Папа еще покуртуазничал бы с Элькой, но в самом начале двенадцатого мама решительно сказала, что пора спать: «А то завтра не проснетесь. Я могу тебе, Эля, постелить прямо тут в гостиной, но вы же, наверное, хотите еще пошептаться, посекретничать, верно? Так что, Саша, разложи диван у Риты в комнате, а вам, девочки, придется спать вдвоем, если вы, конечно, не возражаете».
Мы с Элькой быстренько приняли ванну и улеглись рядом, натянув на себя ночные рубашки.
6. На что похож оргазм
Элька, вообще-то, страшная соня и вырубается иногда прямо на полуслове. Вот вроде мы только начали обсуждать что-то интересное, и вдруг, оказывается, она уже заснула и сладко посапывает.
Но в тот вечер мы еще долго шептались о том, о сем. Потом речь зашла о «Лолите». Оказалось, что Элька после того памятного факультатива поступила в точности, как я прежде всего бросилась читать «преждевременную книжку». И впечатление от романа было столь будоражащим, что просто выбило ее из колеи.
Да, Марго, буквально места себе не находила. И даже стала трогать себя там, призналась Элька.
И я что ж, откровенность в обмен на откровенность.
Мы с тобой прям две онанистки. Ты как? Почувствовала что-нибудь?
Да не особенно
Вот и я тоже. Только еще больше распалилась. Даже пришлось стать под холодный душ.
Мы обменялись нашими такими похожими ощущениями. Я даже рассказала Эльке про сон, опустив, понятно, конкретные подробности.
А потом? спросила моя любопытная подружка. На следующий день ты себя трогала?
Нет, честно ответила я. Хотя и хотелось.
А я вот трогала, не удержалась.
Элька даже привскочила от мысли о своей развратности:
Вот что «высокая литература» с нами, девушками, делает.
Ой, и не говори, подружка!
Мы сошлись на том, что «Лолита» растлевает девичьи души почище любой порнухи. И чем лучше такие соблазнительные книжки написаны, тем для нашей сестры опаснее. На этом наш с Элькой стихийный и краткий литературный семинар закончился. Вроде бы
***
Элька продолжала сидеть, уткнув голову в колени и обхватив их руками. Свет фонаря из окна падал на ее фигуру, и я видела, как тонкие позвонки рельефно проступают сквозь ночную рубашку.
«В точности «Флейта-позвоночник», вспомнила я и, не удержавшись, пробежалась пальцами по этим позвонкам, как по клавишам.
Ой, Марго, щекотно же, взвизгнула Элька. Я тут же убрала руку, но она сказала: «Нет, не убирай. Щекотно, но зато как приятно». Я снова стала гладить ее спину, а она только поеживалась и буквально мурлыкала от удовольствия, как котенок.
Марго, у меня с самого детства так. Щекотно и приятно одновременно, когда мне папа «пересчитывал позвонки» он это так называл. У меня там, похоже, находится, как это эргогенная зона.
Дурочка, эрогенная зона. От слова Эрос. Вечно ты все путаешь улыбнулась я.
Пусть эрогенная, пробормотала Элька. Ты, главное, продолжай гладить.
Вдруг она выгнулась, повернулась лицом ко мне и неловко чмокнула меня вслепую, угодив губами точно в нос.
Промахнулась засмеялась я, и в ответ столь же неловко потянулась по направлению к ней плотно сжатыми губами. И тоже промахнулась, коснувшись ими ее щеки. Но продолжила скользить дальше, пока не нащупала Элькин рот, крепко стиснутый, как и мой.
Ох, Марго, я совсем не умею целоваться, то ли призналась, то ли пожаловалась она.
И я не умею. А ведь нам уже шестнадцать. Стыд и позор! Прям две замшелые старые девы
Ты бы могла со Славиком. Он был бы счастлив.
Еще чего Я же его не люблю.
Вот ты не хочешь, а мне не с кем, даже если бы захотела.
А я на что? неожиданно для себя выпалила я. Или тебе обязательно мальчик нужен?
Нет, но
В качестве тренажера я сгожусь?
А что? Д-давай п-поучимся, запинаясь от смущения предложила Элька. Вон другие девчонки специально тренируются. Ты знаешь, что при этом положено рот открывать пошире и языком двигать? Анька Дронова делилась опытом. Можно, я попробую?
