо проговорила мать. Уже ничего исправить нельзя. Я не хотела тебе сообщать, но скрывать это бессмысленно, тебе Клод и так все бы рассказал
Амалия сделала паузу. Майкл молчал, опасаясь, что услышит самое худшее
У меня рак желудка. Неоперабельный.
Майкл почувствовал, что его внутренности скрутило невидимой рукой. В груди образовалась пустота. Сказанное не сразу уложилось в его голове
Но сознание Майкла, на удивление, оставалось ясным. Казалось, прошла вечность, прежде чем Майкл тихо произнес:
Когда это началось?
Где-то год назад.
И все это время ты мне ничего не говорила?
Я не хотела тебя расстраивать. Я и и мужу не сразу сказала об этом, Клод тоже не сразу узнал, а ты ты живешь отдельно, не общаешься с нами, я думала, что будет правильным ничего не говорить об этом, но ты ты же мой сын, ты должен знать об этом.
Майкл молчал, он не знал, что ему сказать.
Но все не так плохо, продолжала мать. Я прохожу паллиативную химиотерапию, рост опухоли контролируется, месяц назад мне проводилась гастроэнтеростомия, чтобы восстановить прохождение пищи. Доктор Ларрсон остался доволен результатом, он сообщил, что ситуация с моим раком стабилизировалась, опухоль не разрастается.
Это же рак. Гарантий дать никто не может. Какая стадия?
Мать помешкала, потом ответила.
Четвертая.
Майкл сел на стул и уткнулся лицом в ладони. В его памяти прорисовались неприятные воспоминания: ссора с матерью, его слова, сказанные ей в последний раз, когда он ее видел. Чувство стыда ворвалось в его грудную клетку, заполнив собой пустоту, которая там находилась.
Мать села рядом с Майклом и посмотрела на него. Чувствуя взгляд матери, Майкл отвел лицо от ладоней, но взглянуть на мать не решился. Он тихо сказал:
Прости.
За что? спросила Амалия.
За все за то, что я наговорил тебе. Я не знал тогда что ты уже
В уголках глаз защипало, он быстро сморгнул и отвернулся в сторону, стараясь избегать материнского взгляда.
Я сама виновата, сказала Амалия. Я к тебе всегда относилась не должным образом. Я была для тебя плохой матерью. Вот видно и получила то, что заслужила.
Майкл заставил себя взглянуть на мать.
Не говори так, медленно произнес он. Ты этого не заслужила. Во всем, что случилось виноват он и и я, но никак не ты.
Я выбрала его, а не тебя, виновато произнесла мать, смотря в противоположную стену невидящим взглядом, Какая же тогда я мать?
Так и сын из меня никудышный, сказал Майкл. Ты тут ни в чем не виновата, я
Я тебе не уделяла должного внимания, перебила его мать. Я думала, что я делала правильно, когда меняла свою жизнь. Я не осознавала, что пренебрегала тобой. То, что я от тебя услышала тогда, было твоей ответной реакцией, я понимаю, почему ты так сказал и знаю, что на самом деле ты так не думаешь.
Мне не следовало так себя вести, сказал Майкл. Я не должен был так говорить. Я был черств к тебе, был для тебя плохим сыном
Майкл хотел такого разговора. Он хотел услышать от нее слова, действительно материнские, показывающие, что она не равнодушна к нему, что ей неловко от того, как сложилась его жизнь, что из-за ее выбора он лишился счастливого детства и способности воспринимать чужие переживания. Но Майкл сомневался в том, что разговор состоялся бы, если бы его мать была здорова, если бы у нее не было желания излить свое горе сыну, так обделенному материной лаской.
Ты не черств, Майкл, мягко сказала мать. Ты повел себя так, как повел бы любой на твоем месте.
Мне все равно стыдно, признался Майкл. Во мне нет ни человечности, ни сопереживания. Я тебе не звонил, ты первая позвонила мне, хотя я я повел себя тогда как последний
При матери он не мог произнести слово, которое пришло ему на ум.
Я себя скверно чувствую, продолжал Майкл. Все, чего я хотел добиться, ускользало от меня. То, что я делал, я считал правильным, но со временем это приносило мне только вред. Вот и сейчас ты приехала ко мне, сообщила ужасную правду, я себя чувствую преотвратно, я переосознаю все свои поступки все они привели не к тому, что я ожидал.