Что же ты, ничего не делаешь? снова подошла Елена Николаевна.
Зябко мне!
Прохладные руки трогают лоб.
Иди обратно, в дом. Там печка топится, посиди пока возле нее.
«Языки» пламени весело «пляшут» в печке. Машка прислоняется к ней. Хорошо! Закрывает глаза. Дом, улицы, лица, старый заяц на кровати, все начинает кружиться, как карусель, прохладная рука ложиться на лоб «Мама! Мамочка!»Темнота
Ну что, проснулась, красавица? старый доктор весело глядит из-под седых бровей. Теперь на поправку пойдем!
Надо же! В больнице с воспаленьем легких среди жаркого лета. Машке тогда захотелось тоже стать доктором, ходить по палате и назначать порошки и уколы. Хотя нет, уколы это больно, она будет только порошками лечить. Скорей бы вырасти, а пока приводят обратно в «детский дом».
Нет! Не нравится этот дом Машке. Сейчас ничего притерпелась, а после больницы два раза убегала. Оба раза на мосту поймали. Там строгие дяденьки с ружьями всё время ходят. Ее ругали потом, но не очень, а Елена Николаевна не ругала, она добрая и искала Машке семью. И нашла! Пришли мужчина и женщина, забрали ее к себе домой.
Машка сначала обрадовалась, улыбаются, куклу подарили, хоть не новая кукла, но своя, с ней играть можно долго и никто не отберет. Квартира в доме на первом этаже, кухонька, две комнаты; вещей каких-то много лежит. Спать постелили в большой комнате на диване, перед этим накормили, расспрашивали. Но ночью не спалось с непривычки, наверное; долго ворочалась, а потом слышит шепотом переговариваются:
Хорошая девчонка вроде, смышленая, но говорил тебе, парнишку надо брать!
Да чего парнишку? Знаешь ведь, девчонкам больше подают.
У Машки в душе похолодело, как тогда страшным зимним утром
Болела Маринка, и с карточками тетка ее в очередь поставила. Самой ей на работу, а опаздывать нельзя ни на минуточку, вот и пришлось Машку отправлять. Тетка поверх всей одежды укутала ее в свою шаль, да крепко так подвязала, один нос торчит, к магазину привела, возле дядечки какого-то поставила и попросила его за Машкой «приглядывать». А ей наказала строго в очереди стоять, и как только к прилавку подойдет, карточки из кармана вытащить и продавщице отдать та ей хлеб, а с хлебом сразу домой. Чего тут трудного? Темно еще на улице, очередь медленно движется, Машке хочется спать, к дядьке этому прислонилась, задремала. У прилавка очнулась, в карман шубейки залезла, а карточек нет!
Вот тогда узнала в первый раз, что такое «холод в душе». Как будто ей мороз с улицы внутрь забрался, и остудил руки, ноги не пошевелить. Она знала нет карточек хлеба не дадут, и как она тогда домой придет, что скажет? Машка начала так кричать и плакать, что очередь заволновалась, зашумела, и продавщица громко крикнула: «Давайте, товарищи, поделимся с ребенком!» И люди проходили, отдавали продавщице карточки, а она от каждого по нескольку граммов отнимала. Машка стояла долго, пока продавщица не протянула ей булку хлеба. Поделились люди, а Машка тогда и «спасибо» не сказала, схватила булку эту крепко в руки и бегом до дому бежала.
И сейчас вот страшно стало и холодно.
«Вон что! Это, значит, плохо оденут и заставят клянчить еду».
Машка таких детей видела много раз. «Нет! Не хочу!» Она полежала еще, а когда услышала, как похрапывают «родители» во сне, тихонько встала, оделась, открыла щеколду дверную и выскользнула из квартиры. Дорогу она помнила хорошо. Страшно, конечно, было идти ночью одной, быстро скользила по ночным улицам, как мышка, только у школы остановилась. Присела на школьное крылечко, решила, что никуда больше не побежит из «детского дома». Так ее утром спящую и нашла сторожиха.
С тех пор Машка из «дома» ни ногой. С девчонками дружит, а вот мальчишек терпеть не может. Дразнятся, дерутся, но и она им спуску не дает. Когда сражаются они, дерется на палках не хуже. Ну и пусть синяки, царапины заживут. Они все знают, что на войне еще труднее, там взрывы и стреляют. Их в детдоме учат: «Плакать нельзя! Друзей предавать нельзя! Жаловаться нельзя!»
А, попалась! слышит она радостный вопль над самым ухом. Машка вскакивает, но поздно. Цепкие руки мальчишек уже держат ее крепко, и тащат к большому корпусу, где у них в большой комнате на втором этаже проводят «пытки». Девчонки выбегают из сарая и бегут следом. Игра закончилась.
В комнате, где обычно спят 20 человек, стоит, кроме кроватей, большой стол, за которым обычно делают уроки. Машка правила знает. Она ложится на стол, ее связывают простынями руки и ноги, а потом Васька берет полотенце, скручивает его, завязывает в три узла, мочит в соленой воде и бьет по спине. Больно! Машка сжимает губы. Закричал, заплакал «пытки» заканчиваются. Нет, она плакать не будет. Не дождется Васька! Она ни за что не будет плакать! Васька бьет снова.
