Вспоминаю один случай.
Зимой в общежитии отмечали день рождения аспиранта Саши. Гуляли дня четыре, причём два из них без именинника. Он часто и подолгу отлучался: сперва на кафедру, затем в аэропорт встречать или провожать кого-то. Или звонить кому-то на Главпочтамт. Застолье продолжалось без перебоев. «Отряд не заметил потери бойца» шутили гости. Звучала попса, мелькали нетрезвые лица. Кто-то приносил еду, напитки, сигареты. Кого-то оставляли ночевать. Утро незаметно становилось вечером. Мимоходом решались дела, назначались свидания, возникали и обрывались связи. На третий день мне стало казаться, что этот праздник выпал из времени и будет длиться вечно
Внезапно всё кончилось. Я ощутил себя одетым, но в кровати. В нечеловечески загаженной комнате. Своей уже плюс. Одинаково гнусно было во рту, в желудке и на душе. Я давно заметил ненужную синхронность этих ощущений. Соседи лежали в койках и тихо стонали. Через минуту я понял, что они разговаривают.
Макс, как драгоценное? спросил Дима.
Штормит, прошептал я.
Кошмар, сказал Саша (бывший именинник). И ведь даже не круглая дата
Поправляться будем? спросил Дима.
Не-е, это без меня, ответил я, даже представить тошно.
И мне, отозвался Саша. Хотя единственное, что сейчас меня спасло бы, это стакан-другой холодного шампанского. Представляете холодного, сухого. С гвоздями
Да шампанское могло бы помочь, сказал Дима, продрало бы кишочки.
Неожиданно мой организм увлёкся этой идеей. «Ты уверен?» спросил я его потихоньку. «Уверен, уверен, ответил он, закусывать, главное, не забывай. Только всё это фантазия. Где взять шампанского в такую рань?»
Идея хороша, сказал я вслух, после смогли бы даже поесть чего-нибудь. Только где взять шампанского в такую рань?
При чём здесь рань? раздражился Дима. Посмотри на часы. Талоны давно кончились, и занять негде
И деньги.
А у китайцев может быть шампанское?
Китайцы в долг не дадут, вздохнул Саша. Мы и так им должны немерено.
В эту секунду открылась дверь, и в комнату вошёл мой друг, фарцовщик Ваня. Бодрый, весёлый, румяный с мороза. Он тоже был на дне рождения, но потом исчез по-английски, как он обычно исчезал и появлялся.
Болеете? удовлетворённо сказал Ваня, стряхивая мокрый снег с дорогой блестящей шапки. А я ведь, братья, Дед Мороз, я починку вам принёс! Он осторожно снял с плеча тяжёлую сумку. Внутри глухо звякнуло. Извиняйте, если напиток не тот, продолжал Ваня, с трудом расстёгивая замёрзшую молнию, вам бы сейчас
Трое жильцов комнаты затаились в ожидании чуда.
вам бы сейчас водочки, конечно. Но утром, блин, звонят есть шампанское, испанское «Болеро», только мухой. Схватил сдуру ящик, зачем сам не знаю. Отведаем? Он выставил на стол две нарядные бутылки. А что вы молчите-то, как неродные?
Немая сцена.
Недавно я звонил Ване поздравить с Новым годом. Он теперь владелец трёх магазинов и двух бензоколонок. На вопрос «Как дела?» всегда отвечает одно: «Достали».
Фарцовщик Ваня
Ваня был фарцовщиком всегда. И до того, как это слово вошло в моду, и позже, когда оно превратилось в архаизм. Любопытно, что сейчас красуется на его визитке? Предприниматель? Коммерсант? Владелец торгово-закупочных систем?.. Впрочем, это не меняет сути дела. А суть в том, что классу где-то к шестому мой друг Ваня открыл своё призвание. Оно состояло из двух примитивных, казалось бы, действий: купить дешевле продать дороже. Ну и товар должен быть редкий. Не мешок цемента или, там, ведро картошки. Как озвучил наш великий сатирик Аркадий Райкин: ни у кого нет, а у тебя есть.
Я говорю «призвание» без малейшего сарказма. Потому хотя бы, что мне оно неведомо вообще. Единственное занятие, которому я предаюсь с энтузиазмом, это валяние с книгой на пляже. С годами оказалось, что удачно купить-продать способен далеко не всякий. Я, к примеру, тоже пытался фарцевать. В школе жвачкой и сигаретами, затем пластинками и фирменным тряпьём. Позднее книгами. Иногда оставался по мелочи в прибыли, чаще в убытке. Но главное, мне было неинтересно. Утомительно и скучно. В какой-то момент я понял: это не моё. «А ты как думал? посмеивался Ваня. Бизнес это труд. Тяжёлая работа»
Окончив институты, мы расстались лет на пять. Я отработал по распределению, поступил в аспирантуру. Поселился в Москве, в общежитии на проспекте Вернадского. Зимой объявился Ваня. Он узнал мой адрес через общих знакомых. Выяснилось, что трудится он где-то в Подмосковье. Полуфиктивно, на четверть ставки. А реально занимается любимым делом гоняет дефицитный товар из столицы в провинцию. И там, и сям всё прихвачено.
