Последние слова он проговорил уже в прихожей, когда они, плавно завершив обход, вернулись на прежнее место.
Стоп, любезный! предупредительно поднял руку Баринов, когда тот уже приоткрыл входную дверь. А как насчет свободы передвижения?
Долгополов повернул голову, иронически посмотрел на него.
А вот от этого советую воздержаться, Павел Филиппович. До получения соответствующих инструкций. Честь имею!
Баринов еще немного постоял в прихожей, затем, выключив свет, прошел отяжелевшей походкой в кабинет. Сел за стол.
Интересно, кто такой этот Долгополов? По должности не представился, но, по манерам, какая-то «шишка». На простую «шестерку» не похож, скорее, тянет на «десятку» или даже «валета» Да и ладно, черт с ним!
Прослушка, разумеется, присутствует, а вот теленаблюдения, скорее всего, нет. Можно слегка ослабить напряжение, побыть самим собой. Однако не слишком увлекаясь.
Кресло приняло хорошо и обволакивающе, руки удобно легли на подлокотники. И стол отменный большой, со всеми необходимыми прибамбасами: прибором с подставками под ручки и карандаши, перекидным календарем, стопкой чистой бумаги, телефонным аппаратом, бюваром из тисненой кожи, раскладной металлической этажерочкой для бумаг Тут же стопка журналов на углу. Верхний последний номер «Успехи физиологических наук», под ним судя по всему, «Журнал высшей нервной деятельности» и даже несколько номеров «Biological Abstracts».
По правую руку на низеньком столике с гнутыми ножками стояла пишущая машинка да не портативная гэдээровская «Эрика» как у него дома, предел мечтаний каждого пишущего человека, а электрическая «Оливетти», и оказаться перед ней пара пустяков: кресло-то вращающееся, да на колесиках.
Работай заработайся!..
Ни шевелиться, ни думать о чем-либо не хотелось.
Отбивая пальцами по подлокотнику неведомый и неслышимый ритм, он апатично поглядывал по сторонам на задернутое тяжелыми шторами окно, на стеллаж во всю стену, забитый книгами, брошюрами и журналами явно научного вида, на другой стеллаж, поменьше, уставленный папками-скоросшивателями, на серый сейф в углу
Скучно. Утомительно и скучно. А начинать дергаться глупо. Средств и способов утихомирить у здешних хватит, а вот силы зря растратишь. И намерения свои выкажешь куда как явно.
Он прошел на кухню, поочередно заглянул во все шкафчики, в холодильник и не удержался от сакраментальной киношной цитаты: «Ого! За чей счет банкетик?»
Аппетита не было, однако ж организм поддержать необходимо. Тем паче, что завтрак в бокс не подали, а дело к полудню.
Не заморачиваясь, он просто-напросто разбил в большую чашку три сырых яйца, взбил, круто посолил и залпом выпил. Но кофе варил не торопясь, по всем правилам и канонам, и в конце процесса от густого аромата даже чуть сильнее забилось сердце и заторопились руки.
Пить кофе он решил в гостиной, поскольку при обходе приметил на журнальном столике у дивана большую хрустальную пепельницу. А где пепельница, там, логично рассуждая, может оказаться курево.
Несколько пачек «Кента» дожидались в уголочке бара, рядом нашлась и зажигалка.
Первый глоток кофе, первая затяжка
Еще раньше, в прихожей, Баринов разулся и снял носки, он всегда дома предпочитал ходить босиком. И сейчас, откинувшись на мягкую спинку дивана и положив ноги на журнальный столик, он вознаграждал себя за последние двое-трое суток вынужденного воздержания: глоток обжигающего кофе затяжка хорошей сигареты, глоток кофе затяжка сигареты, глоток затяжка
«Хорошо, черт!.. Все для блага человека, все ради человека, все во имя человека и я знаю этого человека!»
Исследовать досконально новое место заключения Баринов не собирался, это можно будет сделать в процессе. То, что увяз он изрядно, сомневаться не приходилось: в такой комфорт «пленников на час» не помещают. И специально отслеживать прослушку тоже не стал. Чай, не бокс изолятора, где все на виду, здесь замаскировать микрофоны раз плюнуть даже неспециалисту. А без внимания его, разумеется, не оставят Значит, нужно всегда об этом помнить. Здесь, в коттедже, а также в других местах.
Веки отяжелели, глаза сами собой начали закрываться. Зона торможения в коре головного мозга возникла уже без всяких воздействий извне, естественным образом, и принялась распространяться вширь и вглубь
Баринов проверил еще раз, погашена ли сигарета, и с наслаждением растянулся на диване, погружаясь в нормальный, закономерный в этой обстановке сон.
