О нечистой силе заговорили в этом году, а само явление могли замечать и раньше, но не говорили, так как не понимали, в чём дело. Да и место это не такое уж популярное у деревенских. Грибы можно и внизу собирать, чего на гору лезть?
Это вы так думаете или они?
В деревне так говорили.
Короче, операцию с лысой поляной поручаю вам. Ройте максимально информацию. Может, кто-то там бывал, знает что-то, да не хочет рассказывать. И завалите дорогу подальше от поляны, но так, чтобы объехать нельзя было. Как я понимаю, подъезд к поляне только с одной стороны. Мы с вертолёта наблюдали, и я видел только реку по другую сторону. От неё, наверное, подъём слишком крутой. Но вы проверьте все подходы. Если мы заблокируем дорогу, они могут искать другой выход. Не будут же они всё по воздуху переносить. Хотя кто их знает. Учёные народ загадочный. От них всего ожидать можно.
Скориков вышел, а генерал продолжал рассуждать. Ещё одна тема бередила его ум. Бабушка Тани Иволгиной. Не использовать ли её в качестве приманки? подумал он. После того, как они неудачно взяли бабушку, а потом вынуждены были возвратить домой, внучка обязательно попросит Николая обезопасить её. Вполне возможно, что они захотят её отвезти к себе на поляну, если у них там безразмерный терем-теремок.
Но Дотошкин был в курсе того обстоятельства, что Надежда Тимофеевна Иволгина была врачом-хирургом, известным не только в стране, но и за рубежом, имела обширную практику и преподавала, не только студентам, но и на курсах повышения квалификации. Вряд ли она захочет всё оборвать и удалиться куда-то надолго. Она всем нужна. Тогда, может быть, лучше поговорить с нею и привлечь, так сказать, на свою сторону? Она умный человек и может неодобрительно относиться к террористическим действиям, связанным с ограблениями банков и вообще людей, какими бы они ни были богатыми или бедными. Бабушка, скорее всего, старой закалки.
Генерал вызвал к себе полковника Глупого. Когда трясущийся от страха полковник вошёл в кабинет, Дотошкин даже не посадил его, а начал говорить с ним, оставив офицера стоять у двери:
Евгений Иванович, не дрожите, я вас пока не увольняю, хотя вы здорово меня подвели своим советом.
Полковник Глупый, хоть и носил такую фамилию, но в ответ на слова начальника успел подумать, что если всех, кого так подводят, будут немедля повышать в звании, то хорошо им будет с такими подводками. Вслух он, конечно, этого произнести не мог, а продолжал вежливо слушать.
Скажите, Евгений Иванович, как вы можете охарактеризовать Надежду Тимофеевну Иволгину. Вы успели составить о ней впечатление?
Так точно, товарищ генерал-лейтенант, составил. Могу обрисовать.
Ну, обрисуйте, только не тянитесь официально. Сядьте, если хотите.
Полковник садиться не захотел и продолжал говорить, стоя у двери:
Чрезвычайно интеллигентная женщина, средней полноты, роста метр шестьдесят восемь или метр семьдесят. Лет около семидесяти. Пышные волосы с проседью, очевидно, красит хной. Очки не носит. Взгляд пронзительный, словно проникает насквозь. Когда я позвонил и вошёл в открытую дверь, она собиралась уходить. Я предъявил удостоверение и сказал, что срочно прошу пройти со мной. Она понимающе кивнула головой и сказала, что вовремя оделась. Мы сели в машину, поехали, но она не задала ни одного вопроса, только сказала, садясь на заднее сиденье, что думала, будто эти времена ушли совсем. Я не понял, о чём она, но обрадовался, что не спрашивает ни о чём и не стал ничего объяснять.
Вы в самом деле не поняли её или прикидываетесь, полковник? оборвал доклад генерал. Она же имела в виду время арестов и думала, что вы её арестовали. Надо было обязательно разъяснить.
Что разъяснить? растеряно спросил полковник. Не мог же я ей говорить, что берём в качестве заложницы или что мы едем погулять.
Да, ни то, ни другое вы не могли сказать. А как она восприняла ваши последующие извинения и возврат домой?
Когда вы позвонили мне, я попросил у неё прощения, сказав, что мне ошибочно дали её адрес, а просили пригласить совсем другого человека. Она рассмеялась и попросила высадить, так как куда-то торопилась.
А вы не захотели её подвезти, раз ошиблись?
Хотел, но она наотрез отказалась, сказав, что ей совсем близко к метро. Мы действительно были возле метро.
Вы не поинтересовались, куда она спешит?
Нет.
Ну и хорошо. Она бы неправильно поняла.
Нет.
Ну и хорошо. Она бы неправильно поняла.