Окончив институты, мы расстались лет на пять. Я отработал по распределению, поступил в аспирантуру. Поселился в Москве, в общежитии на проспекте Вернадского. Зимой объявился Ваня. Он узнал мой адрес через общих знакомых. Выяснилось, что трудится он где-то в Подмосковье. Полуфиктивно, на четверть ставки. А реально занимается любимым делом гоняет дефицитный товар из столицы в провинцию. И там, и сям всё прихвачено.
Как ты здесь удачно прописался! сказал Ваня между второй и третьей. Мне в Москве как раз база нужна. Вокзалы, конечно, далеко, но ничего, вдвоём осилим.
Что осилим?
Да баулы. Не важно. Зато Солнцево рядом. У меня там два магазина схвачены насмерть, на уровне директора, прикинь?.. Кстати, ты утром занят?
Занят.
Чем?
В библиотеку еду.
Хэх! Занят он, блин! Короче, Макс, я ближе к вечеру отъеду в Солнцево. Привезу сюда два баула австрийских сапог. Ты, главное, дома сиди. Потом ещё в одно место, тоже недалеко там уж чего дадут. И переночую у тебя. А утром ты мне поможешь доволочь всё это хозяйство на Казанский, один сломаюсь. Ну и в поезд загрузить, гут? Подставляй ёмкость!
Мой друг стал часто появляться в общежитии. Если была возможность, оставался ночевать. Иногда «забрасывал баулы» на день-другой. Будничными сделались поездки на вокзалы, толкотня, оттянутые руки, липкий запах поездов. Приезжали загодя, туго упихивали Ванины сумки куда можно и нельзя. Я оставался в купе до последнего. Мой друг не любил слушать протестующие крики в одиночестве.
Ваня быстро передружился с моими соседями, знакомыми по этажу, бабульками на вахте, аспирантками худграфа и филфака. Неясные мне личности тепло приветствовали его в коридорах. Он мог легко вступить в беседу с кем угодно. Спустя минуту казалось, что встретились хорошие друзья. Раз принёс кусок отличной вырезки. Тут же начал готовить. И объясняет:
Познакомился в одном гастрономе с мясниками. Теперь, когда захочу, ем самое лучшее мясо
С мясниками?
Ну. Захотелось отбивную котлетку, а на витрине, сам знаешь, рога и пиписьки. Я беру у Светки в питейном литр шнапса. И в подсобку, где мясо рубят, типа мне по делу. Смотрю, а мясники рубят червонец!
Червонец?
Червонец! Это у них прикол такой кто на меньшие части разрубит. Ну, чтобы следующему уже никак Я говорю: классно, ребята! Дадите попробовать? Oни: ты кто такой, вообще? Oткуда? Я всё по-честному: Иван, мол, будем знакомы. Только что от Светланы, из магазина ликёро-водочных изделий. Интересуетесь такими изделиями? И достаю. Ну, они, ясный перец, интересуются Полюбили меня, как брата. Если нужно мясо, обращайтесь, голытьба!
Помню, заглянули как-то с ним в лужниковский ресторан «Юность». Сели, подходит официантка. Ваня:
Девушка, нам, пожалуйста, бутылочку шампанского.
Нет шампанского, красавец. Закончилось.
Как это нет? А это что? и Ваня достаёт из сумки (с ним всегда была модная спортивная сумка) бутылку шампанского, нарядную, как праздничная ёлка. Девушка, садитесь к нам, выпейте бокальчик, а?
Так я, мальчики, вроде как на работе, замялась официантка. И вообще м-м не положено.
Да ладно, подумаешь, три минуты, не отстаёт Ваня, вы же устали. Вам нужен перерыв. Мы с вашим начальством, если что, договоримся.
Глаза у Вани синие, честные. Волосы блондинистые, кудрявые. Ещё миг и девушка (её звали Наташа) сдалась. А после смены посидела с нами уже от души. Следом подтянулся Дима, тоже официант. За ним Петя, какой-то менеджер. В итоге заведение стало «нашим». Заходили, как домой, в любой аншлаг.
Однажды Ваня ушёл на дискотеку на третий, «иностранный», этаж. Вернулся с начатой бутылью джина и негром, которого звали Патрик. Тот недавно прилетел из Сан-Франциско играть на скрипке в каком-то оркестре. Патрик легко влился в нашу компанию, ибо оказался забавным малым, не жмотом, любителем спиртного и блондинок. Кроме того, мы практиковали с ним английский. Ване же, наоборот, нравилось учить Патрика русскому языку. Например, он доставал мелочь и спрашивал:
Паша, ну-ка, вспомни, что это?
Однушка, без запинки отвечал Патрик.
Правильно. А это?
Двушка.
Гут. А это?
Трушка.
Не трушка, а трёшка, исправлял Ваня, хотя эм-м Ладно, проехали. А это что?
Пятушка?.. сомневался ученик.
Ха! Пятушка! Это пятачок. А ты Патрик дурачок.
Сам ти, Ванья, дурачок.