Он вышел на остановку и увидел свой автобус. Последние пассажиры уже рассаживались в полупустом салоне, сонный кондуктор клевал носом на своем месте. Илья припустил бегом и успел впрыгнуть в автобус, когда двери уже закрывались. Он плюхнулся в кресло в углу и уставился в окно, за котором проплывал ночной, расцвеченный радостными огнями фонарей и реклам город.
Под мерное покачивание салона автобуса было приятно мечтать о большой и дружной семье. Себя он видел главой, отцом семейства. Рядом, улыбаясь трепетно и нежно, прижималась к нему любящая и преданная Иришка. А вокруг бегали трое, нет, четверо! ребятишек: два мальчика и две девочки. Дети бегали, прыгали, играли, смеялись и заглядывали в глаза отца любящими и восторженными глазенками А он возвышался над детской кутерьмой солидный и значительный.
Илья улыбнулся своим фантазиям. А как они с мальчишками будут играть в футбол летом, а зимой кататься на горных лыжах?! А девчонок он будет водить в парк на аттракционы и дарить кукол Барби! Окружающие будут с восхищением и завистью смотреть на них и говорить: «Ах, какие молодцы! Такие молодые, а уже четверо детей!»
Продолжая предаваться своим мечтам, Илья доехал до остановки, где жили родители и, в полной уверенности, что обрадует их неожиданной новостью, вошел в подъезд и поднялся на 8 этаж. У двери в квартиру он почувствовал легкую дрожь где-то на уровне солнечного сплетения, но решительно нажал на кнопку звонка.
И отец и мать были дома. И сын с порога огорошил их радостным известием, сияя гордостью, как начищенная монета. Но гордость и радость окунулись и завязли в неприязненно-осуждающем взгляде матери, словно он был преступником, пойманном на месте преступления:
Я так и знала, что этим все кончится! У меня были недобрые предчувствия, деревянные слова падали и ударяли его с сухим, беспощадным стуком.
Сын, спросил отец с упреком, ты каким местом думал, когда?..
Глупый вопрос, Костя, ехидно усмехнулась мама, ясно, каким местом. И вообще, он не думал, а просто получал удовольствие! Думать это же слишком сложно, надо прилагать усилия. А это не для нашего сына.
Илья смотрел то на мать, то на отца, и чувствовал, как что-то сжимается внутри, скукоживается. Иллюзорная картинка идеальной семьи, нарисованная в воображении, начала тускнеть и рассеиваться как ночной туман.
Мам, пап, ну вы чего?.. пробормотал он растерянно.
Нагулялся с детдомовской девицей, а теперь решил внука с сомнительной генетикой свесить на нас с отцом? в глазах матери был антарктический лед, а от слов веяло таким холодом, что Илья поёжился. Нет, дорогой! Ты сам заявлял, что взрослый и самостоятельный. Вот и веди себя, как взрослый. Завел семью, заботься о ней сам. А я умываю руки! Не о такой невестке я мечтала и не о таких внуках. В конце концов, имею я право наконец пожить для себя? Имею.
Казалось, она разговаривает сама с собой, убеждая и доказывая. Илья взглянул на отца, ища поддержки у него. Но тот только пожал плечами и кивнул на мать. Что, мол, ты хочешь? Вот такая у нас мама.
Отец будет и дальше оплачивать вам квартиру и давать деньги на проживание до окончания учебы в институте, но на большее не рассчитывайте.
Судья вынес свой приговор, и обжалованию он не подлежал. Горькая обида захлестнула сознание Ильи. Он готов был расплакаться, как маленький, но сжал кулаки и встал из-за стола.
Ну, спасибо, дорогие родители, за поддержку и понимание. Век вам этого не забуду.
Илья театрально, откровенно кривляясь, раскланялся перед родителями и, громко, так что со стены посыпалась штукатурка, хлопнул входной дверью, на бегу одевая и застегивая куртку. А в голове пульсировала мысль: «Ноги моей больше не будет в этом доме! Никогда!»
А в кухне за столом сидели расстроенные родители. Мать утирала злые, сердитые слезы:
Вот ведь засранец! А я ведь ему говорила, предупреждала!
Лен, может не надо с ним так сурово? отец посмотрел на нее вопросительно.
Костя, ты же сам говорил, что надо дать ему возможность стать самостоятельным! Вот пусть и становится. Ему только позволь, он же свесит на нас воспитание своего ребенка, а сам будет тусоваться с друзьями по ночным клубам. И искренне будет считать, что так и надо.
Наверное, ты права тяжелый вздох, вырвавшийся из груди отца, свидетельствовал о том, что согласие дается ему с трудом. Это я виноват. Мне даже в голову не пришло, что во времена интернета и смартфонов нужно объяснять взрослому сыну, как избежать нежелательной беременности. Как все глупо и нелепо
Лен, может не надо с ним так сурово? отец посмотрел на нее вопросительно.
