Мы как свора маленьких злых собачек, готовы перегрызть друг другу горло при первой возможности, но если появляется кто-то другой, то кидаемся все и разом! Для того чтобы выжить, а называется это именно так. Нужны несколько хороших авторитетных друзей, а лучше подруг. У меня такие были, но настоящая подруга была только одна. Со всеми остальными я старалась поддерживать хорошие отношения, всё-таки жизнь как на вулкане.
Она одна из немногих, кто меня понимает. И я благодарна ей за это. Виолетта прекрасная девушка, не только внутренне, но и внешне. Необычные зелёные глаза и рыжие волосы. Она воплощение красоты. Разве можно отказаться от такого дивного создания? Оказывается, можно, легко и просто! Её бросили, так же как и меня. Мама Виолетты умерла при родах, а отец, женившись через несколько лет, просто отказался от девочки! Однажды он приходил сюда, но Виолетта даже не вышла к нему, а я потом целую ночь проплакала в подушку. Она слишком гордая Я бы побежала! Но и её можно понять. Можно простить всё что угодно, кроме предательства близких! Я знаю это не понаслышке. В глубине души, я уже простила и отпустила. Мысленно точно давно отпустила.
Будучи маленькой, мне снился один и тоже сон. Моя мама с голубыми, как у меня, глазами и светлыми волосами, стоит и ждёт меня у директора детского дома в кабинете. А я бегу по коридору, совершенно не замечая ошалевших глаз воспитанников, никто из воспитателей не останавливает меня. Я бегу, а на моём лице улыбка и на мне платье! Чистое, искрящееся с нежными светло-фиолетовыми лентами в виде декора на белом атласе, пышное как у принцессы платье. И не важно что мимо проходят в будничной обежде, всё не важно, ведь бегу я к маме! Словно смерч врываюсь в кабинет директора и бросаюсь в радушно раскинутые объятия. Она меня обнимает и от неё пахнет приятными духами, а по лицу мамы бегут слёзы.
Мечты уходят так же быстро, как и детство, со временем я смирилась с тем, что моя мама никогда не войдёт в детский дом, никогда не обнимет меня, никогда не скажет, что всё хорошо, и что всё то, что было, всего лишь сон. Сон если вспомнить о нём преследовал меня всё моё детство и сейчас если вдруг я вижу его вновь просыпаюсь в слезах. И тут же закусываю до скрежета край одеяла, чтобы никто не услышал тихие всхлипы боли.
Скоро мне исполнится семнадцать, и определиться в этом мире без поддержки родителей будет сложно. Я ничего не знаю, ничего не умею, и мне страшно окунуться в этот безжалостный мир, что находится за стенами детского дома. По закону, после моего совершеннолетия наше государство должно предоставить мне жильё. Но вот какое оно будет? Как я буду жить дальше, что буду есть что пить, кем стану? Эти вопросы витают в моей голове не первый год. Иногда я испытываю панический страх перед неизвестностью.
Наверное, мне было бы легче, если я бы обладала недюжинной красотой, талантом, рвением. Но, увы, по моему собственному мнению, я не обладаю ни единым из перечисленных преимуществ. Я знаю, в этом мире выживет сильнейший. Воспитала в себе чувство достоинства. Никогда не смогу простить обиду, никогда не смогу простить свою мать Потому что смертельная обида за детские слёзы застыла как ком в горле, и при каждом вдохе отражается болезненной волной по всему телу.
Мало того, что я обязана жить в доме «отчуждённых», я обязана быть им благодарна. Благодарна тому, что государство оплачивает моё проживание здесь и я не скитаюсь где-нибудь по подворотням. Хотя отчасти это так и было.
Меня принесли под двери детского дома ранним морозным утром. Единственное, что я знаю, это то, что одна из воспитательниц пыталась поговорить с убегавшей женщиной, но ничего не вышло. Средневековье только тогда подкладывали детей. А сейчас двадцать первый век! Чем я помешала им? Почему они отказались от меня? Когда больно я думаю о том, что лучше бы она оставила меня мёрзнуть на морозе. Не думаю, что в этой жизни мне уготована великая роль. Но боль проходит и трезвость ума заставляет думать иначе. Всё-таки я живу и солнце улыбается, если ни каждый день, то достаточно часто.
В том месте, где я живу, есть одно правило, оно схоже с тюремным. И это правило гласит: «Не верь, не бойся, не проси». Страшно ли мне жить среди таких же обиженных, как и я, страшно ли терпеть агрессивные выпады? Нет, не страшно! Потому, что я сама такая же!
Я не красавица, но и назвать себя мышкой тоже не берусь, возможно, потому, что слишком себя люблю. Если себя не буду любить то кто полюбит? Здесь каждый за себя Этому я научилась здесь, потому что другой школы выживания у меня не было. Я научилась не бояться явной агрессии, но и в конфликты тоже не вступать, научилась себя любить и люто ненавидеть своих обидчиков. И всё-таки мне есть с чем сравнить.
