Зачем сорить пожелтевшими листьями Сборник стихов - Андрей Тюрморезов

Канет в лету наша осень
Пробегут года
Смоют ливни лета косы
Всю любовь, да, да
Не прощу себя, тебя,
Не вернуть обратно,
Наше счастье и заря
Сгинет безвозвратно.
Я вселенную к ногам
Бросил всю к твоим.
Только жертва та пуста
Стала нам двоим.

Чёрные глаза душу мою греют
Но не навсегда быть мне в твоём плене
Ты сегодня здесь, ну а завтра там
Затушу бычок и тебе отдам.
Ты колдуешь мягко,
Стелешь мне постель
Из опавших листьев,
А в глазах метель.
Встретимся не скоро,
Мы на небесах
Ты из ада снова,
Я же в ад опять.

Между ног твоих увязну
И к губам твоим прильну.
Утолю свою я жажду
А к утру пойду ко дну

Я клянусь тебе душой,
Небом, Солнцем и Луной.
Хоть ты родила мне дочь,
Не могу тебе помочь.
Я клянусь тебе Аллахом:
Коли станешь пеплом, прахом,
Попрощаюсь я легко
И забуду словно сон.
Хоть ты смейся, хоть ты плачь,
В небо попадёшь иль в Ад.
Ты жемчужный виноград,
Зорька и закат.

Такой изысканный какао-шоколад,
Его достойный вкус, конечно, будет рад
Тот, кто действительно его хотел бы съесть.
Оценишь сразу дар шоколатье.
Растет какао то лишь в знойную жару,
Скажу Вам честно  будет по нутру.
Бобы такие вкусные его,
Ты лишь обжарь и будет ого-го.
Не предложу Вам, бережно храня,
Ни то, ни сё, ни попросту дерьма.
А лишь хочу Вам только предложить
Я шоколад, чтоб стало лучше жить.
Ну, хорошо! Не буду Вас томить.
Ведь Вы умеете секреты сохранить.
Скажу, название простое у него,
Зовите его просто «Таблерон».

Сколько в мире ерунды?
Геи, нищие, бомжи,
Лесбиянки, наркоманы,
Трансвеститы, алкаши.
Пофигисты, демократы,
Коммунисты, дипломаты.
Березовский умер уж,
Ходорковский  честный муж.
Лимита, етить бродяги,
Бандюки, воры в тюряге.
Гопники, шпана, бычьё,
Олигархи, казачьё.
И куда же смотрит власть?
Или ей на всё накласть?
Процветает Мавзолей,
Но туда хоть глаз залей.
Деградирует народ,
Рушит души пивзавод.
Фабрики стоят давно,
Производит лишь Китай.
Мелкий бизнес на нуле.
Средний класс на высоте.
Конкуренция в цене,
А коррупция вдвойне.
Дети из дома бегут,
Там, где их нигде не ждут.
Ходят босы, голышом,
Там, где алконаркопритон.
Я купил утром газету
Про метрошку-громозеку.
Говорят, склонился он
Под давлением ООН.
Только это ерунда!
Это фарс, одна байда.
Он не то, что громозек,
Он простой студент-генсек.
Любят все его бабульки
И играют с ним в бирюльки.
Любит даже управдом,
Что захочет  то его.
Но Митрошке наплевать
На чины, погоны, власть.
У него одна забота 
На печи варенье лопать.
Любит также и пожрать
Беляшки и поболтать
Всё за жизнь и за нужду,
Философию свою.
Митрофашка был босой
С самой длинной колбасой.
А теперь он стал мажор,
Божий сын и дирижёр.
Нет конца его достатку,
Любит девочек он сладких,
Любит скромно посидеть,
В телевизор поглазеть.
Но мечта его  жениться
На молоденькой девице
Лет так-эдак двадцать пять,
Чтоб была порядочною девой.
Много в жизни хапнул он,
Потому на трон взведён.
И, коль если захотеть,
Можно в Космос улететь.

Не приходи ко мне никогда,
Даже палит если Звезда.
Я не останусь с тобой в темноте
Исподтишка нож твой в руке.
Я долечу до верхушки скалы
Не упаду, куда падаешь ты.
Я не приду на помощь к тебе,
Если узнаю, что дом твой сгорел.

Листок сорвался с ветки и кружит
Все то, осталось что с зарею,
Все то, что было в жизни не манит,
А тянет вешним грузом за собою.
Где целовались мы с тобою вечерами
И звезды радостно глядели нам в глаза,
Где дух Богов стелился полупьяный,
Где целовали Боги нас в уста.
Не откажусь, конечно, я от рая,
Того, что сон давал мне и покой.
Но новые вершины познавая,
Я буду сил и нежности полон.

