О «продолжении банкета» поведал Игорь «Бамбина», заскочивший «на огонёк» через неделю после торжества по дороге к очередной пассии, продавщице нашего «Универмага». Утром в спальном вагоне обнаружилось одиннадцать гостей, которые бурно, включая два посещения милиции, сопровождали молодожёнов в городе на Неве во время их «медового» уик-энда. Яркие красочные подробности, приведённые Игорем, вполне подтверждали прозвище «Секрет великого рассказчика», но на неподготовленного слушателя производили шоковое впечатление.
Спустя некоторое время выяснилось, что Людмила выбором профессии обязана матери, на тот момент занимавшей ответственный пост метрдотеля в поплавке «Сокол» около Большого Краснохолмского моста на Таганке. Один из трёх стоящих на приколе Московских плавучих ресторанов, «Сокол» выделялся обилием посещавших его офицеров из расположенных поблизости Военных Академий и спекулянтов «коллекционеров» от небезызвестного магазина «Нумизмат». Последние бурно отмечали в питейном заведении особо удачные сделки под музыку ресторанных лабухов. Всей компанией мы зачастили в ставший «родным домом» кабак, тем более, что в отличие от Автозаводского «Огонька» «товарищеские недоразумения» в «Соколе» случались крайне редко из-за расположенного практически напротив 37-го отделения милиции.
«Ресторанная» тёща зятю очень благоволила, но рода его занятий не понимала: «Что это за картинки?! На них разве как следует проживёшь?! Заканчивай курсы официантов, и я тебя мигом в люди выведу! Мэтром станешь в приличном месте! У меня концы на самый верх идут!». Володю очень раздражала базарная напористость и похвальбы Людкиной матери, но из-за горячей любви к жене он стоически терпел.
У нас с Галкой родилась дочь, и я всецело увяз в домашних делах и заботах и на продолжительный период несколько отстранился от компании друзей. Когда же я снова вернулся в привычный круг общения, то с изумлением узнал, что «Во» резко порвал с Людкой, одномоментно развёлся и холостякует у родителей. Причин коллизии никто из знакомых точно назвать не мог, но ходили неясные слухи об измене молодой жены с красавцем мясником, завсегдатаем «Огонька», подтверждаемые якобы брошенной в сердцах бывшим мужем фразой: «Все они суки из одного теста!».
Людмила, эпизодически встречаемая во время регулярных заходов в «Огонёк», вела себя приветливо и относилась к «своим» клиентам с прежним пиететом. Правда, её бывшая наставница, Любаша, по секрету шепнула: «Ученица то моя переживает очень! Закладывать за воротник начала!». Но на работе это, видимо, не сказывалось, и скоро Людмилу повысили до старшей смены. Они с Любашей начали работать в «противофазе», так что в любой визит я попадал к одной из «своих» официанток.
Вовка по традиции ушёл в себя и живопись.
Маршруты его жизненных странствий больше не пролегали через Автозаводскую, у меня на Нагорной никаких дел не было, и жизнь развела окончательно.
* * *Уже в первой половине 90-х, работая в синдикате старинного друга Петровича, мы с напарником «Зямой» неоднократно поставляли английский зелёный горошек в коммерческий магазин «Продукты» в самом конце Нагорной улицы, где должность зам. директора занимал мой старинный знакомец по «стриту» и Гурзуфу Владимир «Осташка». В очередной раз получив деньги за товар, я оставил «Зяму» выпивать с Вовкой. А сам, пребывая в тот период в «сухом» режиме, распрощался с приятелями, сел на автобус 44-го маршрута в направлении дома и уткнулся в книгу. Через пару остановок кто-то весомо хлопнул меня по плечу: «Привет! Сто лет, сто зим!». Я поднял голову. Надо мной стоял «Во», чувствительно раздобревший, с изрядно поредевшей шевелюрой, но вполне узнаваемый. Присев рядом, Вовка начал подсчитывать сколько лет не виделись, забросал вопросами о старых общих друзьях, текущей жизни, матримониальном статусе, детях и прочей всячине. О себе гордо поведал: принят в Союз Художников в подсекцию «Открытки», женат на врачихе. Автобус доехал до платформы «ЗиЛ» в самом начале Варшавки, и Володя сорвался на выход. Мы даже не успели обменяться телефонами.