Я висел на одной руке, как акробат на трапеции, не чувствуя под ногами опоры. И мне сейчас было бы во сто крат спокойнее болтаться на площади под присмотром полка солдат, нежели никнуть здесь на глазах одного Медноголового.
Ну что, борец за идею, приступим? начал изгаляться бывший собутыльник. Знаешь, Дик, мне плевать на сокровища султана, до которых ты большой охотник, но я зверею, когда слышу, что эти деньги могут достаться разного рода смутьянам и подстрекателям, мешающим спокойному процветанию колоний. Я, как резидент английской разведки в Пондишери, многое мог бы рассказать о твоих сподвижниках, но мало кто из них пошёл бы на смерть ради идеи так спокойно, как ты. Поэтому-то твоя милость так и опасна нашему режиму. Я уверен, ты и под пыткой не проронишь ни звука, хотя это уже и не важно. Припугнём твоей смертью француза, выйдем на яйцеголового Гуру и всех остальных, тогда-то я и посмотрю, кто из них сравнится с тобой в стойкости. К тому же, лишняя практика мне не помешает.
За это время монолога палача я успел перевести дух и свыкнуться с обстановкой, поэтому смог ввязаться в разговор, надеясь протянуть время до подхода друзей, на помощь которых по-прежнему рассчитывал.
Хью, спросил я, а почему вы не схватили Пандита-гуру ещё в наших развалинах, когда он посетил нас?
Да я предлагал, но меня Крис не стал слушать, в голосе Медноголового послышалась обида, и я догадался, что его недовольство необходимо поддерживать и в дальнейшем. С тобой можно и поговорить, всё равно ты не жилец. Я предлагал не канителиться с вами, но капитану требовались сокровища султана, а взять их силами одних улан он не мог, вот и приходилось оставлять вас в покое до прихода шотландцев. Да мы ничем и не рисковали, а у меня просто руки чесались поскорее добраться до вас.
А если бы мы все укрылись в крепости ещё до её штурма?
Так за вами же следили мои туземцы! Ловко же я подсунул их вам ещё в Калькутте! Всё изначально шло по нашему плану.
И ты участвовал в разработке этого плана, польстил я ему.
Ещё в Пандишери у мадам Амфу, когда я услышал от вас о Гоурдвар-Сикри, вы оказались у меня на крючке. Об участии Пандита в восстании наша разведка знала из донесений Делузи, так что оставалось только не спускать с вас глаз, а вы уж сами вывели нас на вашего Вождя. Я не мог только предположить, что вы воспользуетесь слоном и раньше экспедиции Говелака прибудете к крепости. Поэтому и мне пришлось следовать за вами на лошади. Но и это оказалось нам на руку. Пандит оступился в бдительности и показался на глаза, а то до сей поры мы ловили какого-то оборотня. Теперь смотри, как мы всё точно рассчитали. Вы шпионите за нами, мы же предоставляем вам полную свободу действий, вплоть до поступления к нам на службу. С приходом шотландцев, вы передаёте в крепость известие о времени штурма, а Пандит, понимая, что падение цитадели неминуемо, вместе с султаном начинает укрывать сокровища. Затем, перед самым сражением, чтоб некогда было разбираться, что к чему, авантюрист-гуру убирает хозяина замка и становится владельцем всех богатств. В дальнейшем Пандит тихо сидит на сундуках с золотом где-нибудь в укрытии, а выждав подходящий момент, связывается со своими сообщниками, и тогда они все вместе выносят сокровища из крепости в удобное для этого время. Ведь без внешней связи Пандиту никак не обойтись. Я прав?
Прав, признался я. А что же дальше?
А дальше, продолжил Хью, мы отодвигаем время штурма и довольно легко берём крепость, так как руководить обороной некому. И всё это благодаря Пандиту. Самое интересное, что у этого бандита всё получилось бы, не будь вы с французом у нас на крючке. Да и восстание-то он затеял вероятнее всего ради золота султана, пообещав ему поддержку со всех сторон. Ну а при теперешнем раскладе, стоять Пандиту передо мной и на твоём месте не позже, чем через пару дней. Теперь-то я утолил твоё любопытство, мой очень дорогой Дик?
Не совсем, отозвался я. Мне теперь совершенно не ясно, зачем меня вешать, а тем более пытать? Не разумнее ли отпустить с миром?
Сначала мы так и хотели, Дик, когда узнали о встрече с Пандитом. Но ты же сам полез в петлю, отрицая достоверные вещи и не поддаваясь перевербовке. А теперь у нас с тобой нет выбора. Мы тебя вывесим для устрашения твоих же друзей, и, поверь мне, после окончания нашего разговора тебе будет чем покрасоваться перед ними. К тому же, твоя казнь заставит поторопиться мнимого гуру. Он ведь не знает, что ты мог рассказать нам. Тем более, что твоё освобождение сорвалось.
Какое освобождение? заорал я в ужасе.
