Я. Петерс, зампред ВЧК, возглавлял в 1921 году в Ташкенте процесс против светила нашей медицинской науки В.Ф.Войно-Ясенецкого (архиепископа Луки). («Что же это Вы, Войно-Ясенецкий, днем в больнице людей режете, а по вечерам псалмы распеваете?» «Я людей режу из человеколюбия, а вот вы ИЗ ЧЕГО?» Да разве их всех тут перечислишь, всех этих Берзеней (три штуки и все в командирах-комиссарах), Лудри, Лонгва, Ленцманисов («из семьи батрака»)! Впрочем, едва ли все мы знаем, откуда они, собственно, взялись, эти латышские стрелки, не саранчой же с неба за наши грехи? Отнюдь. Что самое курьезное, возникновению латышских национальных частей в Первую Мировую мы обязаны ненависти латышей к немцам. Остзейдские немцы, конечно, были не самой мягкой частью землевладельцев. Однако же народ, получивший, по меткому выражению А. Коха, письменность «на пятьдесят лет раньше чукчей», да и то из чужих рук, естественно должен был подчиняться какой-либо цивилизованной нации. Все средневековые архитектурные памятники Латвии, равно как и Эстонии, возведены немцами. Поэтому в 1915 году латыши охотно шли воевать против немцев в особые национальные свои формирования, чтоб сразу посчитаться за все и за онемеченные фамилии школьников и за сами школы! Но дальше, как нам известно, «империалистическая война переросла в гражданскую», к пламенному одобрению Второго съезда делегатов латышских стрелковых полков. Однако ж установить свои революционные порядки на родине не удалось из Латвии стрелков повышибли опять же германцы. Ну и зачем с ними, с хорошо вооруженными, сражаться, когда можно установить советскую власть в России ведь в ней коммунисты армию развалили, подвижники-добровольцы ещё только подтягиваются на Дон. Вот уж потом, наведя ревпорядок в России, можно и немцев выгнать из Латвии навалившись всем-то интернациональным кагалом. Примерно так и было сделано. И стали латыши жить свободно, без хозяев. Целых двадцать лет жили, не тужили, и вдруг подлые коммунисты их, обросших жирком и реквизированным скарбом, вдруг берут да оккупируют! Ну как тут в самом деле не возмутиться? Закономерно и совершенно понятно, отчего германоненавистники первой половины XX столетия эстонцы и латыши кинулись в батальоны СС.
Для раба всегда плох и ненавистен тот хозяин, который есть сейчас. Хозяин, который может только стать таковым, да ещё сулит какие-то пряники, да ещё даёт возможность поквитаться с хозяином прежним хорош. Едва ли они в самом деле верили, что немцы дадут им какую-то независимость но роль надсмотрщиков над русскими уже была безмерно соблазнительна. Пусть русских, белорусов, евреев, цыган десятками тысяч жгут в крематориях, пусть обескровливают детей сдохни ты сегодня, а я даже завтра не сдохну! Я остдойч, я получеловек! Эстонцы и латыши практически никогда не имели своей государственности, они всегда были под кем-то. Эти нации не имели своего дворянства. Жестокость и подлость, проявляемая ими всякий раз, когда они затевают очередную «независимость», убеждает нас, как ни странно, в том, что единственный правильный взгляд на мир церковный.
Страну, имеющую историю христианской государственности, Ватикан, к примеру, (мы говорим о дореформенной Церкви, конечно), обычно полагал страной с законной властью, страну же без таковой истории страной с фактической властью. Это была не несправедливость, но инстинкт цивилизационного самосохранения, ныне нам стремительно отказывающий. С церковной христианской точки зрения такие страны, как Эстония и Латвия абсолютно нелегитимны. Казалось бы, ну какой смысл вообще об этом сейчас думать, во времена, когда дворянство вытеснено тельцекратической демэлитой? Врёте, есть он, смысл. Нация, не имеющая в прошлом своём аристократии, это нечто вроде человека, перемахнувшего во взрослый возраст сразу из детского, минуя отрочество. Какие-то связи у него в мозгу сложились неправильно.
Эстонец и латыш в жизни, конечно, может быть человеком порядочным и справедливым, но исторической совести он слишком часто лишён. Ему этого не дано. У него атрофирован орган исторического стыда. «Мы маленькая нация», значит нам можно всё. Мы измеряем всё мерилом нашей пользы. Нужды нет говорить, сколь это аморально.
Но отчего мы молчим сами?
Большинство фактов, о которых я упомянула в этой статье, более чем доступны. Они публиковались в периодике, выходили книгами, висят в интернете. Но отчего, когда начнешь спрашивать, большинство собеседников делает бараньи глаза, будто я им рассказываю об истории каких-нибудь далёких зулусов? Почему этого нет в новых наших учебниках? Почему о гибели СЗА не снимают фильмов?
Но отчего мы молчим сами?
Большинство фактов, о которых я упомянула в этой статье, более чем доступны. Они публиковались в периодике, выходили книгами, висят в интернете. Но отчего, когда начнешь спрашивать, большинство собеседников делает бараньи глаза, будто я им рассказываю об истории каких-нибудь далёких зулусов? Почему этого нет в новых наших учебниках? Почему о гибели СЗА не снимают фильмов?
