Лейтенант прав, пробормотал полковник Тартара. Ваша очередь, чёрт возьми! Ваша очередь! Я ставлю сорок франков на вас, молодой человек.
Считайте, что я их уже выиграл, мой полковник, воскликнул Лолиф, размахивая руками с видом победителя. Мне недостаёт лишь девяти очков из тридцати, и сейчас вы насладитесь картиной того, как я их наберу прямо на ваших глазах.
И я ставлю двадцать луидоров против пятнадцати на месье Лолифа, хладнокровно произнёс барон Сиголен.
Поддерживаю, воскликнул Верпель, будущий банкир.
И Лолиф, окрылённый и гордый оказанным ему доверием, счёл своим долгом его оправдать, сыграв как можно красивее.
Нуантэль был обрадован этому всплеску игровых эмоций, избавивших его от необходимости отвечать на нескромные вопросы Лолифа, так как он не собирался становиться поставщиком новостей с похорон мадам дОрсо для всех этих бездельников из клуба, и капитан двинулся вдоль бильярдного стола, не приветствуя при этом Пребора, который накануне, на Елисейских полях, проявил неучтивость к нему и Дарки, и прошёл в конец зала, чтобы присесть на одну из сафьяновых банкеток, установленных вдоль стен.
Лолиф, распалённый присутствием такого количества зрителей, сделал ложную подсечку, и его оппонент немедленно воспользовался этой оплошностью, а капитан ещё не успел занять своё место среди других зрителей этого поединка, как ливрейный лакей подошёл к нему с письмом на подносе. Нуантэль посмотрел на конверт, однако ни обратный адрес, ни почерк, каким он был подписан, не были ему знакомы, так что капитан беззаботно распечатал это письмо, которое, поначалу, его почти не заинтересовало, однако выражение его лица поменялось, когда он увидел в конце этой эпистолы подпись генерала Ласко.
О! Произнёс он тихо, И о чём мне может сообщить этот Перуанец? Посмотрим
«Дорогой господин, мадам маркиза де Брезе поручила мне проинформировать вас, что она не сможет принять вас сегодня, во вторник. Она сильно занемогла вчера вечером, у неё внезапно случился приступ невроза. Мой друг Сен-Труа думает, что этот кризис может продолжиться на протяжении нескольких дней. Хочу вам также сообщить, что мне вчера была оказана честь поужинать вместе с ним у его благородной клиентки, и именно благодаря этому стечению обстоятельств я имею удовольствие вам писать. Маркиза вспомнила, что в воскресенье, в Опере, вы ей обещали нанести визит, и она постаралась не доставлять вам неудобства, попросив меня выразить вам сожаление, которое она испытывает, будучи вынужденной отказать в визите персонам, с которыми ей более всего приятно встречаться. Поверьте, дорогой господин, в наилучших чувствах к вам преданного вам слуги.»
Неужели именно этого странного типа выбирает маркиза, чтобы предупредить меня! подумал капитан. Вот ещё один серьёзный знак, более серьёзный, чем любые другие де Брезе, использующая Ласко в качестве секретаря, и заставляющая заботиться о себе Сен-Труа что ещё может быть значительнее. Для этого было бы нужно, чтобы оба негодяя, которые её крепко держат, по-видимому, в своих руках, действительно присутствовали при убийстве Джулии. И если маркиза хочет, чтобы кто-то освободил её от пут этих негодяев, то это, полученное мной уведомление, и есть не что иное, как признание во мне без всякой торговли её освободителя. Теперь речь идёт лишь о том, чтобы решить, что лучше сделать в интересах мадемуазель Меркантур принять сторону маркизы для того, чтобы затем у неё вырвать признание, или вынудить обоих её хозяев разоблачить эту мадам де Брезе. Эта последняя партия, вполне очевидно, наиболее практическая, но, чтобы принудить этих негодяев действовать в моих интересах, мне следует найти способ действий основанный на знании тех подлостей, которые они задумали. Пока же мне не известна тайна, которой они обладают, я не имею права отказаться от желания увидеться с мадам де Брезе, и посмотрим, насколько долго она будет настаивать на том, чтобы держать закрытой передо мной свою дверь, как выразился Хосе Ласко, который будет вынужден не сегодня-завтра заплатить мне за эту дерзость.
Этот монолог был прерван восклицаниями, раздавшимися по поводу одного сомнительного удара. Лолиф утверждал, что его шар коснулся красного, а его противник оспаривал этот факт, и спорщики яростно доказывали свою правоту. Большинство клубменов, в конечном счёте, согласилось с Пребором, и Лолиф, которому не хватало всего трёх очков до победы, был вынужден предоставить полную свободу действий на зелёном сукне противнику, набравшему, в свою очередь, уже двадцать четыре очка.
