Старпом с Первым всегда подбирают буфетчицу исподволь, учитывая нрав, вкус и пожелания Мастера Ибо от этого выбора зависит многое и даже их собственное реноме на судне Бывает и такое, что судном управляет уже буфетНица, а не Сам, попавший ей под каблук
Капитан Сергей Чернега не был Раскольниковым, напрямки за топор не взялся, и безропотно согласился с требованиями (судя по тону разговора!) Сони Да, да отныне не Софьи Абрамовны, а Сони в глаза и «Соньки-бля», за глаза Фамилию ее сократили наполовину, для краткости, хотя сокращение в любую сторону звучности ей не придавало!
Утехой Соня (она требовала, чтобы ее величали именно так, без отчества, молодилась) для капитана не стала, капитан Чернега был не тот человек и свою семью и свою репутацию семьянина ценил высоко, но буфетчицей, отличной экономкой и хозяйкой его каюты Сонька стала.
Однако, в кают-кампании Соня была груба, на комсостав покрикивала, не взирая на лица, а своих коллег Ж.О.П. женский обслуживающий персонал она не ставила ни во что и откровенно хамила.
Никто не мог понять, почему капитан Сергей Чернега, умный, интеллигентный человек приблизил к себе эту хамку и не выгоняет ее
Догадки, конечно, были, поскольку не было на судне, практически, ни одного члена экипажа, кроме Ж.О.П, кто не был бы должен деньги Соньке.
Об этом знал и первый помощник капитана, но предъявить претензии в ростовщичестве он не мог: Сонька не требовала проценты! И сам, Первый, тоже занял когда-то деньги у Соньки на строительство дачи и до сих пор отдавал ей долг, оставив аттестат в бухгалтерии. По её просьбе он объявил там, в аттестате, Соньку своей двоюродной сестрой, чем оказал Соньке, не ведая того, неоценимую услугу: в аттестате Сонька указала свой одесский адрес! И, таким образом, на любые вопросы ОБХСС «откуда у мадам такие гроши, шо вона строить уже второй этаж?», Сонька, выкатив из орбит свои черные глазки-пуговки, возмущалась на обе стороны улицы: «Так ви посмотрите на почте! Там ви найдете ежемесячные деньги от моего родственника, большого партийного работника! Он тоже, как и я, плавает за границу!» Против таких доводов крыть было нечем:, «ОБХСС» извинилось и удалилось до следующего сигнала от соседей.
Нет, Сонька не была альтруистом! Смешно бы было за просто так рисковать деньгами. Сонька давала в долг тогда, когда вернуть долг ей САМИ предлагали чеками ВТБ Внешторгбанка и только по ее курсу! (естественно, заниженным вдвое). Но это не все. Достать у Соньки бутылку спиртного в любой час дня или ночи это разве не чудо? И это было возможно (конечно, далеко не каждому!) и, опять же, под чеки ВТБ!
Спиртное завозилось на судно под капитанские представительские запасы, хранилось у начпрода, вместе с «тропическим вином» (триста грамм каждому, ежедневно, или три «огнетушителя» в неделю) и тут никакие обыски Соньку не ловили, в каюте у нее хранились лишь две дежурные, законные бутылки.
И за капитаном, как за каменной стеной, Сонька была неуязвима.
На переходе, в лазарете собирались каждую ночь игроки в преферанс, те кто не стоит вахту и может себе это позволить в длинном рейсе: на этот раз мы вышли в Антарктику, в Море Росса, за китовым мясом и жиром, к флотилии «Юрий Долгорукий».
Переход долгий, около месяца в одну сторону, вот и договорились: играем одну «пульку» туда и назад, а в Гибралтаре, на обратном пути, распишем и проигравшиеся рассчитываются за стол в фешенебельном кабаре «Трокадеро». Там играет женский оркестр в испанском стиле, а неоновая, мелькающая танцами реклама, видна аж с якорной стоянки, с середины бухты. Какой же моряк устоит?
Забегая вперед, скажу, что проигрались в пух и прах доктор Женя Коган и второй помощник Антон, а в плюсах были Миша Гимпельман с Владимиром Касаткиным и «куратор», вышедший в рейс под крышей «дублера электромеханика» Сергей Поляков. Игра шла с подменой игроков за столом, в два экипажа, а потому беспрерывно.
В кабаре «Трокадеро» жгучий испанец-официант воплощение вежливости, никак не мог взять в толк: почему трое клиентов пытаются заказать на всю «железку», а двое других заказчиков, потрясая деньгами, дескать, слушай тех, кто платит! урезают заказ до минимума!