Я не красавица, но и назвать себя мышкой тоже не берусь, возможно, потому, что слишком себя люблю. Если себя не буду любить то кто полюбит? Здесь каждый за себя Этому я научилась здесь, потому что другой школы выживания у меня не было. Я научилась не бояться явной агрессии, но и в конфликты тоже не вступать, научилась себя любить и люто ненавидеть своих обидчиков. И всё-таки мне есть с чем сравнить.
Мы зовём их «домашние». «Домашние» это те, кто каждый вечер засыпает под теплым одеялом, те, кому все дороги открыты, те, у кого есть главное есть родители. Это постоянная война, мы ненавидим их, ненавидим потому, что сами страстно желаем оказаться на их месте. Каждый мечтает о тёплой кружке молока перед кроватью и о добрых и любящих глазах матери. Она радуется твоим мимолётным победам, а ты стараешься побеждать во всём, только ради того, чтобы тебя похвалили, чтобы самые родные знали, что их труд не прошёл напрасно. И я бы старалась! Честно! Только вот вопрос «А они стараются?» не знаю. Но могу сказать одно, сложно прочувствовать что-то не зная какого оно там на другом берегу!
Однажды, идя по улице, я увидела, как мама одного малыша жалеет его за царапину. Малыш плачет, и всё время трёт ушибленную коленку, злится, кричит. В том момент я подумала, что всё это блажь! Я каждый день набивала себе синяки, и никто даже руки мне не подал, чтобы помочь подняться с колен. Я всё сама, если ни я, то никто!
Русые волосы, голубые, как вода глаза и худое тельце всё, чем я могу похвастаться. У меня нет шикарной груди, и парни не вьются за мной, а считают никчёмным мусором. У меня нет красивой одежды, только оттого, что её ни у кого нет! Конечно, есть несколько девушек, которые обладают красотой, и парни из «домашних» дарят им подарки, но какой ценой? Я не знаю, как будет протекать моя жизнь дальше, надеюсь, что всё будет хорошо. Чёрная полоса уже была, значит, скоро будет белая Нужно верить в лучшее, по другому жить невозможно.
Конечно же, мне нравятся красивые парни. Я испытываю трепет, когда кто-нибудь начинает со мной разговаривать. Примечательно «домашние», потому что каждого парня из «наших», я знаю! Я застенчива, возможно, потому, что не считаю себя эталоном красоты. Пообщавшись со мной, парни определяют меня в ранг «свой парень» и напрочь забывают, что перед ними девушка. Это особенно обидно, собственно в те моменты когда какой-нибудь такой парень тебе приглянулся.
Помню одного мальчишку. Бойкий и улыбчивый, он не долго задержался в наших стенах. Усыновили, конечно же, что же ещё! Артёма, я видела пару раз, он счастлив, а я рада за него, хотя в глубине души завидую ему не меньше, чем «домашним». Каждый из нас мечтал о том, что в один прекрасный день откроется дверь, и в комнату войдёт воспитатель с призывным кличем «Вставай! За тобой пришли!»
Убийственно!
Время идёт, всё меняется. Теперь я не грежу насчёт того, что буду жить в собственном доме. У меня другая задача задача максимум! Задача добиться чего-то в этой жизни! И я непременно это сделаю!
Сама!
Ещё не знаю как, но сделаю, повторюсь, выбора у меня нет.
Настя! сквозь сон слышу призывный кличь Юльки.
Кто-то тормошит меня за плечо, а объятия Морфея всё ещё не выпускают Хочу спать!
Ммм
Ты что валяешься? Вообще одурела?! Юля весьма недружественно толкает меня в плечо так, что я чуть было, не слетаю с кровати. Вставай, идиотка! Там пришли!
Ударяюсь об изголовье кровати кистью руки и начинаю шипеть от боли. Резко сажусь на кровать не переставая потирать ушибленное место.
Кто?
Юля приближается ко мне практически вплотную, буквально нависая надо мной сидящей и ехидно шепчет:
Что же ты за тупица! Удочерить тебя, ущербная, решили.
«Упала?» хочу спросить, но вовремя прикусываю язык. Хочется огрызнуться! Но Мозг рисует картинки, которые не порадуют мою нервную систему. Одним словом не стоит. Юлька нависает прямо надо мной, как скала, специально прессингуя меня! Раздражает! Но ругаться сегодня я не намерена.
Медленно встаю с кровати и смотрю в зло суженые глаза человека, который всё про всех знает. Юля ещё одна целеустремлённая и больно ужаленная особа. Надо заметить, что общение с ней сегодня в мои планы не входило, так как особой симпатии к человеку, который идёт по головам, не испытываю. Она уходит от нас, совсем скоро, через месяц, именно тогда, когда будут подписаны документы на квартиру. А сейчас мы обязаны её терпеть.