Мулла Омар-Гаджи важный, с белой бородой в высокой папахе, обвязанный белым полотнищем горделиво восседал на огромной подушке с Кораном и четками в руках. Рядом с двух сторон сидели дедушкины племянники дядя Идрис и дядя Ильяс. Арслан-Бек стоял справа, Асват слева. Мулла сначала сам читал какую-то молитву, потом протянул руки вперед, на них дядя Арслан-Бек положил свою, после этого мулла спросил:
Арслан-Бек, сын Исмаила, согласен ли ты стать мужем Асват, дочери Абул-Гамида?
Да, согласен, сказал дядя Арслан-Бек.
Потом мулла сделала знак, чтобы Асват положила руку на руку Арслан-Бека и, обратясь к ней, спросил:
Асват, дочь Абдул-Гамида, согласна ли ты стать женой Арслан-Бека, сына Исмаила?
Да, согласна, смущенно прошептала невеста.
Тогда мулла начать читать какую-то новую молитву а дядя Арслан-Бек и Асват повторяли за ним. После окончания брачного ритуала мулла воскликнул: «Амин!», и провел обеими руками по своим длинным усам и белой бороде. Свидетели тоже сказали: «Амин!».
После этого невесту увели в комнату Арслан-Бека, а перед мужчинами поставили еду. Только под утро гости разошлись, и все мы улеглись спать.
Пока мы спали, слух о побеге Асват к Арслан-Беку разошелся по всему аулу и, несмотря на завывающую пургу, забегали из сакли в саклю женщины, разнося сенсационную новость, до которых так падки бывали наши сельчанки, оторванные от большого света.
Весна прекрасная пора пробуждения природы. Она кажется неотразимой даже в наших бесплодных горах, покрытых лишайниками и скудной растительностью, где даже в тихих долинах не найдешь не только дерева, но даже кустика. И это несмотря на то, что весеннее тепло обнажает кривые улочки с серенькими саклями, с заборами, облепленными лепешками свежего кизяка, и со всяким мусором, накопившимся за зиму.
К солнцу яркому, слепящему, греющему начинают тянуться все и старые, и малые, а потом набрасываются на съедобные травы, самые свежие, чуть пробивающиеся. Ведь в горах наших нет фруктов, нет овощей. В русских пригородах и селах крапиву, лебеду, конский щавель, мяту и прочие травы, названия которых я знаю на родном языке, относят к сорнякам, у нас их ели и в сыром виде, и блюда вкусные готовили.
Весна тех лет радовала людей, как радует всех голодных и холодных.
За годы войны бедность вселилась почти во все дома. Оскудела и наша сакля.
Дядя Арслан-Бек собирался в город после вспашки земли.
Зерно, сбереженное для посева, не тратили, перешли на конский горох. Не лучше жили и другие.
Недели за две до начала посевной сельский глашатай вдруг объявил сход. Сначала думали, что староста села хочет собрать людей для расчистки дороги. Все поспешили на площадь, и дядя Арслан-Бек тоже.
Когда у годекана собрались все, староста поднялся и, обратившись к Арслан-Беку, стал говорить:
Брат наш, Арслан-Бек! Ты сын хорошего отца, человек мужества, чести, овладевший знаниями наук и военного искусства. Год тому назад ты пришел к нам вооруженный и вот с этого места стал призывать односельчан к борьбе с угнетателями. Ты обещал народу после установления Советской власти землю. Мужчины оголили оружие и пошли за тобой. За обещанную землю и волю некоторые положили головы. Теперь, когда те, кому суждено было вернуться, вернулись, вложили в ножны кинжалы, клинки, повесили на стены кремневки и огляделись вокруг, увидели, что ничего не изменилось и даже стало хуже. На жалких клочках земли нечего сеять. Последние горсти пшеницы пожарены и розданы неимущим, детям и старикам. Падает скот. Хвала Аллаху за то, что пригрел землю и покрыл травой. В пору и нам переходить на подкожный корм, благо, что край богат съедобными травами. Но это не выход из положения. На травах и кореньях продержимся недолго. Что делать? Остается одно: покинуть насиженные места и спускаться вниз. Или есть выход другой?
Тогда начал говорить мой дядя Арслан-Бек:
Отец мой Юнус! И вы, дорогие односельчане! Я не из тех, кто может отказываться от своих слов. Да, я обещал вам свободу, равенство и землю. Я повторял слова великого Ленина вождя всех угнетенных народов. Свобода завоевана. Равенство утверждено, земля отобрана у богачей и отдана крестьянам. Но послевоенная разруха, голод и нищета одолевают не только наш край, но и всю Россию. Так что нет смысла оставлять свои очаги и спускаться вниз всем скопом. Советская власть не виновата в том, что наши предки волею судеб вынуждены были поселиться среди этих бесплодных высот. Наберитесь терпения, напрягите усилия. Я останусь здесь, разделю с вами участь и, быть может, с помощью властей что-нибудь сделаю. Я напишу письмо Ленину в Москву, попрошу совета и помощи.