Нам что, не стыдно перед нашими предками, погибавшими в Принаровье? Сознание вчерашнего генетического «батрака» воспринимает уступку, как слабость. За обнаглевшими «батраками» стоят, как в 1919 году, не слишком к нам доброжелательные сильные государства. Проявление политической воли не только вопрос исторической памяти, но и вопрос нашего выживания. Неужели мы не хотим выжить
Возвращение в Ямбург
С историком Владимиром Чичерюкиным-Мейнгардтом мы познакомились уже на Николаевском вокзале. Место встречи, надо признаться, выбрали в свете предстоящей поездки ну самое неподходящее: под мраморной головой Ульянова. Что поделать, найти друг друга в толпе так, и впрямь, проще всего.
Эстонский поезд отходит от перрона. Сразу понятно, что спутник мой бывалый путешественник: при нём оказывается металлическая фляжка с коньяком и металлические же стаканчики в кожаном футлярце. Временами выходим покурить в промозглый тамбур. Что же коньяк, сигареты и общение, очевидно, станут в ближайшие двое суток моей главной пищей. Как в студенческие годы. Приятно иной раз позабыть, что давно уже не куришь и повзрослел В прошлый раз, два года назад, именно так и было.
Неужели минуло два года? Да.
Фляжки достаёт как раз на девять часов дороги И вот уже, высадив нас в заснеженную ночь, поезд мчится к границе с Эстонией. А по безлюдной платформе бежит навстречу знакомая фигура. Последний рядовой Северо-Западной армии Сергей Зирин, он же вице-председатель Воинского братства во имя Св. Архистратига Божия Михаила.
«Добро пожаловать, дорогие странники!» раскрывает объятия Сергей.
Расстояния в Ямбурге измеряются пешим ходом. И в десяти минутах ходу нас уже ждёт заботливо приготовленный ужин? завтрак? Каким словом назвать трапезу в пятом часу пополуночи?
В квартире Сергея всё требовательнее названивают телефоны, сообщая о гостях, прибывших из Санкт-Петербурга, из Пскова, из Эстонии На дворе ещё ночь, но Первая Ямбургская историческая конференция по СЗА уже, можно считать, началась.
Каких трудов, каких душевных сил и треволнений им стоило её организовать, этим людям, что добровольно приняли на себя крест прожить кроме своей жизни чужую, страшную и короткую. Северо-западников в изгнании было меньше всех: их выжило всего ничего.
Девять десятков лет назад завершились военные действия на территории между Петроградом и Нарвой. К этому и приурочило конференцию Историческое общество Ямбурга-Кингисеппа.
Конференц-зал центральной городской библиотеки набит битком. Начинается молебен Бог нам в помощь потрудиться!
Перед докладами просмотр и обсуждение документального фильма Алексея Олиферука «Красным по белому. К истории одного похода», вышедшего вскоре после фильма Андрея Кирисенко «Юденич».
Что же, это уже тенденция.
Доклада с новыми данными о Талабском полку я жду с особым интересом. Полк благородных рыбарей, полк с историей, необычной даже по тем богатым на всё необычное временам Доклад делает питерский исследователь Валерий Кругликов.
Известно, что я обычно занимаю жёсткую позицию по поводу роли эстонцев в неудаче похода: сговор с большевиками, чудовищные последствия этого сговора, о которых тяжко лишний раз и рассказывать Но что бы там ни было а доклад Андреса Вальме «Деятельность Эстонского военного мемориала по благоустройству военных захоронений» изрядно меня впечатляет. Справедливость требует признать: в сегодняшнем дне в Эстонии есть люди, которым важна судьба русских могил. И уж совсем горько, но приходится сказать и об этом: многие из присутствующих историков соглашаются с г-ном Вальме в том, что могилы северо-западников и русского духовенства в Эстонии окружены на сей день большей заботой, чем в России. Это тяжко и стыдно.
В названии доклада Сергея Зирина прозвучала давно привычная для всех, кто погружён в тему Белого движения, французская параллель: «Мальчики новой Вандеи: прапорщик по адмиралтейству Николай Меркулов». Исследователи, изучающие психологию человека на войне, отмечают наступление необъяснимого момента, когда инстинкт самосохранения вдруг отключается, уступая место некоей высшей сущности. Но иногда кто-то должен эту высшую сущность «включить» в людях, робеющих преодолеть естество. И сделать это можно только одним путём подать пример. Именно так и поступил шестнадцатилетний Николай Меркулов. По ходу боя необходимо было занять мост, но красные превосходно укрепились на нём. Абсолютно открытое, насквозь простреливаемое пространство. Мост в иной мир, шагнуть на него подписать себе смертный приговор. Чаша весов отчётливо наклонилась во вражескую сторону. И Николай Меркулов выбежал на мост один. Сколько-то времени все в оцепенении смотрели, как такая ещё мальчишеская фигурка бежит навстречу остервенелому огню, затем за Меркуловым выскочил кто-то взрослый (имя не установлено), они бежали вдвоём, а потом положение мгновенно переломилось и людская масса хлынула следом. Красных разметали в считанные минуты. Потери были, как же без потерь? Но, что самое интересное, Николай Меркулов, который был в первые мгновения хуже, чем мишень в тире, который, строго говоря, не имел никаких шансов выжить, не получил ни единой царапины.