«Неужели на войне тоже делают так больно? Зачем? Зачем люди делают друг другу больно? Ничего! Потерплю еще! Вот совсем уже невмоготу будет заплачу».
Мокрый узел вновь опускается на ее спину. Машка еще крепче сжимает губы, прикусывает нижнюю. Девчонки сидят на кроватях, ерзают, смотрят виновато. Надо терпеть! Попалась сама виновата, нельзя так на войне. Ее подружка соскакивает с кровати и подбегает к столу. Мальчишки недовольно галдят.
«Еще ударит Васька точно заплачу», решает Машка, очень уж больно». Подружка, наклонившись к ней, видит ее лицо, исказившееся от боли, и не выдерживает. Она с криком бежит к двери, остальные девчонки тоже кидаются за ней вслед. «Елена Николаевна, там Машку убивают»
Мальчишки тоже бегут врассыпную кто куда, а Васька торопливо отвязывает простыни и спрашивает опасливо:
Тоже жаловаться побежишь?
Машка молчит, думает. Спина еще горит от ударов, саднит больная коленка, но почему на душе хорошо?
«Вот так вот! Вытерпела, не заплакала! Жалко, конечно, что сегодня мы проиграли войнушку и Ваську жалко опять ему попадет, а у него папку на фронте убили, и брата старшего, и мама тоже умерла, а он все мечтает сбежать, в поезд пробраться и на войну уехать фашистов бить! Но не палкой, а прямо из ружья стрелять насмерть. Вот только Васька крови боится, и уколов, и читает плохо еле-еле по слогам ругает его учительница. Но, когда его пытали прошлый раз тоже не расплакался. И я теперь тоже могу с ним на войну убежать! Надо подумать»
Машка слазит со стола, смотрит на Ваську.
Нет, не побегу жаловаться, говорит она, наконец. В другой раз я тебя поймаю, тоже получишь! А хочешь? Я тебя научу читать быстро? Если читать не умеешь куда убежишь? И еще припасы нужны. Хочешь, вместе делать будем?
Васька удивленно таращит на нее глаза, потом неуверенно кивает. Машка идет к выходу, а он, уважительно глядя на нее, идет следом.
Машка не знает еще, что на фронт она не убежит, что ждет её полуголодная, но веселая юность с койкой в общежитии, простые радости и горести. И, что в самые тяжелые моменты своей жизни многотрудной жизни доктора сельской «глубинки», она не раз будет вспоминать и этот день, и эту «войнушку», и то, что «плакать она не будет. Не дождется Васька»!
Аська
«Легко выбирать между хорошим и плохим. Например, кто будет долго думать, что предпочесть: белый песок пляжа на экзотическом острове в компании шикарного мужчины или дикий замусоренный пляжик на речушке рядом с родительской фазендой в полном одиночестве? Чаще выбирать приходится из плохого и очень плохого».
Именно так думала Аська, которой предстоял выбор: провести свой короткий отпуск в четырех стенах родной квартиры или на родительской даче, где хотя бы можно позагорать на прополке вечных грядок. Выбор был сделан.
Тяжело вздохнув, Аська собрала сумку и поспешила к вокзалу.
Народу в электричке оказалось, на удивление, немного, нашлось даже свободное место. Втиснувшись между приятной старушкой и сонным мужичком, она, наконец-то, вздохнула с облегчением:
«Пристегните ремни. Желаем счастливого полета!»
Электричка, нервно вздрогнув, застучала в направлении Софоновки, где Аська проводила почти каждое лето с момента своего рождения.
«Когда я научусь откладывать на отдых? Вон, Маринка приезжая, квартиру снимает, родителей «под боком» нет, а одевается как куколка и постоянно куда-то летает. «Ах, чудесный ресторанчик в Неаполе ах, уютный французский отельчик».
А я два года «угробила» на Васечку. Асечка и Васечка! Надо же так «вляпаться»?! И главное, не придерешься! Сама ведь на него внимание обратила. Васечка компьютерный гений. «Заскочи на минуточку!» Заскочил.
На минуточку, потом на пять, не успела сообразить, уже поселился с пожитками, и щетка зубная в ванной стоит. Да ладно. Сама ведь этого хотела. Казалось так все хорошо, и главное, надежно. Добрый, ласковый, даже не курит. Сидел у компьютера безобидно. Цветочек раз в неделю, конфетки иногда купит. А Асечка рубашки гладит, продукты покупает, ужин подает. «Поигралась» в семью? Нет, чтобы задуматься, что Васечка до тебя тоже где-то жил и не бедствовал. С мамой ему некомфортно, как же взрослый вроде мужик. Вот и ищет «мамозаменителей». А она? Планы строить начала. Дура! И главное, не возражал, денежки копил. «Конечно, Асечка, потом поедем, устроим, купим».