Скорее всего, она бы поняла правильно, что гораздо хуже. Неправильно нас понимают редко.
Я опять замечаю, что вы не так глупы полковник, как говорит об этом фамилия. Потому и оставляю работать в своём подчинении, хоть и отстранил от дела.
Вообще-то настоящая моя фамилия была не Глупый, а Глупой, сказал смущённо полковник, делая ударение на букве «о». А когда мне выписывали паспорт, в милиции посчитали, что правильнее писать Глупый, так как нет слова Глупой. Мы жили тогда в деревне. У нас такое слово было, но разницы никакой в значении. Доказать не смогли, так и оставили в паспорте «Глупый».
Да, фамилия у вас не подарок. Дразнили, небось, в детстве?
Конечно. Всех как-нибудь дразнят. Вас разве не дразнили «Дотошка, дай картошки» или что-то в таком роде?
И, правда, дразнили. Жена даже как-то в молодости, вспомнив песню по Антошку, спела мне: Дотошка, Дотошка, сыграй мне на гармошке. Я ей так сыграл за это, что она на всю жизнь запомнила. Не люблю таких шуток. Ну, ладно. Можете быть свободны.
Слушаюсь!
Полковник щёлкнул каблуками и, круто развернувшись, вышел из кабинета. Последним замечанием генерала полковник остался доволен, хоть оно и звучало несколько оскорбительно. Важно, что его оставляли на службе и не считают глупым.
Бабушкины гости
В одиннадцать часов вечера в Москве было совсем темно. Начинался сентябрь. Николай с Таней подлетели к её дому и бесшумно опустились на балкон. В комнате Тани свет не горел, балконная дверь была открыта. Таня действовала по заранее продуманному плану. Оставив Николая на балконе, она тихонько вошла в комнату, прошла в коридор, тихо открыла своим ключом входную дверь, вышла, заперев её, и нажала на кнопку дверного звонка, одновременно отпирая дверь.
Навстречу выбежала бабушка.
Танечка! Внучка! Откуда ты? И почему звонишь в дверь, когда сама открываешь? запричитала она, обнимая плакавшую от радости внучку.
Звоню на радостях, что вернулась домой, и чтоб тебя разбудить, если ты спишь.
Да что ж это я спать-то буду в такую рань? Ах, ты моя красавица! И не позвонила, что приезжаешь. Я бы пирогов напекла. Почему одна? Ну да, ну да, понимаю, спохватилась Надежда Тимофеевна, видя, что внучка приложила предостерегающе палец к губам.
Таня, заперев дверь, задвинула засов и повесила цепочку, потом показала на потолок, стены и потянула себя за уши, слегка раздвигая их, что должно было означать: везде уши и нас слышат. Надежда Тимофеевна развела ладони в стороны и сделала удивлённые глаза, не зная, что говорить, а что нет. Но Таня взяла инициативу разговора на себя:
Бабуль, попьём с тобой чаю, но сначала я хочу принять ванну, а то в нашем захолустье ни помыться, как следует, ни чаю хорошего не попить. А ты телевизор смотришь? Вот и хорошо. Сиди, я сама помоюсь.
Говоря всё это, Таня вошла в большую комнату, где стоял телевизор, включила громче звук и, ни слова не говоря, потянула бабушку за собой в ванную комнату, показывая ей пальцем, чтобы та молчала. Войдя в ванную, она открыла воду, заставив струи душа с громом падать в ванну, засмеялась и сказала совсем другое:
Бабуль, я тебе плету, чёрт знает что. Не обращай внимания. Это я для тех, кто подслушивает нас. Ты посиди здесь на табуреточке. Я сейчас приведу Николая. Он на балконе. Нас никто не должен слышать, а всюду могут быть прослушки. Разговор же у нас будет очень серьёзный.
Через минуту вслед за Татьяной вошёл Николай в своём костюме, но уже без шляпы, очков и усов. Усевшись с подругой на край ванны, они хотели обсудить возможность вживления Тане микрочипов, но сначала Надежда Тимофеевна рассказала о своём, как она думала, аресте. Николай пояснил, что им это почти всё известно, и потому думают, что будет полезно обезопасить бабушку от действия властей, забрав её к себе. Он вкратце рассказал о своём посещении Абрамова Бора и телефонном звонке о захвате бабушки.
Погоди! Это что ж получается? Меня хотели взять в заложницы? всплеснув руками, спросила Надежда Тимофеевна, услышав сказанное Николаем. На кого ж они хотели меня обменивать?
На премьер-министра, засмеялся Николай. Нет, Надежда Тимофеевна. Шучу. Так могло получиться, но премьер не приехал. А от меня хотели, чтобы я отказался брать деньги у Абрамова Бора. Но я пообещал взять жён генералов, если вас не отпустят, и они испугались.