Инструкция пользователя:
1)
Рекомендуется: только для сумасшедших.
2)
Настроение: меланхоличное; подавленное, но стремящееся избавиться от давления; ни в коем случае: стремящееся сохранить картину своего мира.
3)
Употреблять с: молоком; кофе (еспрессо или по-турецки), чаем без сахара; красным/белым вином не восточнее Крыма и не моложе 1 (одного) года; пивом не восточнее Польши; сигаретами или сигарами (по желанию); ни в коем случае: мороженным, молочным коктейлем.
4)
Состав: любовь; смерть; бумага; чернила; вечность.
5)
Способ употребления и дозы: не больше 40 (сорока) страниц в день в любых местах и погодных условиях.
6)
Передозировка: на данный момент не зафиксировано ни одной удачной попытки суицида после прочтения; возможны головные боли или наоборот; воздействия препарата индивидуальны для каждого.
7)
Изготовитель убеждён: вам не обязательно умирать после прочтения.
8)
Авторские права: Извас Фрай.
9)
Срок Годности: от даты изготовления до гибели последней любви.
10)
Дата изготовления: сейчас.
Белый ахроматический цвет, состоящий из основных цветов хроматической цветовой гаммы: красного, оранжевого, жёлтого, зелёного, голубого, синего и фиолетового. Вызывает у зрителя визуальную иллюзию расширения пространства. Цвет благородства в его европейском понимании; и боли, траура в традициях Японии. Цвет вечности, наравне с чёрным. Является антагонистом цвета ночи. Понять и ощутить белый цвет можно с помощью гештальта или единения составляющих его цветов. Ощутив каждый в отдельности и воссоздав единый пейзаж это и будет целостный образ белого. Белый цвет не является ни добром, ни злом. Он белый. Как это? У вас есть возможность приблизиться к пониманию.
Этой ночь будет рассказано семь и одна история. Семь книг как семь цветов, в сумме дающие белый. Ещё одна раздроблённая на семь кусков история как гештальт всех мифов.
Много лет я зрел и пытался найти единую историю. Теперь, кончив свою книгу, я могу сказать: вся наша жизнь, все мифы и истории, рассказанные всеми писателями, народами и духами всё один мономиф.
Книга Красного
Повесть
Все действия происходят в параллельном мире. Оба королевства, упоминаемые в повести, находятся где-то между Францией, Германией и Бельгией, но не имеют аналогов в нашем мире, поскольку сам автор приходит в ужас от одной только мысли о точном местоположении этих безымянных, но действительно существующих стран. Все события, описывающиеся в повести, действительно происходили, но свидетельства о них из учебников истории вы можете найти, лишь прыгая с эпохи в эпоху, с континента на континент и толком не понять, что, собственно, произошло. Эту повесть лучше воспринимать как поучительную сказку в форме хронологии. Автор не сочувствует и не винит ни в чём главного героя произведения. Он воспринимает всё описываемое как должное, как историю. И настоятельно рекомендует читателю не винить и не оправдывать деяний Красного человека. Но попытаться понять.
Мой разум чувствует, что мне, при виде крови,
Весь мир откроется и всё в нём будет внове,
Смеются маки мне, пронзённые лучом
Ты слышишь, предок мой? Я буду палачом!
Константин Бальмонт
Вечер. Последняя песчинка в часах упала на дно. Теперь, время на нашей стороне, господа! В воздухе заиграл тот самый блюз, о котором невозможно говорить, ни разу его не услышав, как невозможно говорить о голоде с тем, кто никогда не выходил из дворца, полном изобилия. И с этих слов, эхом отозвавшихся в эфире, я разрезаю шпагой последний покров ночи. А за ним я вижу улыбку вампира, готового вдоволь насладиться вашей кровью
Запахи молодой страсти и дешёвого алкоголя были настолько густыми и терпкими, что их можно было соскребать ножом с воздуха и намазывать на хлеб. Мужчины здесь были, в основном, одиноки они прикрывали свои лица шляпами, как женщины скрываются за вуалями, чтобы никто не мог разглядеть их лиц. Свои подбородки они показывали только когда делали добрый глоток виски; а затем снова опускали головы вниз, будто хотели своим взглядом просверлить дыру в преисподнюю.
Были и те, кто прижимались друг к другу, потому что стоило им только разделиться, как они переставали отбрасывать на землю тень. Они сидели по самым тёмным углам и старались даже не всматриваться в то, что происходило вовне. Их практически не было видно и единственным доказательством их существования были облака сигарного дыма, за которыми невозможно было разглядеть крыши, остальному дому служившей полом.