Я кивнула, и она поцеловала меня, раскрыв губы.
Ну вот, всю обслюнявила, прошептала я, утираясь.
Ой, тебе противно?
Нет, совсем не противно, но нам вправду стоит потренироваться. А то, когда до дела дойдет, в смысле до поцелуев с мальчишками, нам же будет стыдно, с этими словами я тоже приоткрыла рот и попыталась поцеловать Эльку по-взрослому. При этом я не переставала гладить ее спину вдоль позвонков, а она то выгибалась, то прогибалась, следуя навстречу моим пальцам. Коснуться Элькиной груди, не говоря уж о том, что ниже, я не решалась. И если в ходе нашей возни случайно дотрагивалась до других ее «эргогенных зон», то отдергивала руку, будто ошпарившись кипятком.
Ах, эта ночнушка, эти оборочки, эти кружавчики они только мешают! Ничего не чувствуешь из-за них, неожиданно капризным тоном заворчала Элька: Может, мы их снимем? А то я сквозь ткань почти ничегошеньки не чувствую.
Не дожидаясь моего ответа, она быстро скинула с себя рубашку. Я подивилась ее решительности, но последовала ее примеру. При этом невольно оглядела Элькино тело, смутно проступавшее благодаря свету от фонаря из окна, но особо мой взгляд приковывала густая и темная поросль волос у нее на лобке. Ведь я прежде никогда не видела свою подружку голой.
Элька перехватила мой взгляд и сказала:
Ты знаешь, я даже хотела побриться там наголо. Так многие девчонки делают. Но сама я не могу, а пойти в специальную парикмахерскую невозможно. Вдруг парикмахером окажется мужчина? Тогда я со стыда умру.
Да и с женщиной-парикмахером ничуть не лучше, зашептала я. Ведь просто прийти, это как признание, что тебя волнует, как ты там выглядишь.
Точно! Ужас, правда? Нет, я ни за что не пойду.
Элька поежилась и вдруг спросила:
А ты знаешь, каким мерзким словом называет это Анька Дронова? Чернобурка. Скажи, противно?
Я кивнула, хотя мне вдруг очень захотелось погладить ее чернобурку.
***
А знаешь, как надо ласкать? Конечно, не знаешь. Ты же такие фильмы презираешь. А я вот нет. «Эммануэль» смотрела раз десять. Там, когда женщина с женщиной Это так красиво, правда! Чистый балет. А все начинается с поцелуев и с лапанья. Вот так с этими словами она коснулась моей груди и стала ее гладить. Я смутилась, но одновременно мне стало вдруг приятно Это было куда острее того, что я испытывала, когда трогала свою грудь сама.
А ты тоже должна меня гладить зашептала Элька.
Я протянула руку и, замирая от стыда, коснулась сначала соска, а потом и всей груди и почувствовала, какая она горячая и как растет под моими пальцами.
Теперь другую, попросила Элька.
Вот так мы стояли на коленях, вытянув вперед руки, словно приклеившиеся к груди другой. И не решались даже пошевелиться. Эти переплетшиеся руки смутно напоминали какую-то забытую детскую игру. Я чувствовала, что оставаться в этих неудобных позах как-то глупо, но совершенно не знала, что делать.
Элька тоже хихикнула, осознав комизм ситуации, и сказала: Можешь сжать их сильнее они не оторвутся.
Я крепче стиснула обе ее грудки и начала осторожно их гладить. Это было новым и очень неожиданным ощущением. «Начинаю понимать мальчишек!» подумала я.
Элька вдруг сказала:
Что мы стоим, как две дурочки! Давай хоть поцелуем друг дружку в соски, что ли
И она принялась целовать мою грудь и снова обслюнявила. Но одновременно мне стало как-то остро-сладко. Я даже застонала от удовольствия, хотя тут же прикусила губу от смущения, что не смогла это скрыть.
Но на груди Элька не остановилась. Ее голова скользила все ниже, пока не уткнулась в мою чернобурку, вообще-то скорее рыжеватую, вернее, медную. И стала там меня целовать.
Элька, не надо!.. я закрылась рукой, изо всех сил стиснула ноги и начала отчаянно отводить ее губы как можно дальше от моего потаенного места: