С нее только картины писать, говорили родителям знакомые, а те всегда отвечали:
Милочка красива от природы, нашей заслуги здесь нет. Лишь бы счастлива была, вот чего нам больше всего хочется.
Диму встречали на Казанском вокзале всей семьей с огромным букетом гладиолусов. Мила стояла впереди родителей в голубых джинсах и белой батистовой рубашечке, она держала в руках цветы и вглядывалась в лица людей за окнами медленно останавливающегося поезда. Но Дмитрий увидел ее первый и узнал сразу.
«Ничего себе, красотка. Так и влюбиться недолго!» мелькнуло у него в голове, но он отогнал от себя эту дерзкую мысль. Сестра все-таки
Выйдя из вагона, он увидел несущуюся ему навстречу Милу со счастливым лицом и сияющими глазами. Она кинулась в его объятия, и он начал ее страстно целовать в глаза, лоб, щеки, а она плакала и причитала:
Вернулся, Димочка, любимый мой! Я так соскучилась по тебе! Братик, родненький, слава Богу!
Везет же кому-то! мельком услышал Дима у себя за спиной. Такая красотка дождалась, а моя уж вторым беременна, три года как замужем.
Дима наконец опустил Милу на землю, и они направились к ожидавшим его родителям, мама плакала, отец обнимал ее за плечи и гордо взирал на сына снизу вверх. Дмитрий стал почти на полголовы выше отца.
С возвращением Дмитрия жизнь в семье Лагутиных вернулась в прежнее русло. Страхи и беспокойства улетучились, Дима радовал родителей своей рассудительностью, пониманием жизни и четкими целями, которые он ставил перед собой и достигал.
Мила была без ума от брата, но она не подозревала того, что Дима вдруг не на шутку влюбился в нее. Он мучился, переживал, но ничего со своим чувством поделать не мог. Мила снилась ему по ночам, красивая, ласковая. Она обнимала его своими нежными руками и шептала какие-то слова, смысла которых он не понимал, но он знал, что они о любви.
«Боже мой, что же мне делать? Никто ведь не поймет меня. Да и Мила, разве могу я ей все объяснить?» думал Дмитрий и мучился от бессилия.
Его любовь превратилась в муку и страдание, но он никак не мог изменить положения. Почти целый год мужчина пытался справиться со своей бедой, любовной лихорадкой, но это у него плохо получалось. Однажды вечером Мила явилась домой не одна.
Димка, иди сюда скорее, я тебя познакомлю кое с кем! закричала Мила с порога, и Дима вышел в прихожую.
Сердце его тихо заныло от тоски: Мила стояла в обнимку с высоким худощавым красавцем, который улыбнулся ему картинной улыбкой и, слегка отстранив Милу, протянул руку для приветствия.
Виталий, просто сказал парень и добавил: Я много наслышан о вас. Сестра вас обожает. Приятно познакомиться.
Здравствуйте, ответил Дмитрий и пожал протянутую ему руку.
С этого момента его жизнь превратилась в сплошной кошмар. Он изнывал от ревности, мучился и терзал себя дурными мыслями, когда Милы не было дома по вечерам, а на семейных обедах, на которых иногда присутствовал Виталий, Дмитрий превращался в этакого злобного циника, ненавидящего весь свет.
Что с тобой, Димка? спросила его как-то Мила, выйдя к нему на балкон, где он курил в одиночестве. Тебе что, не нравится Виталик? Ты при нем прямо сам не свой. Ну хочешь, я не буду его приводить?
Мила, иди к своему жениху и оставь меня в покое, ответил он сестре, а скулы его при этом нервно заходили.
Мила ушла, но этот разговор все никак не давал ей покоя. Она решила поговорить с братом еще раз, спокойно, без посторонних.
Как-то вечером она пригласила его на прогулку.
Жарко очень, пойдем по набережной пройдемся. Мы так давно не гуляли с тобой вдвоем, предложила она, и Дмитрий тут же согласился.
Всю дорогу Мила висла у него на руке, болтала о каких-то пустяках, звонко смеялась, а он чувствовал запах ее волос, ощущал нежность кожи на оголенных руках, теребил маленькие трепетные пальчики с изящными, как игрушечными перламутровыми ноготками, и сердце его неистово билось, сильно стучало в висках, а горло сковал тугой неприятный ком, мешающий ему улыбаться и говорить.
Димочка, ну перестань дуться. Чего ты такой колючий? Я так люблю тебя, а ты меня пугаешь, обижаешься на что-то, не разговариваешь. Что произошло? Что-нибудь не так? стала вдруг допытываться Мила.
Дима сдерживался, как мог. Он не знал, что отвечать, да и что тут ответишь? Сказать правду Мила с ума сойдет, врать и выкручиваться не хочется. Ему было жаль ее, он видел, как она искренне переживает. Наконец он решился.
Мила, тихо сказал Дмитрий, я очень люблю тебя и не хочу потерять, понимаешь? Если ты уйдешь к этому Виталию, я не знаю, что со мной будет. Не делай этого, я прошу тебя, хотя бы сейчас. Обещаешь?
