Здравствуйте Роза Илларионовна! Всё воюете?
Здравствуй милочка! Да вот с усмешкой отвечала старуха до сих пор приходится защищать своих!
А не боязно Вам? Кто её знает, что у этой собаки на уме?
А волков бояться друзей потерять! Собаки и страх и превосходство прекрасно чуют. Особенно вот такие дворняги.
Солнце ещё пригревало. Предзакатные лучи, проникали через ветви деревьев, оторачивая предметы нежной золотой каймой. Уходить Леночке не хотелось. Хотелось вот так сидеть рядом, подставив лицо этим греющим лучам.
Ночью Леночке приснился сон. Роза Илларионовна сидела в своём кресле и, молча, смотрела на неё через очки в тонкой золотой оправе. И только сейчас, во сне Леночке показалось, что она разглядела в её облике что-то значительное, то, чего никак не могла предположить увидеть в человеке её возраста. С таким же удивлением в Турции она однажды увидела обломки античных колонн на дне прозрачного водоёма, вдруг осознав, что древние народы это не картинки в учебниках, а живые люди, обитавшие до неё на поверхности земли в этом самом месте. Во сне старуха протягивала ей красную атласную ленту.
Сны ей снились редко, и потому весь день она провела под его впечатлением. А вечером позвонил Валера. Разговор не вязался. После общения со своей соседкой, Леночка отчего-то вдруг почувствовала всю пресность их отношений со своим бойфрендом. А ведь действительно, всё общение было ровным, словно однотонное ковровое покрытие на полу её спальни; никаких красивых узоров, на которые можно было бы любоваться по прошествии времени, не просматривалось. Встречаться она не захотела и отказалась под каким-то предлогом.
Наступали майские праздники. Стояла совсем летняя погода. Площади и скверы столицы заполнялись предпраздничной суетой. В очередной раз Роза Илларионовна пригласила Леночку к себе накануне Первомая.
Хозяйка тонкими ломтиками нарезала лимон. Распечатала припасённую плитку шоколаду и достала из буфета початую бутылку коньяка. Коньяк был пятизвёздочным, дагестанского разлива. Откуда-то появились серебряные, маленькие рюмочки с чеканным рисунком.
Откуда острые ножи, Роза Илларионовна?
А всё внучок мой Ромка. Заскакивает иногда. С ним и выпить бывает нескучно. Беспутый! Разбежался вот со своей. Но люблю его. Грозится "прыжок с парашютом" (забава молодёжная) мне на день рождения презентовать!
Ну что, милая, пойдём в гостиную, выпьем по маленькой?
А я вот крепких напитков побаиваюсь.
А я люблю иногда пропустить в хорошей компании! Что смотришь? Думаешь, старая перешница, а всё туда же? И тебе советую, не гнушайся! Это я как врач говорю. Кровь по жилам быстрее бежит. Главное меру знать.
Не перестаёте Вы меня удивлять Роза Илларионовна!
Это ты меня лет тридцать-сорок назад не знала! Мы с моим Васей душой всех компаний бывали. А как танцевали!..
Они сели за столик, и хозяйка осторожно разлила тягучую янтарную жидкость по рюмкам.
За что же выпьем?
Давай за праздник Великой победы, что ли?
И за Вас!
Они выпили. Коньяк был хорош. На какое-то время замолчали. Елена смотрела на черно-белые фотографии, развешенные по стенам квартиры.
А расскажите о себе Роза Илларионовна. Покажите где ваш супруг Василий.
Они долго разговаривали. Затем выпили ещё по рюмке.
Со своим мужем Василием Роза Илларионовна познакомилась в её медсанчасти, в конце войны. Молодой капитан попал туда с ранением средней тяжести. С этого всё и началось. Потом уже не расставались.
Интонации, с которыми Роза Илларионовна упоминала в разговоре своего Васю, каждый раз вызывали у Леночки чувство непонятной светлой зависти к какой-то неизвестной ей доселе субстанции, о существовании которой в тот момент можно было догадаться, только видя, устремлённый в себя, застывший на какое-то мгновение, взгляд этой пожилой женщины.
После войны тяжело жили, бедно. Нынешней молодёжи и представить такое сложно. Жить хорошо не плохо, но плохо забывать, чем это всё досталось! Смотрю нынче телевизор и говорунам некоторым поражаюсь! О чём бы ни заговорили, всё-то у них на деньги переводится; кого сердить не стоит, на чью сторону встать, и сколько всё это будет стоить. В наше время таких вопросов не было! Погляжу я на этих умников, когда к их женщине на улице хулиганы пристанут! Посмотрим, какие они калькуляции вычислять начнут! Да и не заступятся они за своих
Она помолчала.
Она помолчала.
В войну все друг другу помогали. А сейчас слышу речи от некоторых, мол, что нам дала страна? Тьфу! Слышать противно. Им-то страна дала их самих. Обучила, вырастила, да от кривых дорожек отвела! А вот что они стране дали, кроме вечного нытья?
