Вельяминовы. Начало пути
Часть первая. Том первый
Нелли Шульман
Иллюстратор Анастасия Данилова
© Нелли Шульман, 2018
© Анастасия Данилова, иллюстрации, 2018
Пролог
Москва, февраль 1548
Жена боярина Федора Вельяминова Аграфена умирала.
В сентябре, принеся раньше срока мертворожденных близнецов, Аграфена обезножела. Несколько недель она лежала без движения, отвернувшись лицом к стене, не стирая с лица быстрых слез.
К Покрову, немного отойдя, Аграфена проехала с мужем по московским церквям, щедро раздавая подаяние во спасение души. Федор боялся смотреть ей в глаза, горевшие мертвенным блеском на исхудавшем лице, с резко выдающимися скулами, и сухим ртом. Дома, с мужем, боярыня больше молчала или звала себе в покои младшего сына Матвея. Из десяти живых сыновей и дочерей, что принесла Аграфена, до юности дожили только двое.
Старший сын, инок Вассиан, принял постриг три года назад, достигнув семнадцати лет. Он родился калекой, с заметным горбом, и беспомощной левой ногой. Сын рос разумным мальчиком. Федор с Аграфеной поняли, что нет для него иного пути, кроме монашеского подвига. Приняв постриг, Вассиан мог остаться в Москве или спасаться у Троицы, однако он выбрал трудный путь, понеся свет православия зырянам. Второй год Вассиан монашествовал в Чердынском Богословском монастыре на реке Колве, в Пермском крае.
После рождения старшего сына Аграфена дала обет Богородице. Боярыня обещалась проползти на коленях по всем московским церквям, буде Владычица смилостивится над ними и дарует им здоровое дитя.
Матвею исполнился год, когда осенью, в развезенной колесами телег жирной московской грязи, его мать ползла от паперти к паперти, заливаясь слезами благодарности. Мальчик рос крепким и красивым. Аграфена, было, поверила, что после долгой череды выкидышей и мертвых младенцев сможет принести мужу наследников.
Однако судьба распорядилась иначе. Аграфена шептала молитвы, постилась, покупала у ворожей таинственные амулеты, у странствующих монахов ладанки и святую воду. После Рождества, выстояв длинную службу в продуваемом злыми ветрами Успенском соборе, боярыня слегла с лихорадкой.
Три десятка лет прошло с тех пор, как восемнадцатилетнего Федора венчали с Аграфеной у Федора Стратилата в Коломенском. Невесте шел пятнадцатый год. Федор Вельяминов влюбился в свою нареченную с той поры, как увидел ее, двенадцатилетней девочкой, на крестинах у сродственников. Рядом со златоволосой, кареглазой Аграфеной, хрупкой, словно птичка, но бойкой и острой на язык, высокий и крепкий Федор казался себе неуклюжим увальнем.
Венчали их на Красную Горку, в ясное черемуховое утро. Первую ночь они провели в подмосковном имении Вельяминовых.
Дождавшись темноты, они распахнули окно опочивальни, выходящее в густой лес на Воробьевых горах. Река под холмом переливалась, сверкала, словно глаза Аграфены. Осмелев, Федор коснулся ее. Обняв его, уместившись в его руках, девушка шепнула: «Ох, и люб же ты мне был, муж мой, мочи нет, как люб».
А сейчас? охрипшим голосом спросил он.
Еще пуще Аграфена лукаво взглянула на него. Не в силах себя удержать, Федор, исступленно целовал ее. Груня нежилась под его рукой, отвечая на поцелуи, сначала несмело, а потом требовательно, настойчиво.
Стоя у постели жены, Федор вспоминал, как зарывался лицом в ее разметавшиеся по подушке волосы, вдыхал их жасминовый запах. В первую ночь она была вся горячая, ладная, верткая. Даже утратив девство, она только коротко охнула и подалась навстречу Федору, обхватив его всем телом, так, что он перестал понимать, где он, а где она.
С каждой новой беременностью, со смертью младенцев, с выкидышами, Аграфена ссыхалась и горбилась. Волосы жены истончились и побелели, глаза стали тусклыми.
Матвей! Аграфена, очнувшись, нашарила руку мужа. Федор погладил знакомую ладонь.
Едет Матвей, едет. Он с царем на охоте, я отправил туда гонца.
Доедет ли тонкие пальцы лихорадочно обирали простынь: «Попрощаться бы».
Она опять впала в забытье. Федор, как все последние недели, с отвращением подумал о себе. Рядом умирала его возлюбленная жена, младше его на четыре года, превратившаяся в старуху, а он, боярин Вельяминов, оставался здоровым и крепким.
