А я, как и тогда, в детстве, ужасно испугался, но одновременно понял, что за моим страхом прячется странная, но кажущаяся верной мысль, что волк для меня не опасен, и он просто пытается меня понять. Естественно, как объясниться с ним, я не знал, но, преодолев испуг, его погладил.
Гришка с интересом на меня посмотрел.
Значит, и ты такой же полувопросительно проговорил он.
Это ты тоже, а не я, чуть раздраженно сказал я. А я обыкновенный.
Гришка заржал так, что волки шарахнулись и удрали. Видимо, он все-таки что-то им на неизвестном мне языке нашептал.
Рассказывай, обыкновенный. Вот уж не думал, что батяня и тебя посвятил. А я-то, дурак, гордился, что только меня. Из наших баб-то точно никто не знал, что он с волками умеет общаться. Ни мать, ни сестренка. А я еще чёрт-те сколько времени потратил, пока не научился с этими зверушками ладить. Эта способность, Родя, кстати, еще одна причина, почему я здесь никого не боюсь. Кого мне бояться с такой охраной? Да и тебе, видать, в лесу страшиться некого.
Так твоя история про Вадика правда? живо заинтересовался я. Ты, значит, деньги-то ему не за так дал. Совесть, наверное, замучила, отмазаться решил.
Дурак ты и уши холодные, рассердился Гришка. Завиральная эта история от начала и до конца. Он помолчал. Хотя, чего греха таить, теоретически возможная.
В общем, я неплохо провел те дни с Гришкой, а потом стал при любой возможности заезжать к нему расслабиться и подышать воздухом. Даже мать, которая поначалу ужасно упиралась, уговорил съездить. И она там вместо нескольких дней пробыла целый месяц. Так ей понравилось. Разве плохо? Утром встанет и курочек идет кормить, нутрий. Потом яички собирать. А дальше по лесу гулять. Устанет домой идет чаи ягодные гонять. Лепота.
А потом однажды Гришка предложил приехать под новый год. Но сразу сказал:
Ты, Родик, здесь больше пары-тройки дней зимой со мной не выдержишь. Заскучаешь. А вот если друзей возьмешь, то будет в самый раз. На лыжах покатаетесь, в баньке попаритесь, водочку попьете, за жизнь покалякаете.
С тех пор и повелось. Ездил я туда с Духом и Кимирсеном. То есть с Мишкой Духовым и Серегой Кимом, корейцем. Еще двумя, как я, холостяками. Моими однокашниками. Хотя в школе я с ними даже особенно и не дружил. Так, хорошо друг к другу относились, но в компаниях были разных. Естественно, после школы наши дорожки разбежались. Я, повзрослев, про те детские взаимоотношения и думать позабыл, но однажды в сауне встретил Кимирсена. А он такой важный, солидный. Как же, главный дерматолог округа. Своя практика, «бабки». Он же, узнав меня, то-то начал выпендриваться. Мол, вон я какой. А я уже принял прилично и говорю ему:
Слушай, Ким Чен Ир, или как тебя там, если ты сейчас со мной водки не выпьешь, я тебе твои косые глаза на одно места натяну. Тебя даже мама родная не узнает. Будешь суперкореец.
Выпили мы с ним. Потрепались. Вот он мне и рассказал, что недавно случайно Духа встретил. Просто по совпадению какому-то. Тот мать на консультацию водил, не знал, что главный кожник это Ким. Там, в клинике, они с ним и поболтали маленько. Что да как. Выяснилось, что Дух тоже, как и мы, в порядке. Менеджером где-то работает. Во всяком случае, так говорит. А раньше, по словам Кимирсена, был фээсбэшником, хотя одно другому и не мешает. Только скучным каким-то он ему показался. Одиноким. Старых друзей жизнь раскидала, а новых, говорит, не завел. К тому же и мать его все время побаливала. И мы с Кимом решили взять его под опеку и затащить в следующий раз третьим в сауну. С тех пор уже втроем мы начали регулярно встречаться. И такое времяпрепровождение нас со всех сторон устраивало.
По сути, кроме далеких, размытых в розовой дымке воспоминаний детства нашу троицу ничто не связывало. Каждый, вне сауны, продолжал жить своей, закрытой от других, обособленной жизнью. Мы даже в гостях друг у друга не были. По характеру мы были довольно похожими одиночками по принципу. Нас не связывали ни деловые, ни никакие иные общие отношения. Это давало ощущение свободы. Мы не боялись, что кто-нибудь против другого что-то затаит. По большому счету, нам было друг на друга наплевать. Эта была, если хотите, суррогатная дружба, но она обладала огромным преимуществом, парадоксальной возможностью замыкаться в себе и на себе, одновременно мило и общительно проводя время вместе.
Вначале мы встречались только в сауне или иногда в ресторанах, а потом начали ездить к дядьке. Там было даже еще лучше. Не было другого места, где можно было бы так легко чувствовать себя одновременно и наедине и со всеми.