Подошло и девятое мая. Накануне Леночка встретила Розу Илларионовну в сквере. Поздравила с наступающим праздником и пригласила к себе на очередное чаепитие. Та отказалась, сославшись на занятость.
Позвонил Валера. Леночка опять не захотела встречаться. На фоне сумасшедшей весенней круговерти, образ Валеры как-то растворился и упал незаметной тенью в глубины её сознания. Что-то сдвинулось в ней. Она заметила, что стала чаще улыбаться сама себе без видимых причин. Заглядывала в зеркало. Нравилась себе.
С утра девятого Лена включила канал, где транслировали праздничный парад и затеяла уборку в квартире. Привлеченная посторонним шумом, доносящимся из коридора, она открыла входную дверь. Лестничная клетка была заполнена галдящими школьниками с цветами, окружившими Розу Илларионовну.
Вот словно извиняясь, проговорила та, увидев выглянувшую на площадку Леночку поздравлять пришли!
Соседка была в парадном кителе подполковника медицинской службы, который был сплошь увешан орденами и медалями. Награды сверкали в лучах майского солнца, которое, врываясь через окно, заливало лестничный марш. Леночка застыла на месте, пораженная увиденным.
А рядом с Розой Илларионовной, широко улыбаясь, стоял давно исчезнувший негодяй Ромка.
29.04.15.
Уроки плавания
Рассказ
Когда подошел к концу мой пятый десяток, я заскучал от своей прелестной и мудрой жизни. Слишком долго ничего не происходило. Запас испытаний и стрессов, посылаемых мне судьбой, по моим прикидкам иссяк, и я вдруг испугался, что ничего интересного со мной больше не случится, что этот гладкий, удобный для неспешного передвижения рельеф моей жизни уже не изменится и позволит мне без приключений, монотонно катиться к старости. Этот, много раз проклятый мною в сердцах, гигантский, постперестроечный слалом закончился, и мне стало скучно.
Все перипетии по завоеванию места под солнцем в славном городе Москве благополучно закончились, а новых не предвиделось. Дом был построен, дерево посажено, а сын и дочь уже выросли. Супруга, моя ровесница, к этому времени как-то внезапно располнела и, в отличие от меня, потеряла интерес к интимной стороне нашей жизни, стала ближе к внучке, в остальном оставаясь самым близким мне человеком и доброй женой. Безусловно, к ней пришло смутное осознание того, что баланс в нашем семейном союзе отчего-то нарушился.
Она старалась всячески указать мне на мои возрастные изменения, пытаясь психологически уравнять наши позиции, осадить меня. Особенно когда я купил себе мотоцикл. Ей казалось, что я веду себя не серьёзно, по-пацански. Эти скрытые попытки выглядели нелепо и беспомощно, и она в душе понимала это, стараясь не устраивать сцен. У меня не было намерений хоть как-то обидеть её или ущемить, но чувство вины всё равно поселилось где-то в закоулках моего сознания. Мне было жаль её, но в ежегодный двухнедельный зимний отпуск я стал уезжать один, с её молчаливого согласия.
Что-то томилось во мне, какое-то блюдо побулькивало во внутреннем тигле, разогреваемом огнём неясных желаний и ожиданий чего-то. Чего я хотел и чего ждал? Этого я не смог бы внятно сформулировать. С равным успехом это могло быть что-то новое и неожиданное; новая необычная работа, новая влюблённость. Я даже был бы не прочь усыновить ребёнка. Мне по-прежнему хотелось испытывать всё то, что осталось в молодости, войти в ту же воду.
Пара моих любовниц, которые числились в этом статусе на тот момент, мне тоже стали надоедать. А может быть это мой главный орган стал терять неутомимость? Одно время, когда с подругами в постели у меня стали происходить осечки, я так было и подумал. Мой дружок стал каким-то не очень бодрым. Несколько раз я даже пробовал принимать виагру.
Невесёлые философские мысли стали посещать меня. Человек глуп и материален, и если отбросить всю метафизику, то его тело и его органы имеют свой конечный ресурс. Не смотря на то, что я давно относился с иронией почти ко всему в жизни в том числе и к себе увидев край этого ресурса, я забеспокоился.
Я, было, даже загрустил, но, слава богу, всё скоро разъяснилось; я уже два года принимал статины (таблетки против холестерина), которые угнетающе действовали на эту, насущную для мужчины, функцию. После ознакомления с этой ужасной информацией, я тут же бросил принимать эти зловредные пилюли, как отбрасывают от себя что-то омерзительное, вроде дохлой мыши. Вот вам и маленький кусочек внутреннего мира мужчины; он скорее предпочтёт сократить годы своего пребывания на поверхности земли, чем расстанется со своей функцией!