Если бы не одна характерная деталь, знакомая мне с детства, я бы ни за что не узнала её. Это была Люда, моя очень дальняя родственница по какой-то маминой линии. «Седьмая вода на киселе» говорила о семье Люды прагматичная тётя Люба.
Мы жили на одной улице, неподалёку друг от друга. Играли вместе и ходили на сельский рынок продавать яблоки и абрикосы. На рынок с той же целью приходили мальчишки и вечно издевались над Людой: то яблоки из её ведра в своё переложат, то абрикосами в неё кидаются. А однажды один из них взял длинный прутик и стал задирать этим прутиком Люде юбку. Она одёргивала её, а он всё равно лез к ней с этим прутом. Отстал только тогда, когда Люда заплакала.
Я всегда смотрела на Люду с любопытством. Вроде бы всё, как у меня: руки ноги голова. А вот глаза не такие: говорит Люда со мной, а глаза смотрят в другую сторону.
Она косонькая, пояснила мне мама. Смотри, не смейся над ней никогда, как некоторые делают. Грех это.
Я не смеялась. Отчасти, потому, что была послушной девочкой, а отчасти потому, что тётя Клава, мать Люды, иногда ловила обидчиков дочери, ругала их и даже таскала за чубы. Но они всё равно не унимались и кричали, едва завидев девчонку: «Один глаз на Кавказ, а другой на Север», а ещё «Косой, косой, подавился колбасой». Эта обзывалка уже предназначалась брату Люды, Толику, у которого была такая же проблема, как и у сестры. Но Толик был шустрым и боевым. Он матери на обидчиков не жаловался, а разбирался с ними сам, поэтому его обзывали редко, а вот Люде доставалось и в школе, и на улице.
Тётя Клава возила детей по врачам. Люда носила одно время очки с одним стеклом, но косоглазие как было, так и осталось. Говорили, что это следствие тяжёлых родов, хотя некоторые объясняли по-другому: мол, наследственное, отец у неё такой же.
Отца Люды, дядю Павлика, я видела несколько раз, но глаз его рассмотреть так и не смогла. Он вечно хмурился и низко на лоб натягивал фуражку. Работал дядя Павлик трактористом, дома бывал только ночью. Мне кажется, что его не только я редко видела, но и Люда, потому что об отце она никогда ничего не говорила.
Мы были с ней ровесники, но в школу Люда пошла на год позже меня и училась неважно. Не давалась ей грамота. Толик, брат её, был отличником, а Люда троечницей. Видимо, роды всё-таки сыграли свою роль.
Кое-как окончив 8 классов, Люда ушла из школы в ПТУ. Потом вышла замуж за своего обидчика, того, что ей юбку прутиком задирал на сельском базаре. Это я узнала от одной родственницы, с которой я поддерживала отношения, когда уехала из села. Люда родила троих детей, сидела дома, а муж работал трактористом. Жили небогато, но дружно.
Пока я вспоминала, Люда подошла ко мне. Мы обнялись. Разговорились.
Люда рассказала сельские новости. Я обратила внимание, что могилы её покойных родственников, которые находились рядом с могилами моих родителей, уже давно прибраны, да и между нашими трава подёргана.
А это мы с Вовой ещё две недели назад убрали и покрасили, сказала Люда. Хотели всё убрать, но потом решили вас подождать. Если бы ты не приехала сегодня, то завтра мы бы здесь всё прибрали.
А сейчас ты на кладбище зачем пришла? спросила я Люду.
А мы перед Пасхой каждый день ходим с Вовой на кладбище, просто сказала Люда, глядя мимо меня. Много могилок сейчас осталось без присмотра. Люди уехали из села, некому ухаживать. А я всех людей помню. Мы покупаем три банки краски перед Пасхой- белую, синюю и зелёную и ходим на кладбище прибирать знакомые могилки. Вот сегодня Юры Киянова могилку чистили. Ты помнишь его?
Конечно, помню, сказала я.
Пойдём навестим вместе. Там Вова прибирает сейчас могилку тёти Даши Смирновой, что рядом со школой жила и уборщицей в школе работала. Помнишь?
Помню. Такая хорошая тётенька была. Она нам ещё стенды настенные рисовать помогала. Она так хорошо рисовала, хотя всю жизнь только швабру в руках держала, как сама говорила.
Мы с Людой подошли к могилке Юры Киянова.
Все родные уехали, дочки очень далеко живут, а Юра здесь остался. Мы ведь с ним на одной улице жили. Придут люди, а могилка его неухоженная.
Я так не могу. Надо, чтобы всех помнили, сказала Люда.
Мы помолчали. Подошёл Вова, поздоровался со мной.
А вчера прибирали могилку деда Сани, что сторожем работал в колхозном саду. Помнишь, как мы черешню воровали, пока он домой на обед ходил? нарушила молчание Люда.
А вчера прибирали могилку деда Сани, что сторожем работал в колхозном саду. Помнишь, как мы черешню воровали, пока он домой на обед ходил? нарушила молчание Люда.
Я всё помню, я всё очень хорошо помню, но убрать могилы тех, кого уже давно нет с нами, могилы соседей, дальних родственников, деда Сани и тёти Даши, вряд ли бы догадалась. Хорошо, что на свете есть Люда и Вова. Значит, ещё будут живы те, с кем мы в детстве играли, дружили, дрались, дразнились, влюблялись, боялись, уважали и восхищались.
Случайная встреча
Хоронили двоюродного брата Михаила Николая. Причина смерти банальна инсульт. Да и не мог он умереть от другой болезни, так как вся жизнь его последние пятнадцать лет была сплошным нервным потрясением.
Умный, предприимчивый, с высшим инженерным образованием, он в начале 90х ушёл в бизнес, строил дома, санатории, потом открыл банк, работа спорилась, банк набирал темпы, а потом случился дефолт, и всё полетело к чёртовой матери. Правда, Николай не растерялся, кое-что у него осталось, и он опять смог наладить своё дело, но здоровье, к сожалению, вернуть не удалось и очередной, третий инсульт, окончился смертью. Не помогли ни дорогие лекарства, ни консилиумы врачей, ни молитвы, ни знахари.
Он вряд ли попал бы на эти похороны, если бы не родная сестра Николая
Света. Это она позвонила ему и, рыдая, попросила поехать вместе с нею. Со Светой они жили в одном городе, часто перезванивались, общались, поздравляли с праздниками, словом, не забывали друг друга, как часто случается с близкими и дальними родственниками в наше сумасшедшее время. Она ехать одна не решалась: Николай, хоть и брат, но известный в городе человек, богатый, уважаемый. А кто они? Бедные родственники! Света работала медсестрой, а он таксовал на собственных «Жигулях» 6-ой модели. Света опасалась, что её никто и не узнает на похоронах, а вдвоём им не так одиноко будет.
Действительно, когда они приехали, на них никто не обратил внимания. Подъезжали шикарные машины, из них уверенной походкой выходили ухоженные и модно одетые владельцы с огромными букетами роз и гвоздик. Их букет из двадцати гвоздик, перевязанный траурной ленточкой, смотрелся как бедный родственник.
Вдова и взрослая дочь Николая сидели около гроба, остальные стояли. Светлана не решилась сама подойти к невестке: они не были дружны. И лишь минут через сорок тётю заметила племянница, дочь Николая. Она подозвала её, обняла, заплакала и оставила рядом с собой. Они о чём-то поговорили, и вскоре
Света вернулась к нему. Сестра тихонько плакала, он тоже утирал тайком слёзы.
В один миг промелькнуло перед ним детство в небольшом степном селе, где жили одной семьёй их отцы, родные братья Артём и Никита. Их было шестеро, двоюродных братьев и сестёр, в детстве они были настолько дружны, что порой не могли расстаться даже на ночь. Так и ночевали «табором», как говорила бабушка, то в одном доме, то в другом. Выдумщиком и заводилой их компании был всегда Николай, он придумывал игры, он всеми командовал, хотя старшим не был, просто «уродился шебутным», опять же, по словам бабушки. Первым в их роду Николай и в город уехал. Поступил в институт, с отличием его окончил, женился, работал на Севере, потом ушёл с головой в бизнес, некогда было даже позвонить родным, а может не хотелось Вот и последняя черта Он опять смахнул слезу.
Толпа зашевелилась. Подошло время ехать на кладбище. Машину свою он оставил в соседнем дворе, и они со Светой сели в автобус. Траурный кортеж двинулся в сторону кладбища. Курортный город был небольшим, компактным, так что приехали быстро. Пока гроб несли к могиле, пока говорили красивые и правильные речи, пока бросали по русскому обычаю три горсти земли в могилу, они со Светой стояли как окаменелые. Когда же «копачи» стали засыпать могилу, он отошёл в сторонку, а потом побрёл по кладбищу просто так, чтобы успокоиться.
Та сторона кладбища, где похоронили Николая, была элитной. Богатые памятники из мрамора и гранита, на некоторых покойники были изображены в полный рост и смотрели на тебя как живые, ограда произведение искусства, могилы располагались не на двух метрах как достаточно, а на двадцати и более, как захотели родственники, или, вернее, сколько купили. «Как при жизни. Ктото всей семьёй ютится на двадцати квадратах, а кому-то тысяча квадратов кажется малостью» -подумал он.