Костя, ты же сам говорил, что надо дать ему возможность стать самостоятельным! Вот пусть и становится. Ему только позволь, он же свесит на нас воспитание своего ребенка, а сам будет тусоваться с друзьями по ночным клубам. И искренне будет считать, что так и надо.
Наверное, ты права тяжелый вздох, вырвавшийся из груди отца, свидетельствовал о том, что согласие дается ему с трудом. Это я виноват. Мне даже в голову не пришло, что во времена интернета и смартфонов нужно объяснять взрослому сыну, как избежать нежелательной беременности. Как все глупо и нелепо
Да если бы он слушал советы родителей, а то: «я взрослый», «я сам все знаю»! Вот пусть сам и выпутывается.
Санта Барбара какая-то! Думала мать со смесью злости и отчаяния. Из-за банальной, дурацкой, идиотской глупости самоуверенных и упрямых детей рушилась вся жизнь, с таким трудом и упорством создаваемая ее собственными усилиями. Это было равносильно пощечине вместо заслуженной благодарности! Задетая за живое гордость саднила и сочилась кровью. И маятник материнской любви качнулся от гиперопеки в сторону острого желания послать все к черту!
***
Лето пролетело незаметно в настойчивых попытках начать всамделишную самостоятельную жизнь. Пока все друзья отдыхали на морских курортах, да по заграницам, Илья устроился на непыльную работенку за копеечную зарплату. На большее пока рассчитывать не приходилось, ведь до получения диплома было еще далеко.
Принеся домой свою первую зарплату, он даже почувствовал гордость за себя, так Иришка восхищалась им, так превозносила его способности по обеспечению семьи! Но заряд гордости быстро иссяк вместе с заработанными деньгами. Ни у Ильи, ни у Иры никак не получалось равномерно распределять финансы на месяц. Под конец все равно приходилось звонить отцу и униженно просить выдать следующий транш пораньше.
К сентябрю запал упрямства и самоуверенности кончился, и Илья затосковал. По ночам стали сниться мамины восхитительно вкусные обеды: настоящий украинский борщ со сметаной, бефстроганов в сливочном соусе, мясо по-французски, запеченное в духовке А Ирка так и не научилась ничего готовить кроме пельменей и макарон. От слова «макароны» к горлу уже подкатывал тошнотворный комок, так они надоели. Он с тоской вспоминал большую, уютную, богато обставленную родительскую квартиру, глядя на постоянный бедлам, странным образом возникавший в их съемной, нищей квартирёнке, даже после уборки.
Друзья уже перестали их приглашать на свои вечеринки и махнули рукой на семейную парочку. Чего понапрасну сотрясать воздух? Все равно откажутся, ведь теперь у Иры часто болела голова, или ее тошнило, или она устала Не одно, так другое! С легким раздражением думал Илья.
Его настораживало то, что они как-то стали отдаляться друг от друга с Иришкой. Если она себя плохо чувствовала, а это бывало довольно часто, то ей было не до Ильи. А когда чувствовала себя хорошо, то говорила только о будущем ребенке. Его раздражали бесконечные разговоры о том, каким будет малыш, как его назвать, чему учить, в какие кружки водить в школе
Он тупо смотрел на снимок ребенка, выданный будущей матери после ультразвукового исследования, и ничего не чувствовал. Среди черно-серых разводов на маленьком прямоугольном листочке проступал светлый контур какого-то гуманоида с большущей головой, маленьким телом и крошечными ручками и ножками. И этот гуманоид мой ребенок? Отчужденно думал Илья.
Наблюдая, как исчезает, сглаживается осиная талия его Иришки, как растет живот, он угрюмо вздыхал и отворачивался от неприятной картины. В его голове никак не укладывалась эта анти-метаморфоза. В природе же из уродливой гусеницы получается прекрасная бабочка, а тут было все наоборот
Хмурый, дождливый октябрь проник, просочился в их убогое жилище, трансформировавшись в частые слезы и капризы Иры, в постоянную молчаливую депрессию Ильи, в упреки и препирательства с взаимными обвинениями: «Я тебе совсем не нужна!», «Нет, это я тебе совсем не нужен!».
Чем ближе был момент родов, тем больше замыкался в своих невеселых мыслях Илья. Он смотрел на нее и не мог поверить, что эта хнычущая тетка с огромным животом, с одутловатым лицом, давно немытыми тусклыми волосами и отечными ногами, это его еще так недавно любимая Иришка! Та самая, веселая, заводная девчонка с длинными стройными ногами, с осиной талией Куда все подевалось?