Ну ты и собственник, братик. Ты меня ревнуешь к нему? Но это же глупо! Мои чувства к Виталию и к тебе несоизмеримы, несравнимы, да и вообще, я лучше умру, чем расстанусь с тобой навсегда. У меня этого и в мыслях нет. Обещаю, я всегда буду рядом с тобой, всю свою жизнь. И за кого бы я не вышла замуж, ты всегда будешь у меня на первом месте, ты же мой брат, самый лучший, самый любимый, самый
Но Дмитрий вдруг резко прервал ее:
Прекрати паясничать! Я в твоей опеке не нуждаюсь! Это я должен тебя опекать
Дмитрий заметил, как у Милы повлажнели глаза, губки надулись, и она слегка вжала голову в плечи. Ему стало жаль ее, он попытался взять себя в руки.
Прости, я сам не знаю, что несу. Прости пожалуйста. Я просто очень люблю тебя, тебе этого не понять, я переживаю за тебя.
Пошли домой, тихо сказала Мила и больше не проронила ни слова.
Прошло две недели. Дима немного успокоился, он заметил, что Виталий стал появляться в их доме крайне редко, и он был благодарен сестре в глубине души за это. Но тут вдруг отец вызвал сына на серьезный разговор.
Дмитрий, я что-то не пойму, что происходит? Мила сама не своя последнее время, и ты весь какой-то, как в воду опущенный. Вы поссорились что ли?
Нет, мы живем в мире. Только, видишь ли, папа, в твоей семье случилась беда. Не буду от тебя скрывать, в конце концов никто в этом не виноват. Я люблю ее, люблю и мучаюсь от полного бессилия. Что мне делать, скажи! Дай совет! Может быть черт с ней, с этой семейной тайной? Кому она важна сейчас?
Станислав Мартынович, казалось, потерял дар речи. Он в упор смотрел на сына, смотрел молча, сосредоточенно. Потом откинулся на спинку кресла и твердым голосом сказал:
И думать не смей, слышишь? Людмила твоя сестра, родная сестра! Вот и люби ее, как сестру. А женщин на белом свете хоть пруд пруди. Только свистни, десятками прибегут, любые, какие хочешь. Выбрось эту блажь из головы, и чтобы больше мы к этому вопросу не возвращались. Не убивай мать и не порти жизнь сестре. Они этого не заслужили.
Дмитрий понимал, что отец прав. Ни мать, ни сестра не поймут его и посчитают сумасшедшим, если он начнет доставать Милу со своей любовью.
Дмитрий собрался и уехал на юг.
Отдохнуть мне надо немного, покупаюсь, позагораю и вернусь. Отдохните и вы от меня, сказал он своим родным, и никто ему не перечил.
Поезжай, сынок. Чего тут сидеть? Отдохнешь, действительно. Поезжай! сказала Вероника Аркадьевна, а Станислав Мартынович подумал:
«Слава богу, от греха подальше. Может, встретит там какую, да и успокоится».
Жене он ничего не рассказывал, не хотел ее расстраивать. Понятно, что на Веронику это подействует гораздо сильнее, чем на него.
* * *
Дмитрий пробыл в Сочи почти три недели. Загорел, отоспался, отдохнул. Не обошел его стороной и незатейливый курортный роман. Прехорошенькая певичка из ресторана «Золотой фазан» сама подошла к его столику и села на колени, исполняя французскую песню из репертуара Эдит Пиаф, что получалось у нее довольно сносно.
Певичку звали Эльвирой, была она тоненькой, стройной, с роскошными кудрявыми волосами и красивым загорелым телом. Она была искушенной любовницей, несмотря на свой довольно юный возраст, и Дмитрий на минуточку забыл о своей недозволенной страсти, хотя и понимал, что это не навсегда.
С такой девицей, как Эльвира, он точно не хотел бы связать свою судьбу. Она напоминала ему стакан ледяной, шибающей в нос газировки в жаркий июльский полдень. Выпьешь, и испытаешь неимоверное блаженство, но потом долго ее не захочешь, до следующей жажды. Эльвира же была без ума от Дмитрия и дарила себя ему просто так, ради собственного удовольствия, что было совсем не в ее правилах.
Не заберешь меня с собой? спросила она его перед отъездом в Москву. Я ведь хорошо пою, устроюсь в Москве, на твоей шее сидеть не буду. Я люблю тебя
Нет, Эльвира. Ты останешься здесь. В Москве у меня есть женщина, в которую я безнадежно влюблен, и двоим вам рядом со мной будет тесновато.
А чего же не женишься? И мне голову заморочил. Я-то думала, ты свободен, а ты А хочешь, я тебя к своей бабушке отведу? Она у меня гадалка-предсказательница. Все тебе про твою настоящую и будущую жизнь расскажет. Может, есть там для меня местечко, и зря ты в колодец плюешь?