Связи с дивизионами до сих пор не было и это меня страшно беспокоило. Значит, в подготовке своих подразделений мы все допустили ошибки и я в том числе не смог вбить в головы командирам подразделений, что офицер без связи (тем более командир подразделения) это преступник. И что артиллерийский, самоходный дивизион без связи это бесполезная куча тракторов.
Командирская машина и моя несколько оторвались от основной колонны, уйдя вперёд, и мы двигались по самому верху невысокого хребта, с которого хорошо видна внизу обширная, зелёная долина, куда мы должны были спуститься. А там, в самом внизу, ходко шли, подымая небольшие шлейфы пыли, несколько БМП, но где был сам батальон капитана Шпанагеля было непонятно. В гордом одиночестве проскочили небольшое селение Бековичи, слева, вдоль дороги, уже тянулись крутые склоны хребта и если полку придётся разворачивать на 180 градусов, то это будет весьма затруднительно. Проехали Бековичи и через несколько километров завиднелся Малый Малгобек, здесь тоже дорога спускалась в долину. Но вместо того чтобы свернуть налево, командир полка начал решительно сворачивать вправо, за автомобилями тыла первого батальона, который мы наконец-то догнали. И тут же я заметил и весь первый батальон, который заблудился, что было понятно и теперь, как это было не смешно, пошёл на второй круг, спустившись вниз к месту нашего привала, который мы оставили два часа тому назад, и первые БМП батальона уже выходили на него. Много бы отдал за то, чтобы в этот момент увидеть лицо командира первого батальона капитана Шпанагель, когда вместо противника он увидел место привала, в тылу наших войск. Но смех смехом, а нужно было срочно останавливать командира полка, который на своей машине тоже начал спускаться вниз.
Танкер-65! Я, Лесник 53, остановись! Командир, который сам лично сидел на связи, озадаченно обернулся. А в подтверждении своих слов, я начал энергично махать рукой, требуя, чтобы он остановился. КШМка командира остановилось, я спрыгнул с ПРП и подбежал к полковнику Никитину.
Товарищ полковник, мы куда идём? Мы ведь пошли на второй круг и начинаем спускаться к месту привала вот то место, а вот развилка, где мы свернули на Предгорное. Я быстрыми взмахами показал рукой на бывший привал и на развилку, которые с хребта прекрасно наблюдались в четырёх километрах внизу, Нам же надо было, как поднялись на хребет так сразу же спускаться, а мы по хребту уже отмотали километров семь.
Борис Геннадьевич, да не может этого быть.
Да, товарищ полковник. Вон то Бековичи, которые мы проехали, а это впереди город Малый Малгобек. Вот смотрите по карте, здесь мы должны были сразу спускаться вниз, а мы сейчас находимся вот здесь.
Командир полка стал задумчиво и в некоторой прострации стал разглядывать мою карту: Товарищ полковник, вон местные стоят у автобусной остановки. Давайте у них спросим, где какой населенный пункт. Не ожидая согласия командира, я подбежал к недалёкой автобусной остановке, где стояла группа небритых мужчин и с любопытством наблюдала за нами. А в это время стали постепенно подтягиваться остальные машины полка и дорога постепенно забивалась военной техникой.
Ответ мужиков с автобусной остановки только подтвердил мои слова.