Училка Света Степанюк
Была заметной дамой.
И бюст ее, размером с глюк
Умы всех будоражил.
И я попался на крючок,
Когда училка задом
Ко мне прильнула; кипяток
Мне хлынул в уши градом.
И где я был в этот момент,
Да мало ли где был?
Я видел ЭТО!!! Ох зачем
Других я баб любил?

Вокруг немыслимо высот,
Но чтобы спеть о них красиво,
Достаточно всего семь нот,
Что лягут на бумагу живо.
И скуден слов моих запас,
Не витиеваты речи.
Но я пою сейчас для вас,
Виновен ли предтечи?
Скажите люди!
Скажите люди!
Как перестать любить?
Как перестать сражаться?
Как радость мне забыть?
Как погубить Иуду?
Как Ирода проклясть?
Как равнодушием стужи
В безвременьи пропасть?
Как не молиться Богу?
Как не любить врагов?
Я чую, что бессмертен
И сильный стал, как Он.

На балконе я сижу,
Ножки свесил вниз.
На народ людской гляжу,
Это мой каприз.
Ты прости меня, луна,
Что горит звезда.
Завтра будет новый день
Раз и навсегда.
Я такой же, как и все,
А глаза в росе.
Я растаю в твоих снах,
Где ты в облаках.
Как бы мне найти тебя,
Ту, что жду три дня,
Что проплакала глаза
Я хочу сказать

Тихо свеча догорает во тьме,
Мама лампадку зажгла в тишине.
Мягким горит она огоньком,
Весь освещая наш крошечный дом.
Мама к иконке губами прильнёт,
Тихо молитовку «Отче» прочтёт.
Я, так и быть, ей не буду мешать.
Как же устала она воевать.
Лишь поцелую руки её,
Хлынет тепло во всё тело моё.
Сколько же ты потеряла за жизнь?
Что ты искала? Поведуй, скажи.
Жалко тебя мне, мамуля моя,
Жизнь не сложилась, нет серебра.
Кто перед Богом ответит за мать?
Видно, самой ей за всё отвечать.

Я сошел с ума.
Тебя люблю, тобой болею.
И твоя вина,
Что пьяный я уже неделю.
Пойду напьюсь я в ресторан
И будет стыд, и будет срам.
А я не вижу этих лиц.
Мне все по бую.
А я танцую для тебя,
Всю ночь идет гульба моя.
Но ты поверь,
Что я ни капли не ревную.
И все хорошо
У нас с тобою пойдет однажды,
Но ты только знай:
Тебя любить не буду дважды.

Маринка Ларцева, жизнь бы отдал.
Все для нее рассветы, тишина.
Но как любить все ЭТО можно?
Все это нет, любить нельзя.
Лишь можно лицезреть, лелеять,
Лишь можно обожать, скорбя.
Что это лишь твое виденье,
Что это не твоя судьба.
И плохо с похмелюги утро,
Поскольку нет ее со мной.
Иду заваривать чаек на кухню
С головушкой моей бо-бо.
Не буду думать я о ней нисколько,
Вот и возьму забуду насовсем.
На свете девушек красивых столько,
Не хватит сил любить их всех.

Сокрыта форма бытия
Во льдах умов далеких.
Покамест повода не дал,
Не таять дум высоким.
Ну а когда растает лед,
Поймем, что не напрасно
Боролись, гибли день за днем.
Наш разум станет ясным.
Борьба дала нам право жить,
Наполнив духом тело.
Теперь обязаны вершить
Мы, братцы, свое дело.

Чем дальше в лес, тем больше дров,
С годами глубже понимаю.
С годами чаще замечаю,
Что кончилась моя любовь,
Что я один на Свете маюсь,
Что не люблю я никого,
Что я красивей и мудрее,
Что я сильнее и вернее
Всех, кто счастливее меня.
Но где же ты, любовь моя?
Её ищу я день за днем
И собираю по частицам,
Разбитых стекол по крупицам
В руинах града после битвы,
В сердцах разбитых мертвых лиц.
Мои творенья знает мир,
Но высшая награда  это
Когда сбылась мечта поэта,
Когда бы говорила ты:
Тебя люблю, ты мой кумир.

Несчастный узник своей воли
В златую клетку заточен,
Тюрьмы блистатель на свободе
На муки ада обречен.
И хоть тюрьма его не вечна,
Каких-то десять-двадцать лет
Влачит, как будто бесконечно,
Свой срок тюремный индивид.
По жизни видел он немало,
Страдал и гнил душой в плену,
Он умирал, осознавая
То, что не нужен никому.
Слепой орел клевал глаза,
А черви душу выедали.
Зачем явился он сюда?
За что его так наказали?
Пусть ранена теперь душа
И сердце стонет, обессилев,
Дал людям свет, открыл глаза,
И мы судить его не в силе.