Но, как говорят у нас, в России, первая бутылка ну очень дорогая, а все последующие не стоят ничего! Вначале заказывали, как все рюмками, а закончили бутылками! Добрались на борт только к утру, и это благодаря присутствию на мероприятии» «куратора»и с его высочайшего позволения
Но, как говорят у нас, в России, первая бутылка ну очень дорогая, а все последующие не стоят ничего! Вначале заказывали, как все рюмками, а закончили бутылками! Добрались на борт только к утру, и это благодаря присутствию на мероприятии» «куратора»и с его высочайшего позволения
В противном случае, виза могла обернуться «ризой», т.е. закрытием «семафора»
Миша Гимпельман влетел в лазарет, когда уже все были в сборе, со словами: «Не стая воронов слеталась, на кучу тлеющих костей, то шайка удалых сбиралась» И, приставив ребром ладонь к губам пояснил кому-то: «Пушкин, Разбойники.» И ко всем: «Ну, что, разбойнички, приступим? Я смотрю, вы тут уже начадили! «Кури больше партнер дуреет!» Так, что ли?
Миша Гимпельман, старший рефмеханик, был всегда душой кампании.
Никто и никогда не видел Мишу, удрученным проблемами, а они у него, естественно, были. И тогда, внешне Миша обозначал свое состояние так: сложенные пальцы рук и слегка наморщенный лоб Но губы его несли очередную остроту, в диссонанс с его внешним обеспокоенным видом.
Понимал Мишу с полуслова только Владимир Касаткин. Они были давние друзья и даже внешне походили друг на друга. Оба были рослые, под два метра, оба косая сажень в плечах и оба всегда с доброжеклательными лицами большая редкость в те, «совковые», времена. Тогда у всех на лицах была или вселенская озабоченность, или тихоокеанская лень
В три часа ночи доктор Женя Коган развел руками: «Больше ничем помочь не могу! Осталось только самое необходимое!» На соседней кровати, привалившись к спинке, еле живая, полусонная медсестра прикончила откупоривать вторую сотню пузырьков «настойка боярышника» и «муравьиный спирт» и шептала доктору, чтобы её отпустили спать. «Ну что за женщины на судне, не на кого положиться!» резюмировал Миша, пока доктор утешал медсестру.
Заход в Кейптаун облегчения «разбойникам», как назвал преферансистов Миша, не принес: увольнения с рейдовой стоянки не было из-за «трудных» отношений с ЮАР..
Две баржи привезли гору овощей и фруктов для китобойной флотилии и «представительский» заказ капитану. И пошли дальше, полюбовались Кейптауном в бинокль. У советских особенная гордость Туды её
Таким образом, обогатилась на спиртное только Сонька
Без «допинга» игра в «преф» идет вялая, без залетов на «мизерах» И шуток за столом не слышно, тягомотина, а не игра
Выход один: Сонька-бля!
И тут кто-то не выдержал: И к Гимпельману:
Миша, сходи к Соньке, возьми пару пузырей!
Ребята, что я вам плохого сделал? Миша сосредоточенно смотрел себе в карты. Я уже ходил в прошлую игру. Пускай кто-нибудь другой сходит!
Миша, ты же ее земляк по пятой графе, тебе она не откажет! вступил в дело «куратор», знаток параграфов и граф.
Ну вы же знаете, что каждого Иванушку-дурачка, пришедшего к ней за пузырем, она тащит к себе в постель И бывает не без успеха За пол-литра Иванушка согласен переспать даже с Бабой-Ягой, а Сонька даже чуток красивше отпирался Миша.
А доктор даст тебе справку, что у тебя триппер! сообразил Куратор, видимо он знал, о чем говорит и уже где-то пользовался таким приемом.
Дверь каюты открыла заспанная Сонька, со сна более похожая на дедушку, чем на бабушку.
Миша, ты уже ко мне или тебе надо выпить?
Сонечка, дай мне, пожалуйста, пару бутылок и запиши на меня.
Так ты только за этим, за водкой? Зайди, поговорим.
Соня, как говорит Ильюша Гольдман, наш начальник, ты не работай по системе Станиславского, ты работай по системе «бекицер»! Мишу понесло: «Если ты, конечно, не хочешь поссориться с теми, тремя, которые сейчас с нетерпением ждут меня в лазарете.
Они что, сильно заболели? Соня прекрасно знала, кто и что делает в лазарете и не только в нем, но «включила дурочку».
Очень сильно и до конца рейса.
Ну, хорошо, Миша, возьми, она протянула в приоткрытую дверь пакет
из холодильника с двумя бутылками «Столичной», как будто специально приготовленными к приходу очередного просителя: «Зачем я буду ссориться с такими людьми!» вслух рассудила мудрая Соня.
Ты с ними, Соня, никогда ссориться не будешь. А они с тобой, не дай Бог, могут! вогнал Раскольников-Михаил топор в Соню по самое топорище, забивая, тем самым, «стрелку» к Соньке-бля на следующий заход.