Генерал Кужель.
Сволочь
Какой бы сволочью он ни был, но по-своему пытался быть честным. Уцелев во всех этих военных мясорубках, принялся искать дочь. Безрезультатно. Контора надёжно хранила свои тайны даже от него, и он сдался а потом Хижук, и тоже по-своему, решил проявить инициативу, оборвав последнюю ниточку. Вот тогда вы вышли на Кужеля, а я случайно узнал подробности этой истории.
Причём здесь она?
Креспин не назвал имя, но Бубен прекрасно понял, кто не был упомянут, и какого ответа ждут на риторический вопрос.
Все проще простого: умирает председатель она остаётся жить, сказал он. Это единственное условие.
Старик снисходительно улыбнулся и пролистал текст обратно, пока вновь не добрался до фотографии женщины. Франц Витольдович не собирался распространяться, что Кужель ничего подобного он него не требовал это была его личная инициатива, подкреплённая собственными предположениями. И пока эти предположения оказывались верными.
Видите, я с вами откровенен. Конечно, в определённых рамках но не принимайте эти слова близко к сердцу. Мне бы совсем не хотелось, чтобы они прозвучали и нанесли непоправимый вред этой особе.
Тщательно скрывая ненависть, Креспин скосил глаз на дисплей такой потерянной и отчаявшейся он и запомнил Асту в аэропорту Бейрута. Побелевший от ярости кончик пальца смахнул её фотографию, вновь открывая лицо мужчины в генеральском мундире.
Как он должен оставить нас сиротами?
Вы знаете об этом намного больше меня, в голосе собеседника просквозило безразличие.
Желаете, чтобы он страдал перед смертью?
Теперь с той же злостью и снисходительностью усмехнулся Креспин, а щека Франца Витольдовича, похожая на жёлтый пергамент с тонкими синими прожилками, вдруг задёргалась. Он прижал её рукой и кивнул:
Я надеюсь на это.
Срок?
Представьте себе гипотетическую ситуацию, старик справился со щекой. Кто-то смертельно больной не довёл в своей жизни одно главное дело до конца, и времени, чтобы исполнить задуманное у него больше нет.
Тут он неожиданно вспомнил про коньяк, прикоснулся бескровными губами к янтарной жидкости, бесцельно повозил пальцем вокруг телефона и отвернулся к окну, за которым в неоновом свете вывески, ярко блестела мокрая мостовая, словно покрытая лаком. Одинокий прохожий, на миг задержавшись у входа, торопливо зашагал дальше, и Креспин убедился, что снаружи у ненавистного собеседника топчется ещё парочка телохранителей это, как минимум.
Врачи дают мне не больше нескольких месяцев, глухо сказал старик, сжав высохшие пальцы в кулак
В отражении его морщинистого лица в стекле проступила такая скорбь, что Креспину показалось, что тот уже сделал последний шаг и выбирает, перед кем предстать перед апостолом Павлом или самим дьяволом.
Кому мне передать отчёт о доставке? спросил он.
Я не собираюсь умирать раньше, чем получу от вас требуемую услугу. Не надейтесь, тоска покинула голос Франца Витольдовича, и он забулькал ехидным смешком. С вами свяжутся и недостающие подробности заказа передадут завтра. Наша общая знакомая будет ждать ваших действий, и я всегда отвечаю за свои слова.
Я тоже, процедил Креспин сквозь зубы и поднялся. Приятного вечера.
Старик смахнул с рукава несуществующую пылинку, погладил впалый висок и промолчал.
Колокольчик над дверью кафе невесело звякнул, провожая его под холодный дождь. Через пару сотен шагов он свернул в пустынный переулок и подошёл к тяжёлому джипу, припаркованному вплотную к бордюру. Положил ладони на мокрую крышу машины и посмотрел в узкий проход между домами. Затем взглянул в ту сторону откуда пришёл, достал из бумажника фотографию и склонился над ней, прикрывая от дождя. Молодая женщина на снимке с лёгкой улыбкой смотрела на него и щурила глаза от солнца, приложив ладонь козырьком над бровями. Он осторожным движением пальца разгладил надрыв на уголке фото и провёл пальцем по её губам.
Остался тот, кто все это начал, Анхар. Как ты хочешь, чтобы он умер?
Стекло задней двери дрогнуло и слегка опустилось. Из образовавшейся щели потянуло ароматом сладкого восточного табака. Потом щёлкнула ручка.
Мокнуть зачем? спросил женский голос. Садись уже наконец.
Он обошёл машину, распахнул дверцу и забрался в салон. Худой ливанец на водительском месте поднял руку в жесте приветствия. Рядом с его коленом торчал автомат складным прикладом вверх. Он сдвинул оружие чуть в сторону, чтобы не мешало, и обхватил ладонью рычаг передач.