Как будто ты не знаешь! Ведь божий слуга, этот святоша, который был у нас вне подозрений, предупредил тебя о готовящемся побеге. Но ваши слуги вовремя донесли нам о готовящейся акции, ведь их, в свою очередь, за неимением лучшего, тоже привлекли к незаконной операции. Поэтому-то каземат и дворец охраняются солдатами особенно тщательно.
И вы арестовали Жана и остальных? упавшим голосом спросил я.
А зачем? Пандит не выходит из своей конуры, брать связника-махрата без толку. Он хитёр и предан гуру, как и ты. Пусть общается с твоими друзьями. Подождём, пока туземцы узнают тайны подземелий. Они-то и приведут нас к бунтовщику и его золоту. Тем более, что после нашего с тобой разговора ждать останется не долго. Вот видишь, ты теперь знаешь много лишнего, чтобы оставаться в живых. Пора мне заняться делом, голубок.
А ведь Медноголовый был неплохим собеседником и актёром. Я вспомнил его капитаном яхты и не верил, что передо мной один и тот же человек. Я так и сказал ему, думая затронуть в его чёрствой душе какие-либо честолюбивые струны.
Послушайте, Хью, заканчивал я последнюю попытку договориться хотя бы о милосердии к беззащитному пленнику, то есть ко мне. Вы глубоко ошибаетесь, принимая меня за ниспровергателя устоев и разжигателя бунтов. Меня соблазнило золото, а не блеск революционных идей. Повремените с казнью до поимки Пандита.
Может, и ошибаюсь, спокойно ответил палач, но повременить не могу. Есть, в конце концов, приказ полковника, поэтому ты добросовестно исполнишь отведённую тебе роль в нашем спектакле. А после поимки Пандита, вполне возможно, что твои кости соберут в один мешок и захоронят с почестями в отдельной могиле, как безвинно пострадавшей из-за происков врагов жертвы. Так что для тебя всё не так плохо может и закончится.
Ты большая рыжая сволочь, взревел я в надежде, что он прикончит меня сразу. Я твоих и папу, и маму, а тебя и так, и этак, включая весь твой поганый род до седьмого колена по материнской линии
Углубиться далее в его родословную мне не удалось, так как заплечных дел маэстро ударил меня каучуковой дубиной по голове, но особо не прицеливаясь.
Очнулся я от вылитого на меня ведра воды распростёртым на пыточном верстаке. Кровь заливала глаза, конечности непроизвольно дёргались, а в ушах бухал колокол, сквозь похоронный звон которого, прорывался в сознание голос палача:
Слабоват ты, не то, что туземцы. Пришлось даже расковать, чтоб рука не оторвалась. Кому ты полным инвалидом понадобишься? 3ато теперь с мордой у тебя полный порядок, родная мама не узнала бы, делился он со мною наблюдениями, а вот с остальными частями пока неважно. Но ничего, сейчас переломаем тебя в нескольких местах и хоть на выставку прикладного искусства, и он стал вставлять мои ноги в отверстия колодок с винтами.
Я задёргался, как кролик в силках.
Лежи спокойно, посоветовал изверг, быстрее закончим, да и переломы будут закрытыми. А почувствуешь, что невтерпёж, но ещё при сознании, начинай орать, иногда это помогает, хотя ты вряд ли что почувствуешь, разлепив мне пальцем веки, уточнил он. Наверно, единственный раз в жизни я послушался доброго совета. Ни до, ни после я уже не получал столь ценной подсказки. Возможно даже, что это было ниспослано свыше.
И я начал кричать. Я орал, не жалея голосовых связок и лёгких, вопил неподражаемо и бесконечно, голосил, как стая оголодавших гиен и рычал, попавшим в капкан ягуаром.
Заткнись, бабий придаток! не выдержал Медноголовый, зажимая мне рот ладонью. Я ещё не успел закрепить твои копыта.
В ответ, изловчившись, я впился зубами в руку врага и почти вырвал из неё порядочный кусок грязного мяса. Хью в бешенстве отскочил от меня и, зажимая рану, твердо пообещал:
Ну, сволочь, я и одной рукой выровняю твои рёбра, а потом лично подсажу на эту деревянную лошадку со щелью вдоль хребта, чтобы твои поношенные и бессмысленно болтающиеся между ног ятра, говоря библейским текстом, стали плоскими, как пустой кошелёк, и, оторвав от своей рубахи рукав, стал бинтовать свою мерзкую лапу.
Заткнулся я самостоятельно. Нельзя было терять ни минуты. Пока он занят перевязкой, я должен раненым тигром вскочить с пыточного одра и ловким нацеленным ударом размозжить череп палачу первым же попавшимся под руку предметом, а затем дорого отдать свою жизнь в рукопашной схватке с остервенелым стражником, до времени таящимся за дверью. Я так и поступил, хотя и не довёл дело до конца. Израненное тело отказалось повиноваться своему хозяину. И мало того, должно быть от неимоверного напряжения мысли, сознание начало туманиться, до слуха донеслись потусторонние шорохи и скрипы, словно кто-то двигал по полу пустой гроб, а прямо надо мной в потолке, сама собой разверзлась тёмная дыра, видимо для пропуска на небеса мою отлетающую душу. Я со смирением стал ожидать кончины.