Да поможет тебе Аллах! раздались голоса.
Несколько дней дядя Арслан-Бек сочинял письмо Ленину. Он умел читать и писать по-русски, но с трудом, а Ленину надо было написать хорошо, и поэтому он поехал в райцентр. Там в райсовете грамотный писарь переписал письмо, правильно обозначил адрес и отправил.
Ответа ждали с нетерпением долго. Наконец, в наш аул из райцентра приехал гонец с предписанием, чтобы дядя Арслан-Бек немедленно явился туда. Ему сказали, что из Москвы от Ленина пришел приказ кресткому[3] выделить земельный участок для нашего сельского общества.
Как только дядя Арслан-Бек вернулся домой, он сразу сообщил радостную весть дедушке. После этого пошел к сельскому глашатаю и велел ему созвать сход, чтобы доложить обществу об ответе, полученном от Ленина на адрес крестьянского комитета. Когда народ собрался, дядя рассказал о содержимом ответного письма и решении кресткома и райсовета.
Согласно этому решению, сказал он, нашему сельскому обществу выделена часть земли, отрезанная от пастбища, принадлежащего соседнему селению. Это целина, выделенная для общественного пользования. Следовательно, поднимать ее, обрабатывать, пахать, сеять и убирать надо всем обществом. Собранный урожай будем делить на всех работавших поровну. Такая форма общественного труда называется коммуной. Мы ее сейчас организуем, согласны?
Согласны! Согласны! послышались голоса.
Секретарем коммуны изберем Дауда, он человек грамотный; председателем коммуны буду я согласны?
Согласны! ответили хором.
Тогда подходите к Дауду поочередно и записывайтесь.
А чем будем засеивать ту землю? спросил староста.
Пшеницей, ответил дядя Арслан-Бек.
Староста ухмыльнулся. Трудно было поверить, что дядя сможет найти столько пшеницы, чтобы хватило для посева на всем выделенном участке.
Дядя Арслан-Бек на другой день написал письмо моему отцу и, никому ничего не говоря, отправил в город дядю Пир-Будага. В послании говорилось:
«Приветственное письмо! Много мирных дней желают тебе, дорогой брат мой Мурад, а также твоей жене Аминат, сыновьям Гасану, Гусейну и Гамиду, отец твой Исмаил, мать Загидат, родственницы Райганат, Хадижат и все остальные.
Получили твое письмо, уяснили ваши думы, желанья.
Теперь хочу сообщить, что все твои родные, близкие и односельцы, впав в крайнюю нужду, дошли до истощения. В поисках выхода из трудного положения, мною было послано прошение в Москву на имя Ленина. Он, да будет над ним благословение Аллаха, отозвался на просьбу и прислал повеление здешнему кресткому выделить земельный участок для нашего общества возле теснины, называемой «Убежище шайтанов», где жители соседнего села пасли свой скот.
Эта целина, усеянная валунами, которую придется поднимать. Сохой там ничего сделать нельзя, нужен плуг. Просим тебя купить его для нас. Кроме того, если твое состояние позволяет, купи еще мешок пшеницы для посева.
Если ты исполнишь эту просьбу, в которую вложены желания и надежды наших сельчан, мы вернем тебе сполна все долги, когда божья благодать снизойдет в наш оскудевший край. Брат Арслан-Бек».
Мой папа заложил ростовщику все, что было ценного в доме. На вырученные деньги купил три мешка пшеницы, плуг, два тюка бязи, мешок кукурузной муки, несколько мерок фасоли.
Нанял арбу с бычьей упряжкой, на всякий случай вооружил Пир-Будага кремневой винтовкой. Надо отдать должное дяде Пир-Будагу, несмотря на несовершеннолетие, он научился у партизан стрелять, когда был в отряде Арслан-Бека.
Итак, вооружившись кремневой винтовкой, которой можно было при нападении воспользоваться только раз (ибо до того, как стрелок успеет ее перезарядить, противник мог пробежать версту и броситься в рукопашную), мой дядя Пир-Будаг сел на прикрытые соломой мешки и благополучно доехал на арбе до райцентра. Здесь он выгрузился в доме кунака, расплатился с аробщиком и отправил хозяйского сына в село за ишаками и людьми.
К селению нашему от райцентра можно было добраться только верхом или пешим по крутым тропам и перевалам. Все наши родные были безмерно обрадованы, а некоторые даже возгордились, когда целый караван ишаков с сопровождающими прибыл в село.
Это был пятничный день день поминаний и пожертвований. Мой дедушка приказал сварить большой котел зерен пшеницы, заправить кашу жиром вяленого курдюка, добавить семян тмина для принятия аромата и разнести по бедным домам. И еще он велел один тюк бязи разрезать на куски и раздать бедным родственникам, обнищавшим вдовам и сиротам.