Мокнуть зачем? спросил женский голос. Садись уже наконец.
Он обошёл машину, распахнул дверцу и забрался в салон. Худой ливанец на водительском месте поднял руку в жесте приветствия. Рядом с его коленом торчал автомат складным прикладом вверх. Он сдвинул оружие чуть в сторону, чтобы не мешало, и обхватил ладонью рычаг передач.
Трогай, бросила ему женщина и толкнула коленом Креспина. Ну, кому ты понадобился в этом проклятом городе?
Обычная рутина, ответил он. Очередной ублюдок из-за занавеса.
Ты называешь это обычным предложением?! поразилась она и свела брови вместе. Глаза недобро сверкнули.
Она взмахнула сигаретой. Горящий кончик описал дугу и приблизился к её губам, вспыхнул, выхватив из полутьмы напряжённую скулу, закаменевший подбородок и подрагивающее веко. Плащ на ней был расстегнут. Глубокий вырез тонкого свитера открывал татуировку над левой ключицей рассерженный скорпион с поднятыми клешнями. Лицо тоже не выражало приветливости.
Рассказывай, сказала она и вновь затянулась.
С самыми пикантными подробностями, насмешливо уточнил мужчина на правом переднем сидении.
Он подмигнул ему в зеркальце салона. Его вытянутая физиономия с острым подбородком наоборот излучала доброжелательность, а слегка выпуклые глаза поблёскивали весельем в свете от приборной панели. Креспин хлопнул его по плечу.
Готовь доставку, Сангушек, сказал он.
За кем в этот раз? раздражённо спросила женщина.
За Астой, спокойно ответил Креспин. Статус изменился.
Я тебе не рассказывал, но твоя русская не читала Достоевского. Странная она, молчаливый до этой секунды ливанец хмыкнул, провёл пальцами по прикладу автомата и неожиданно спросил: Добровольцы нужны?
Она не русская, возразил Креспин, и я привык действовать один.
Черт женщина грязно выругалась. Я уже успела о ней забыть.
И я был удовлетворён, когда получил отбой по прошлой доставке, задумчиво протянул Сангушек. Уверен, рыжий Хаубе тоже не расстроился. Утверждает, что сейчас стало очень сложно перевозить покойников. Практически невозможно. Да и сам рыжий в последнее время какой-то чудной стал, оглядывается по сторонам, точно боится чего-то до смерти. Разонравился он мне окончательно.
Никакого отбоя куча дерьма никуда не делась.
Не поскользнуться бы на этой куче А если поискать другой контакт за занавесом? Исключить из цепочки Хаубе, подождать и попробовать копнуть глубже?
Насколько глубже? До выстрела в её затылок? Креспин скривился. Думаю, если я скажу нет не согласишься.
Её все равно убьют, злым голосом заметила женщина. Так пусть тихо и мирно уходит из жизни в одиночку, и никаких следов в нашей памяти.
Дело не в этом, Кайра, он отвернулся и принялся бесцельно разглядывать ночной город сквозь дождь.
Какой статус в этот раз? прошипела она ему в затылок.
Креспин промолчал. Сангушеку не нравилось, что со своего места не удаётся заглянуть ему в глаза, и тогда он обеспокоенно посмотрел на Кайру. Та раздражённо дёрнула плечом, глубоко затянулась и растёрла окурок в пепельнице.
У него появилось слишком много секретов от нас.
Например?
Он ни словом не обмолвился о цели доставки.
Его сосредоточенное молчание объяснило бы одно имя Анхар. И что-то подсказывает, что я не ошибаюсь.
Не ошибаешься. Сейчас эта сумасшедшая девица из контрразведки безусловно доверяет ему, но это доверие сродни хрустальной вазе на краю стола. Одно неверное движение и под ногами груда острых осколков. И любому из нас порезаться, как вздохнуть.
Креспин смотрел за тонированное стекло, словно через слой целлофана. Сквозь дождь и тусклый свет фонарей проплывающие в темноте здания казались мутными пятнами. Он размышлял о Гензере, балансирующем на тонкой грани между жизнью и смертью в госпитале Бейрута; о грустной улыбке Анхар за миг до её встречи с бампером грузовика Латифа; о Бубене и об этой чёртовой доставке, которую Кайра, прожигающая взглядом дыру в его черепе, сама же и организовала вместо Гензера Ещё в его памяти постоянно всплывала Аста И капли дождя выглядели, как слезы на её лице Голоса доносились до него откуда-то издалека, будто друзья находились не рядом, а за стеной.
Спутниковый канал как-нибудь включи, подал голос водитель. Не профессионалы, а клоуны какие-то.