Вначале мы встречались только в сауне или иногда в ресторанах, а потом начали ездить к дядьке. Там было даже еще лучше. Не было другого места, где можно было бы так легко чувствовать себя одновременно и наедине и со всеми.
Мы сходились характерами еще в одном в отношении к женщинам. Мы любили представительниц прекрасного пола, но держали своих дам исключительно при себе. Я не видел девушек моих приятелей, а те Машку.
Однако иногда нужно менять стереотипы.
В один из дней Машка окончательно заявила, что ни на какой аборт она не пойдет и ребенка сохранит. Я попытался было с ней объясниться, но, как выяснилось, она и сама собиралась это сделать. Хотя ей было нелегко. И мне тоже.
Она объяснила мне, что я ей дорог. А может, и вообще она меня любит. Но не хочет мне навязываться, вынуждать делать какие-либо шаги под давлением обстоятельств. Даже если я готов связать с ней жизнь, то не должен делать это из-под палки. Кроме того, ее совсем не волнует наличие штампа в паспорте. Ребенок-то все равно мой.
Говоря это, Машка все сильнее возбуждалась, как наркоман после дозы. Видимо, она сама не очень верила, что все так просто, но с блеском в глазах продолжала:
Ты, Родька, не волнуйся. Хочешь, я уйду прямо сейчас и никогда больше не возникну у тебя на пути. Я же понимаю, что ты не виноват. Ты не бойся, я не пропаду. Родители помогут, они у меня молодцом. Перекантуюсь. В общем, обойдусь без тебя.
Машка помолчала.
А хочешь, останусь с тобой безо всяких обязательств?..
Вы должны представить себе эту картину. Стоящий в растерянности я и Машка. Очень красивая женщина, способная мимолетным движением пальчика заставить мужчину сделать любую глупость только в надежде, что она обратит на него внимание, и которая сейчас обращалась ко мне с кучей этих нелепых, неподходящих ей слов.
Я пожал плечами. Ни физических, ни моральных сил по-другому реагировать на этот бред у меня не было. Ловушка она всегда ловушка, а попался каюк тебе.
Одно было совершенно ясно. Где-то через полгода я стану отцом.
Я мысленно досчитал до тринадцати. Я всегда считаю до тринадцати в сложных ситуациях.
Маша! сказал я, а та выжидающе выпрямилась. Я никогда не звал ее «Маша».
Маша! повторил я. У меня нет опыта, и я не знаю, как полагается себя вести в подобных ситуациях. Но я понимаю, что ты ждешь от меня ответа. И я постараюсь его дать, хотя боюсь, что буду говорить не как человек, а как какой-то механизм.
Собираясь с мыслями, я помолчал и по-дурацки поскреб ногтем по обивке кресла.
Между тобой, Маша, и мной существует эмоциональное и физическое влечение, которое можно называть по-разному, в том числе и любовью, если исходить из предпосылки, что любовь это вариант позитивной психологической и физической зависимости одного человека от другого.
Машка совершенно обалдела от этой фразы, ее глаза недоуменно округлились, а я продолжал:
Но, помимо этого, есть еще и вещественная правда жизни. Ее быт и законы. В силу этого я нахожусь перед очевидной дилеммой, определенным, но не богатым выбором. В это время, слушая мои слова, где-то в глубине моей души кто-то, пахнущий серой, умирал от смеха. Я не собираюсь заниматься банальным разбором того, чего бы хотелось мне, а чего тебе. Я продолжаю считать, что в нашем неопределенном жизненном положении наиболее правильным шагом является аборт, но вместе с тем не могу оспаривать и твое право на свободу выбора. Однозначным для меня является лишь то, что я не хочу, чтобы ты от меня уходила. Мне ужасно стыдно в этом сознаваться, но и жениться я сейчас не готов. Я вообще не уверен, что создан для брака. Что же касается твоих разговоров про помощь родителей, то это просто несусветная чушь. Ребенок, в конце концов, и мой тоже.
Машка тяжело вздохнула. Это было не лучшее, но, слава богу, наверное, и не худшее из того, что она могла услышать. Мужчина, соглашающийся жить с беременной от него женщиной, всегда остается потенциальным законным супругом.
Мы оба помолчали. А затем я перевел разговор на другую тему.
Маш! Помнишь, в том году в конце декабря я ездил с друзьями к дядьке? Поедешь в этот раз со мной?..
Наша компания договорились съехаться у трех вокзалов. Пижон Кимирсен подъехал на джипе. Как же, как же Купил специально для поездки в деревню. Но в данном случае это было удобно. Решалась проблема, как там, на месте, добираться до Гришкиного дома. Теперь это было просто: дядькиным «козлом» и корейским джипом КIA. В голове непрошенно мелькнуло, что джип-то дважды корейский и хозяин, и машина.