Вся собравшаяся здесь компания одиноких теней и в повседневности немногим отличалась от данного своего облика. Все они были клерками бюрократическими принеси-подай, перепиши собравшимися здесь после тяжелого дня. Там они сидели на одном месте, переписывая бессмысленные тексты, стараясь не замазать бумагу кляксой; либо бегали, сломя голову, а затем падали, как подстреленные. Лишь на несколько минут в день, когда они валились с ног, им позволяли отойти, чтобы выпить чашку дешёвого кофе и выкурить одну-две папироски.
«Это не работа, а повседневная каторга» только и говорили они, превращая свои жалобы в культ.
Но сегодня, вокруг меня собрались совсем другие люди. Я различаю их лица сквозь облака дыма и не узнаю их. И я вижу, что стало причиной их метаморфозы. Пока они сидят на работе, они надевают маску, за которой они хотят защитить то последнее, что ещё осталось у них от людей. Они не снимают её и когда рабочие часы подходят к концу. Даже за пределами канцелярии они постоянно находятся в опасности. Они бояться друг друга. И на улице больше напоминают манекенов. Но теперь, я, наконец, могу разглядеть их лица их глаза полны огня, который они так давно держали взаперти.
Их семьи спрашивают: «Куда ты деваешь после службы». Ведь домой они возвращаются только под самую ночь. «Куда пропало половина твоей жизни?». Им нечего ответить, кроме как: «Выпивал с друзьями», хоть настоящие друзья есть только у самых счастливых из них. Они придут в бар в одиночестве и с застывшим выражением отчаяния на лице. Они будут пить, курить, слушать музыку. Времена нашей обшей эйфории прошли. Настало время глубоких депрессий и не одного отдельного человека а всего общества и культуры в целом. Может быть, те, кто родились в эти трудные времена смогут всё изменить. Но сколько времени пройдёт удастся ли обождать кризис? Ведь мало кто из них подозревает, сколько несчастий уже стоит на пороге
Но сейчас ничто не заботит их умы. Только виски и хорошая музыка и ничего лишнего. Не роботы, не рабы печатных машин, а обиженные судьбой мужчины, вернее, даже не удостоившиеся её внимания. Но не желающие просто мириться с ней сейчас ни за что. Этим вечером они настоящие мужчины и не важно, кем они будут завтра утром.
Когда они придут домой, они не скажут своим жёнам ни слова. Они снимут шляпу и просто упадут в кровать. А завтра начнётся всё сначала. И это не сон. Им никогда не снятся сны.
Сейчас передо мной стоят не клерковский сброд. Сейчас я вижу перед собой джентльменов все, как степные волки, брошенные стаей. Они идут ради самого движения. Они ищут ради самого поиска. Сейчас они несчастны, но способны чувствовать грусть. И они хотели бы, что бы это мгновение длилось вечность. Сейчас они самые счастливые люди, добывающие себе радость из собственных страданий.
На сцене: вокалист, трубач, пианист, контрабасист. У всех элегантный вид, но кривые носы, синие подтёки под глазами и зубы не все на своих местах. Хороши в драке неудачники по жизни боги на сцене. Как можно играть настоящую музыку, не пережив настоящее страдание?! А они были мастера. Они родились, чтобы петь о своём горе без слов. И в резонансе их голосов эхом отразилась вся наша жизнь весь многомилионный народ, никогда не узнающий их настоящих имён.
В их дыхании была музыка, в их взгляде читалась тоска. И это тоже были счастливые люди, сколько бы они не врали другим и самим себе. Истинное несчастье и горе лежит совсем в другом. Так часто в тех, кто обладает властью, и кто кажется самым счастливым и могущественным человеком на Земле в них разочаровался мир, и каждая секунда их отдаётся вечною тоской.
Я люблю бары. Понятно, за что. Здесь играет музыка, здесь наливают самые различные варианты эликсира забвения, а самое главное здесь не обязательно притворяться. Я тот, кто я есть и никто иной. Любите или ненавидьте мне будет всё равно. После таких мест ненадолго может показаться, что можно жить дальше и чувствовать себя легче. И всё, чего хочется сейчас, это выпить ещё виски, дослушать этот блюз и познакомится вот с той одинокой красоткой а всё остальное отложить до завтрашнего дня