Ростом и широкой костью он напоминал медведя, с почти нетронутыми сединой темными кудрявыми волосами и лазоревыми глазами. Федор ловил на себе любопытные женские взгляды из-под платков. На подворье у него шныряло много быстроногих московских девок, готовых ублажить боярина.
Тело здорового, нестарого мужчины, требовало своего. Федор уезжал на охоту. Соколы и сапсаны Вельяминова считались лучшими на Москве. Медведя он до сих пор брал один, вооруженный лишь ножом и рогатиной.
Многие бояре без зазрения ходили к веселым вдовушкам или в потаенные срамные дома, но Федор так не мог, не умел. Он был однолюбом, и стыдился бы после такого смотреть в глаза жены.
Федя
Здесь я, Груня.
Как умру я, позаботься о Матвее, не будь с ним крут. Вот еще что жена слабо шевельнула рукой, но даже короткий жест ее наполняло величие. Аграфена была из рода Головиных, ведущих начало свое от императорской династии Царьграда.
Федя, женись еще раз. Тебе нужна жена не такая как я. Ох, и любила я тебя, Федя, милый мой как жаль уходить прозрачные слезы побежали по исхудавшему лицу. Федор целовал впалые щеки, к горлу подступило рыдание.
Обещай мне, обещай!
Он прижал ее голову к груди.
Помолись за меня у престола Богородицы, Груня, ибо Царица Небесная и сын Ее, Господь наш, мне свидетели, что любил я тебя более жизни самой.
Матушка! кудрявый золотоволосый подросток, вбежав в горницу, рухнул на колени подле постели. Аграфена, просветлев лицом, с трудом подняла руку, положив ее сыну на голову. Матвей исступленно целовал ее ладонь.
Матюша, отца почитай, не прекословь ему, и будет тебе мое материнское благословение с небес. Заступничество Пресвятой Богородицы защитит тебя, сыночек. Кончаюсь я, Федя, позови инокинь.
Монахини, кучкой столпившиеся у раскрытой двери, громко завели канон на исход души. Матвей рыдал, уронив голову на постель. Аграфена, подняв на мужа на мгновение ожившие глаза, шепнула: «Похорони меня, любимый, с детками нашими, скоро я с ними встречусь. Спасибо тебе».
Не услышал, а почувствовав ее краткий вздох, Федор аккуратно уложил голову жены на подушки.
Дворня стояла темной толпой в свете морозного утра.
Преставилась боярыня Аграфена, глухо сказал Федор: «Плачьте по ней».
Боярин пошел через двор, в легкой рубашке, без шапки. Люди расступались в испуге, ибо страшно было закаменевшее лицо Федора Вельяминова.
Часть первая
Москва, 1549
По случаю святой Пасхи на патриаршее богослужение в Успенский собор созвали всех бояр, даже самых захудалых, из дальних подмосковных вотчин.
Весна выдалась холодной, за неделю до Пасхи засеял снег. В народе шептались, что заморозки послал Господь в наказание за теплую зиму, когда при первом Казанском походе царя под лед Волги ушла осадная артиллерия и часть войска. Простояв под стенами Казани неделю, не решившись на штурм, царь вернулся в Москву. В марте скончался в своем дворце ненавистник Руси хан Сафа-Гирей. Втайне от его преемника царь Иван готовил новый поход.
Федор Вельяминов чуть не погиб в декабре на тонком льду Волги, спасая с воеводами тех, кого еще можно было спасти.
Под тягучее пение хора он нашел глазами Матвея. Пятнадцатилетний сын стоял прямо, на красиво очерченных губах играла улыбка. Подросток пошел в материнскую породу. Невысокий, изящно сложенный, кареглазый, с шапкой золотых волос, Матвей гарцевал по улицам Москвы на роскошном вороном жеребце. Сын проводил время в охотничьих забавах и праздности. Государь его привечал. Младший Вельяминов был всего на четыре года младше Ивана. Подросток напоминал царю о его собственной юности. Не дозволив Матвею остаться с войском, царь взял его в Нижний Новгород, где он дожидался исхода казанских событий.
Федору царская приязнь была не по душе. На Москве болтали о царевых забавах, о творящемся за белокаменными стенами Кремля, однако Вельяминов никак не мог скрыть сына от зоркого ока Ивана.
Бояре надеялись, что Анастасия Романовна, выбранная из полутора тысяч боярских дочерей и повенчанная с Иваном два года назад, сможет обуздать буйный нрав супруга. Она сидела сейчас на троне рядом с крепким, крупным Иваном, темноволосая, кареглазая, похожая на диковинную куклу в расшитых золотом и драгоценными каменьями одеждах. Первая дочь, родившаяся у молодой четы, умерла в младенчестве, однако ходили слухи, что царица опять понесла. Бояре ждали появления сына, царского наследника.