Я разорён, мой капитан, воскликнул лейтенант Тревиль, присаживаясь рядом с Нуантеэлем. Этот дурак Лолиф собирается меня обобрать, украв из моего кошелька десять луидоров, которые я на него поставил, и если бы вы прибыли пятью минутами позже, я бы их легко заработал. Но как только Лолиф замечает кого-то, с кем можно поговорить о деле мадам дОрсо, он тут же перестаёт соображать и начинает творить нечто несусветное.
Клянусь честью! Я не могу понять, почему он обратился ко мне с этой речью, ответил, Нуантэль, пожимая плечами. Я ничуть не в курсе того, что происходит у полицейских комиссаров, следователей и прочей парижской судейской братии.
Хорошо, пусть так! Но вы близкий друг Дарки, а он был любовником Джулии. Лолиф предполагает, что всё то, что связано с преступлением в Опере, вас заинтересует, и одного этого достаточно, чтобы ему недостало точности в игре карамболем. Теперь посмотрите на Пребора. У этого фата все признаки и инстинкты основательного жулика. Он развлекается, потому что нашёл хорошую серию шаров в углу стола. Держитесь, ведь сейчас он их всех загонит в лузу! Вот три шара рядом. Двадцать пять! Двадцать шесть! Двадцать семь! Двадцать Нет, не попал. Пойдём, посмотрим, у меня появилась надежда лишь бы только у Лолифа не нашлось нового развлечения.
Почему вы не играете сами, вместо того, чтобы держать пари на других?
Потому что я всегда терплю поражение в сражении с растяпами. Я слишком раздражителен, и эти люди меня выводят из терпения. Первые из них ещё более невыносимы, чем следующие за ними, ведь вначале шествует племя жуликов и пройдох во главе с Пребором, а следом Верпель, который ведёт бильярдную партию, словно фьючерскую операцию, и также Ленвер, прячущий кусочки мела в карман, чтобы помешать противнику ими пользоваться. А затем брюзга Кулибеф, считающий, что лампы недостаточно освещают зал, и этот Тартара в старых лосинах, вечно жалующийся, что мы курим во время игры с ним.
У вас ещё есть сэр Джон Коктель.
Слишком хитёр для меня, этот майор. Впрочем, он играет только против малыша Сиголена, который не может сдержать его ляпов, или против Педрижона, сразу же после того, как вышеупомянутый господин уже успел слишком плотно поужинать со статистками из Оперы.
А Шинкаренкофф?
Шинкаренкофф?? Этот якобы потомок русских казаков? У меня уши вянут от песен, которые он сочиняет, чтобы очаровать посетительниц кабаре с парижских окраин и помешать мне сыграть карамболем. Ему и в голову не приходит, что он меня оглушает своими нелепыми звуками. И кроме того, у него всегда нога висит в воздухе. Шинкаренкоф? Да он всё время играет с рукой за спиной. Так он скоро дойдёт до того, что сыграет своим носом вместо кия. Но, между тем, Лолиф только что героически добыл два пункта. У нас уже двадцать девять. Ещё один, и мои десять луидоров удвоятся. На это следует посмотреть поближе, закончил лейтенант Тревиль, выпрыгивая со стула, на который он недавно взгромоздился.
Нуантэль без всякого сожаления позволил ему уйти, хотя ему и нравился живописный язык лейтенанта Тревиля. Нуантэль, пришедший в клуб для того, чтобы его ум немного отдохнул, несмотря на этот живописный разговор не смог отмахнуться от серьёзных размышлений над письмом Ласко. И всё же, чтобы отвлечься, он положил его в карман, решив вернуться к нему попозже.
Давай, мой мальчик, кричал Тревиль Лолифу, склонившемуся над бильярдным столом, попробуй сосредоточиться и быть хладнокровным. Удар невероятно прост и лёгок. Возьми немного левее в мою сторону и помягче, пожалуйста.
Скажите мне, Лолиф, внезапно спросил Пребор, правда ли то, о чём мне рассказали что эту плохонькую актрису, которая убила дОрсо, собираются освободить?
Вопрос был брошен Пребором непосредственно в тот момент, когда противник наносил удар после долгого прицеливания, удар, который должен был принести ему победу и солидную прибыль. И этот вопрос так глубоко затронул сердце Лолифа, что его биток даже не дотронулся до красного шара. Страсть репортёра заставила дрогнуть руку игрока, которая постыдно промахнулась в самой элементарной позиции карамболя.
Эта глупая ошибка спровоцировала бурю шумных восклицаний на галерее, но Пребор спокойно и молча позволил спорщикам выражать свои эмоции, и тут же очередью из трёх простеньких ударов набрал свои тридцать три очка.