А приснился ему, как ни странно, Банник. Он стоял перед ним с неизменной полупрезрительной ухмылкой на лице, и что-то говорил, а вот что, Баринов не мог разобрать. Ярость и бешенство ударили в голову, и он ударил сам: тяжестью корпуса, прямым правой, по всем правилам в эту ненавистную ухмылку. А попал будто в вату
Он открыл глаза и в первую секунду оторопел: в придвинутом кресле, через журнальный столик, сидел, прямо держа спину, Банник собственной персоной. И улыбался очень незнакомо, как-то минорно и почти сочувствующе.
Баринов даже затряс головой, стараясь выскочить из этого дурацкого сна, хотя прекрасно отдавал себе отчет, что уже не сон, не наваждение, а самая натуральная явь.
Ты вот что, сходи, умойся, освежись, мягко, опять же незнакомым тоном предложил Банник. А я подожду А потом уже и потолкуем.
Совет дельный, пусть и исходил от Банника, а к дельным советам Баринов всегда старался прислушиваться.
Когда он вернулся в гостиную, действительно освежившийся и взбодрившийся под контрастным душем, Банник по-прежнему сидел в кресле, но столик был уже накрыт для беседы.
Ты уж прости, Павел Филиппович, я немного похозяйничал
Да ладно уж, Баринов аккуратно обошел его и сел на диван, потянулся за сигаретами. Хозяин ты, а я так, погулять вышел!
Банник щелкнул перед ним зажигалкой и, пока он прикуривал, сказал:
О том и речь. Принимай дела и становись здесь полноправным царем и богом. То есть директором института и моим заместителем по НПО. Хозяйственные вопросы оставь Долгополову, режимные Арзыбову, а сам погружайся в чистую науку.
И, предупреждая жестом любые слова Баринова, продолжил:
Сориентирую: мы в Подмосковье, на территории НИИ-403 научно-производственного объединения «Перспектива» при Совете министров. Сюда входят лаборатории, жилые и производственные корпуса, полигон. Естественно, предприятие режимное, закрытое. Штат чуть больше двухсот человек, это вместе с обслуживающим персоналом. Часть живет на территории, часть в Москве, часть в поселке неподалеку.
Баринов придвинул пепельницу, заложил ногу за ногу и откинулся на спинку дивана.
Смотрю я на тебя, смотрю, сказал он после небольшой паузы, и не могу понять: ты всерьез думаешь, что я соглашусь на тебя работать?
Банник медленно покачал головой.
На себя, Павел Филиппович, исключительно на себя. Все твое с тобой и останется А вот это, он обвел рукой вокруг, и остальное прочее, что было это только метод. Средство вырвать из тухлого болота, в которое тебя в свое время загнали, и дать возможность спокойно, без предвзятости оглянуться по сторонам, вспомнить прошлое, осмыслить настоящее, поразмышлять о будущем Положа руку на сердце, ответь разве в Киргизии, Грузии, Латвии, Хабаровске, Мурманске можно делать настоящую науку?
Что ж ты так, огульно
Банник махнул рукой.
А-а, брось! Не хуже меня знаешь нашу систему: кому-то жирный пирог, а кому-то крошки с барского стола или, как шутил один мой друг-физик: кому татор, а кому лятор И еще. Я в курсе твоего пунктика по поводу оружия, военно-промышленного комплекса, работы на войну и прочего Но пойми, это та же система, только всемирная. И заметь: Курчатов и Оппенгеймер не только атомная бомба, но и ядерные реакторы, Королев и фон Браун не только средства доставки, но и спутник, Гагарин, Нейл Армстронг Да что я тебе говорю прописные истины! Эйнштейну приписывают изречение, что если в третьей мировой войне будут воевать атомными бомбами, то в четвертой придется воевать дубинками. Почему-то акцентируют «бомбами» и «дубинками», а я бы выделил «воевать». И неважно чем копьями, стрелами, пулеметами, напалмом или баллистическими ракетами. Да хоть вилами и дрынами из плетня!.. Потому что агрессивность в самой сущности людей, а политики вожди, фюреры, отцы народов, великие кормчие то есть те, кто их организует, объединяет и натравливает друг на друга, всегда были, есть и будут есть!
Про прописные истины это ты правильно, сказал Баринов утомленно. Добавь сюда еще одну штыком загоним неразумное человечество в светлое будущее.
Банник понял правильно, и ответил соответственно: