Они неуязвимы для нашего, оружия, с горечью подумал он, и опустил руку с пистолетом.
Их окружили двойным кольцом первое, состояло из молодых людей только что вышедших из пруда, и возглавлял их уродливый старик. Второе в нём преобладали призраки, лишь десяток из них представляли что-то среднее между призраками и людьми.
Уродливый старик, брызгая слюной и размахивая руками, выкрикивал ругательства, но подходить ближе, чем на три ярда не осмеливался. Его речь, вполне внятная и понятная для окружённых астронавтов, потому что он говорил на кечуа, состояла сплошь из угроз и оскорблений.
Мигель, слушая сыпавшиеся на них угрозы и ругательства, не сдержавшись, пригрозил старику: «Если Вы не перестанете оскорблять пришельцев из другой галактики, тем более, что среди нас находится женщина, то я лично переломаю вам кости!» и сделал шаг в его сторону.
Старик моментально юркнул за спины омолодившихся стариков и старух, и уже оттуда закричал:
Хватайте их, чего стоите как истуканы!
И, толпа, остановившаяся после стрельбы Хосе, и стоявшая до этого момента неподвижно, после недвусмысленного приказа, сдвинулась с места.
Десятки рук потянулись к инопланетянам, пытаясь повалить их. Мигель, Хосе и Мария отбивались, как могли. В ход шло всё кулаки, ноги. Хосе даже умудрялся наносить удары головой, а Мария, кроткая Мария, яростно отбиваясь от двух полулюдей-полупризраков, пустила в ход свои белоснежные зубы! Но куда им было справиться с десятком молодых, сильных мужчин.
Первой прижали к земле Марию, а затем та же участь постигла и Мигеля.
Хосе продолжал сопротивляться, но не долго. Прижатый к земле лицом вниз, он всё ещё делал попытки вырваться из схвативших его рук, но и его силы иссякли, и он, рыча от бессильной ярости словно зверь, прекратил сопротивление.
Над поверженными инопланетянами склонилось уродливое лицо старика.
Из-за вас я не прошёл очищение и перевоплощение! кричал он, и от злобы его лицо подёргивалось в конвульсиях. Из-за вас я не смогу перевоплотиться ещё двадцать пять лет, и кто знает, проживу ли я их! Я не хочу превратиться в тех, и он, не оборачиваясь, показал рукой за спину! Не хо-чу-у!!! вновь, чуть не плача, дико завыл он. А затем, всё так же беснуясь, закричал: «Закройте их в камеру! Закройте этих чёртовых ублюдков! Уберите их с глаз моих!»
Сопротивляться было бесполезно. Астронавтам грубо помогли подняться. Конвоируемые десятком «победителей», подталкиваемые в спины, они двинулись за злобным стариком.
Слышали, что он сказал? шагая между мужем и братом, прошептала Мария. Поневоле взбесишься, когда вокруг вон какие красавцы, а ты, как был стариком, так им и остался.
Мария, ты не очень-то! ревниво возмутился Мигель. Кра-сав-цы! Ишь, ты! Я тебе покажу «красавцев», дай только
Тише вы! зашипел на них Хосе, нашли время ругаться. Не у себя дома.
Под предводительством старика, вся группа приблизилась к открытому входу в ближайшую пирамиду.
Хорошенько рассмотреть её они не успели из-за отсутствия освещения, но и того, что они увидели при свете луны, было достаточно, чтобы понять башня-крепость, также как и стена была построена из каменных, хорошо подогнанных блоков. Вход достаточно широкий и высокий, чтобы в него могли пройти стоящие в ряд пять человек. За входом располагался широкий коридор, который мгновенно залился ярким светом, на мгновение ослепивший троих астронавтов.
Пленные остановились, но, грубо подталкиваемые в спины, вынуждены были сделать несколько шагов вперёд. В то же мгновение пол под их ногами исчез, и они, издав громкий вопль ужаса, провалились в пустоту.
* * *
Они скользили в какой-то гладкой трубе, и в полной темноте. Ухватиться за какой-нибудь выступ, чтобы задержать своё скольжение, не было никакой возможности, потому что выступов не было, а была только гладкая поверхность.
Сколько времени продолжалось их путешествие в трубе, и какое расстояние пролетели, они определить не могли.
Но, наконец, их полёт внезапно закончился, потому что они со скоростью снежной лавины влетели в слабо освещённое помещение. Перекувыркнувшись два-три раза, словно циркачи, делавшие по несколько кульбитов подряд, пленники, в разных позах повалились друг на друга.
При таком слабом освещении нельзя было хорошенько рассмотреть место падения. Но всё же Мигель почувствовал под собой что-то твёрдое это был пол, покрытый слоем сухой, пахнущей летом и солнцем, травы.
При таком слабом освещении нельзя было хорошенько рассмотреть место падения. Но всё же Мигель почувствовал под собой что-то твёрдое это был пол, покрытый слоем сухой, пахнущей летом и солнцем, травы.
Мигель, слегка ударившийся о противоположную стену, почесал болевший после драки бок, посмотрел на своих товарищей и, убедившись, что все живы, на всякий случай поинтересовался: «Все живы, руки-ноги целы?»
Первой, приподняв голову но, не вставая, отозвалась Мария «Я цела, но где мы?»
В преисподней, сестрёнка, горько пошутил Хосе, у самого центра астероида.
И, охая, продекламировал: «Орлята учатся летать!»
Да ну тебя. Всё шуточки.
Какие уж тут шутки. Ты помнишь, сколько времени мы летели со скоростью удиравшего от волка, зайца?
Сестра вместо ответа лишь отрицательно покачала головой.
Ага, качаешь головой! Значит, не помнишь! А я, пока мчались, считал, и досчитал до двадцати трёх. Падали мы не вертикально, а мчались в наклонённой градусов под сорок пять, каменной трубе. значит, значит мы на глубине, ты же штурман, давай считай.
Я уже подсчитала. Мы на глубине не менее пятидесяти футов.
Ого! Трудненько будет выбираться, но ничего, справимся! Ты, главное, сестрёнка не бойся! У тебя есть мы с Мигелем и, как отсюда выбраться вместе придумаем. Мы, что, не сможем перехитрить этого урода? Сможем! Клянусь Солнечноликим Инти! Мы и не в таких переделках бывали, правда, Мигель?
Ты бы, не так громко выражал свои эмоции, урезонил Мигель, разошедшегося Хосе. Они понимают нашу речь, вдруг подслушивают.
Молчу, молчу. Перехожу только на шёпот.
На какое-то время в подземелье установилась тишина. Затем, зашуршав сухой травой, Мария перебралась поближе к Мигелю и, положив ему голову на колени, закрыла глаза.
Хосе тоже стал дремать, только Мигелю не спалось.
Прислонившись спиной к прохладному камню подземелья, он стал перебирать в памяти, произошедшие с ними за последние дни события. Он вспомнил, как они попали в это прекрасное место, при этом он даже почувствовал боль в кончиках пальцев, когда чуть не застрял в дыре при затягивании крыши.
А, когда в памяти всплыл образ его жены, лежащей среди цветов на лужайке, у него сладко защемило сердце милая моя, сколько невзгод я принёс в твою жизнь: умчал неизвестно куда, увлёкши в безграничный космос; и постоянно подвергаю твою жизнь опасности.
Вот и сейчас, вместо того, чтобы нежиться в своей постели ты, такая нежная и слабенькая, лежишь на моих коленях в этой богом забытой дыре, и ни ты, ни я не знаем, доживём ли до утра. А что будет с нашими детьми?
Нарушив течение мыслей, где-то, еле-еле слышно, что-то заскрежетало и стихло, казалось, провели лезвием кинжала по точильному камню.
Мигель напряг слух.
Прождав несколько минут в ожидании повторения звука, но так и не дождавшись, он вновь погрузился в воспоминания.
Память перебросила его на два с половиной года назад, на зелёную планету Горгол, где индейцы-путешественники познакомились с добродушными неандами свободолюбивым народом Дру-Дру, и их умным, прозорливым королём, Сидхи-Дру Двенадцатым.
Это он, их друг и наставник, сумел сплотить свой народ, и победить в борьбе за освобождение угнетённого Народа от ига чужеземцев. Это он научил Мигеля разговаривать мыслями на расстоянии.
Мигель, впоследствии, нашёл в библиотеке корабля папирус, где описывается это свойство живых, разумных существ, и даже запомнил его название телепатия. Стоп!
Неожиданная мысль пришла ему в голову а, что, если попробовать поискать чей-нибудь не закрытый мозг, и через него попытаться узнать, что здесь происходит и, кто их запер? Кто же их тюремщики, к которым они так незадачливо попали в плен?
Его поисковый луч скользил в пространстве надеясь поймать разум, но пока ничего не находил. Казалось, вокруг не было ни одной живой души
Но вот он на кого-то натолкнулся! И сразу же мозг Мигеля затопил поток первобытной информации: дикие инстинкты продолжения рода, чувство собственного достоинства, и больше ничего.
Хо-тяя, ааа, вот, и перед взором Мигеля возникла поляна с зелёной травой, а вблизи склонившие головы над травой, оленихи с телятами.
Значит, в своих поисках я забрался в мозг оленя-самца, усмехнулся он. Здорово. Я даже смотрел его глазами. Но всё же это мозг животного, но никак не человека. В нём я ничего не смогу найти и, покинув, продолжил поиск.