Хорошо, тогда сейчас будем разворачиваться. Кириченко передавай Шпанагелю, чтобы тоже разворачивался и шёл за нами. А ты, Борис Геннадьевич, садись ко мне, будешь подсказывать куда ехать. Командир оставил одного офицера разворачивать колонну, и мы помчались обратно. Навстречу лился нескончаемый поток техники нашего полка и все с удивлением смотрели на машину командира полка, и шедшую за ней ПРП больше за нами никого не было. Остальные машины, следующие за нами, с трудом разворачивались у автобусной остановки. На выезде из Бековичей чуть было не столкнулись с БМП на которой, оседлав ствол пушки, лихо восседал командир первого дивизиона подполковник Семёнов, а сзади пылили самоходки дивизиона. Полковник Никитин злобно что-то пробормотал про себя, как я понял в адрес Семёнова и недовольным взглядом проводил проскочившую мимо нас БМПэшку. Давно замечал, что командир не любит его, но мне сейчас было не до их взаимоотношений. Я пристально вглядывался во множество дорог, спускавшихся после Бековичей с хребта, и пытался разобраться: выведут ли они к перекрёстку дорог, где ориентиром была будка ГАИ. Подъехали к нужному повороту и стали спускаться вниз по грунтовой дороге, тянувшейся по длинному, голому склону. Спуск был достаточно крутой, и механику-водителю КШМки (Командно-штабная машина) приходилось всё время притормаживать. А на одном из спусков за спиной послышались крики солдат сидевших на корме большой и длинной машины. Оглянувшись, увидели, как сзади из-под кормы машины тянулся густой чёрный дым. Как мы поняли из криков, механик-водитель вместо того чтобы только слегка притормаживать, практически спускался на тормозах и почти спалил фрикционные ленты, и теперь командир кричал в люк механику чтобы тот отпустил тормоза и скатывался с горы накатом, лишь притормаживая, тем более что спуск был прямой и долгий. С тревогой посмотрел на своё ПРП, но то шло нормально, как положено, да и сидел там за старшего ПРП мой старший помощник Чистяков, а он соображал в этом деле и в случае необходимости запросто мог сменить за рычагами механика-водителя.
Я пристально смотрел вдаль и по сторонам, пытаясь определить правильно ли веду командира полка, и не сразу почувствовал резкую боль в правой руке. Забывшись, облокотился назад и запястьем руки прислонился к выхлопной трубе, которая была без решётки, и здорово обжёг руку.
Облегчённо вздохнул, лишь когда увидел вдали нефтеперерабатывающий завод, вдоль которого мы должны были выскочить на асфальт. Точно, через пару километров выход на асфальт, заворачиваем направо, через пару километров по моей команде сворачиваем ещё раз направо, проезжаем метров пятьсот и я понимаю, что свернул не туда куда надо. Доложил командиру полка, проехали ещё немного вперёд и в удобном месте развернулись. В этот момент нас догнали остальные машины полка, а то мы до этого момента ехали лишь двумя машинами КШМка командира и моё ПРП. Показав, что надо разворачиваться мы опять рванули вперёд и снова выскочили на асфальт. Выставили регулировщика, где положено свернули и через пару километров подъехали к двухэтажной будке ГАИ, которая стояла на круговом перекрёстке. Мы опять оторвались от полка и двигались лишь двумя машинами. На перекрёстке свернули налево и двинулись в сторону населённого пункта Новый Редант. На дороге было достаточно оживлённо, сновали гражданские машины всевозможных марок, но движение было только в одну сторону из Чечни, и все они под завязку были забиты домашними вещами.
Я обратил внимание командира на этот факт, но тот и сам уже это заметил.
Бегут, Борис Геннадьевич, бегут. Тут ведь до границы с Чечнёй осталось километров пять-шесть, а там, через пятнадцать километров и Горагорск. Едут оттуда, значит знают что идём, а это хреново, что им известно о нашем движении. Надо ждать сюрпризов. Никитин даже головой закрутил от досады.
Как в воду смотрел командир полка; через пять минут езды упираемся в очередной перекрёсток дорог, на котором стоял блок-пост ингушской милиции, а дальше, метров 150 поперёк дороги стояло БМП разведчиков, чуть дальше остальные БМП нашей разведроты. На самом перекрёстке человек сорок ингушских милиционеров, столько же гражданских и вся эта толпа возбуждённо суетится на дорожном полотне, что-то бурно обсуждая. Мы слезли с КШМки, и неспешно подошли к куче народа, откуда вынырнули начальник разведки дивизии майор Артемьев, начальник разведки полка подполковник Шадура и командир развед. роты капитан Ефименко и доложили командиру, что впереди в полутора километрах от перекрёстка проходит граница между Ингушетией и Чечнёй. Прямо на границе, друг против друга стоят: на ингушской стороне ещё один блок-пост милиции, а на чеченской стороне находится таможенный пост чеченцев. По словам милиционеров, там подготовленная оборона и чеченцы через некоторое время хотят атаковать их блок-пост с целью его захвата, поэтому здесь такая нервозно-возбуждённая обстановка. Из толпы ингушских ментов вышел полковник милиции, представился командиру и сказал, что он принял решение отвести оттуда своих подчинённых, и как рассказали ему гражданские, там же у чеченцев в скирдах соломы замаскированы ещё три противотанковых орудия.
Товарищ подполковник, Никитин повернулся ко мне, противотанковые орудия, это по вашей части.
По толпе мгновенно разлетелся слух, что я начальник артиллерии и меня тут же обступила толпа гражданских, которые одновременно начали кричать и рассказывать, где и что находится у чеченцев. Я добросовестно пытался систематизировать их сообщения, сыпавшиеся с разных сторон, но каждое из них противоречило предыдущему. Особенно усердствовал представительный ингуш в богатой каракулевой папахе, который всё талдычил и талдычил про противотанковые пушки, дёргая меня за рукав и требуя к себе особого внимания, но его хоть и с трудом сумел от меня отогнать милицейский полковник. Отчаявшись получить вразумительные сведения, я выбрался из толпы и пошёл пить воду на милицейский блок-пост, куда через некоторое время зашёл полковник-милиционер и сказал, что он сейчас едет на тот блок-пост забирать своих людей и имущество. Я попытался у него вытянуть хоть что-то толковое по поводу обороны чеченцев и их количества, но кроме бурных эмоций, беспорядочного размахивания руками и воплей, что боевики вот-вот атакуют их, в ответ не получил ничего. Вышел обратно на перекрёсток, куда до сих пор ни первый батальон, ни одно из подразделений полка не подошли. Никогда не мог подумать, что в результате различных стечений обстоятельств командир полка окажется впереди всех своих боевых подразделений, в составе разведывательного отряда и без всех средств поражения противника. Посовещавшись на месте, решили организовать разведку предполагаемого опорного пункта боевиков и я отпросился у командира тоже сходить вместе с разведчиками и своими глазами посмотреть на скирды соломы, где якобы спрятаны орудия, а также определить цели. Всё равно моя артиллерия пока не подошла. Видно было, что командир с большой неохотой отпускал меня, но всё-таки вынужден был отпустить. Собрались мы идти впятером начальник разведки дивизии, начальник разведки полка, разведчик-контрактник, радиотелефонист с радиостанцией и я быстро в течение нескольких минут. Определились с сигналами и с действиями развед. роты в случае оказания нам помощи, если вдруг попадём в трудную ситуацию. Вскочили на БМП, на котором вдоль дороги проехали метров пятьсот вперёд. Спрыгнули. Рядом с дорогой проходила, неизвестно для чего, недавно вырытая глубокая канава, куда мы спустились и скрытно пошли друг за другом в сторону группы деревьев, где находился ингушский блок-пост, таможенный пост и опорный пункт чеченцев. Стояла сильная жара и, продвигаясь по канаве, я буквально плавал в поту, а из-под каски обильно лился пот, который вынужден был постоянно стирать с лица рукавом, иначе пот заливал и разъедал глаза, мешая наблюдать за окрестностями. Ожог на правой руке, который получил в ходе марша, вздыбился огромным пузырём с жидкостью внутри, но болел уже меньше. Постепенно мы со связистом отстали метров на сто от разведчиков, но наконец-то канава вывела нас под деревья и вдоль кустов мы скрытно подобрались к блок-посту. А там творилась банальная паника, постепенно превращающаяся в истерию. Человек двадцать ментов бестолково метались по посту, вытаскивая из большой будки имущество и судорожно закидывая его на грузовую машину. Нас заметили, но слава богу, вида не подали, а через минуту за будку зашёл милицейский полковник.