Очень осень
Стояла очень осень. Хрустально и провокационно вырисовывались чуть обнаженные деревья на фоне родных сумерек, в карман медленно свалился желтый беззащитный лист. Последняя яркая летняя бабочка умерла на лету.
Вечером была пробежка. Митя любил бегать в парке вдоль института, ускоряться и дышать иначе это очень здорово раскрепощало сознание для новых теорий, гипотез, фактов. Он даже написал однажды статью о пользе бега для одного периферийного спортивного издания. Рассмотрел пробежки как обязательную часть арсенала, с помощью которого можно подняться на новую ступень мыслительной деятельности, добиться квантового прорыва сознания. Статью все хвалили, но никто не читал.
По малому кругу бегали две девушки-студентки с физмата, и он ушел на большой круг, чтобы было просторнее думать, веселее, смелее и масштабнее. Итак, что у него было в активе из теории?
1. Достаточно изучены тонкие и летательные свойства гласных звуков (кроме «а» слишком много боли Оный слышал в этом звуке, это заслоняло огромное количество важных свойств. Значимые смыслы здесь, он чувствовал, были ярки и непоколебимы, неспроста этот звук открывал алфавит).
2. Согласные не открылись полностью, но основа, и основа достаточно крепкая и почти надежная, присутствовала. Да и не мог он всецело изучить тонкие свойства согласных для этого потребовалось бы несколько жизней и помощников во множестве. Но Дмитрий работал один. Более того, считал классическое одиночество обязательным условием для творчества. Итак, согласные звуки Да, здесь можно углубляться и самоуглубляться бесконечно долго, ибо количество сочетаний огромно и весьма действенно в летательном смысле. Но Оный, как всякий ученый, умел остановиться на важнейших и ключевых фактах.
3. Хуже всего обстояло дело с тем, с чего всегда следует начинать. Было не понятно, как работать со стоп-словом. Оный через год копания в этой теме понял: нет единого приема, с помощью которого будет происходить возвращение в точку отправления. Всякий раз эта необходимая лингвистическая конструкция должна быть изобретаема заново, чтобы подойти для данного актуального случая. Именно отсутствие успеха (или его невозможность) в работе со стоп-словом угнетала ученого. Ведь Оный был более ученым, чем анархистом: ему нужна была твердая платформа, и этой платформой он считал современность, в которую всякий раз нужно было возвращаться новым способом, а его снова и снова приходилось отыскивать эврикой.
Дмитрий вспоминал свои первые опыты, приходил в веселый ужас: сколько отваги и безответственности! Ведь у него всякий раз было гораздо более шансов не вернуться, превратив тем самым прекрасную зарождающуюся науку в личное приключение. Но случались темные минуты, когда Оному хотелось поменять цель и прорваться в прошлое, в некий городок Райск, на самые его золотые окраины, в золоченый тот год, чтобы длить мгновения счастья бесконечно. Потом, когда пришла уверенность в том, что в первых, зачастую спонтанных и диких экспериментах затаилась закономерность, захотелось узнать больше. Любопытство вырастало до научного интереса, возникла жажда познания. А что же Райск? Райск остался. И он обязательно случится. Но позже. Сейчас нужно задать научное направление. Ведь это действительно интересное решение, опровержение традиционных теорий и путей. Как в одних очень смелых стихах: «Из влево или вправо выбираю вверх».
Сестра захотела вариантов
Уже было совсем темно, когда Дмитрий остановился. Возвращался снова по аллее вуза, мимо родного корпуса и студенческого общежития. В общежитии за ним была закреплена комната, в которой он сейчас и проживал. Но сегодня он шел домой к маме. Кажется, должна была приехать Мария. Приехать совсем ненадолго. Сестра болела. То есть, это она думала, что болеет. Дмитрий был уверен, что сестра просто захотела вариантов. Именно потому уже более года находилась в «веселой больнице». Он звонил ей по телефончику, иногда она выходила на свободу, и брат с сестрой встречались. Сестра Мария рассказывала различные человеческие истории, из которых Дмитрий делал вывод, что в веселой больнице сестре интереснее (у нее всегда был какой-то абсолютно не местный темперамент, бесконтрольная фантазия). Жизнь вокруг была пресна для сестры. Вполне вероятно, Марии очень пригодятся его открытия, его наука. Красивые души во множестве своем жаждут высвобождения!
Сестра захотела вариантов
Уже было совсем темно, когда Дмитрий остановился. Возвращался снова по аллее вуза, мимо родного корпуса и студенческого общежития. В общежитии за ним была закреплена комната, в которой он сейчас и проживал. Но сегодня он шел домой к маме. Кажется, должна была приехать Мария. Приехать совсем ненадолго. Сестра болела. То есть, это она думала, что болеет. Дмитрий был уверен, что сестра просто захотела вариантов. Именно потому уже более года находилась в «веселой больнице». Он звонил ей по телефончику, иногда она выходила на свободу, и брат с сестрой встречались. Сестра Мария рассказывала различные человеческие истории, из которых Дмитрий делал вывод, что в веселой больнице сестре интереснее (у нее всегда был какой-то абсолютно не местный темперамент, бесконтрольная фантазия). Жизнь вокруг была пресна для сестры. Вполне вероятно, Марии очень пригодятся его открытия, его наука. Красивые души во множестве своем жаждут высвобождения!
Идти было совсем недалеко. Митя иногда шутил, что выбрал данный вуз и профессию исключительно из географических соображений из окна дома виднелась крыша корпуса, где размещался филологический факультет. По дороге Дмитрий размышлял о летательных свойствах гласного звука «о»: по форме есть некое колесо (символ движения), врата (вход в пространственно-временной туннель). Звук безболезненного, в отличие от болезненного «а», удивления удивления восторженного (восторг находится в центре любого транса, гипнотического, переходного состояния). Переходного в другие миры. Ценнейший звук, центральный. О некая ось (ого, какое фонетическое совпадение!). Часто выполняет функцию соединительного между словами (мирами).
А ты в хорошей форме!
Это навсегда. Привет!
Сестра обратилась к нему еще с балкона (там она курила какую-то длинную кокетливую сигареллу). Мама смотрела на сына из другого окна, но могло показаться, что мама смотрит вдаль давно стоит и смотрит (всегда стоит и смотрит). Так было с тех пор, как однажды отец ушел на работу и не вернулся. Позвонили с телефона отца, и чужой голос сказал, что отец умер.
Сидели за столом, мать любовалась детьми.
По этому случаю
Мама, нет. Не надо.
У вас в доме вина не водится, как у сектантов, сказала сестра. А то оставь уж.
Бутылка шампанского все же была. Стояла много лет. Отец купил, чтобы отметить старый новый год, да в тот день и не вернулся. Теперь дети отказались откупорить эту бутылку и выпустить трагического джина. Никто не знал, на что он способен.
Как твои дела, сынок?
Все хорошо, мама.
Над чем работаете, профессор? сестра всегда была насмешлива.
Дмитрий смотрелся в нее радостно и замечал, что у Марии какой-то странный румянец и дрожь. И взгляд очарованный, но недолгий.
У меня тонкая тема.
Открытия?
Открытия.
Профессор, когда вы уже создадите новый миропорядок?
Со дня на день.
Дети, а чем вас прежний миропорядок не устраивает?
Он старый! неожиданно хором ответили дети и рассмеялись такому совпадению.
Мария, ты убежала из клиники?
Мать напряглась, а Дмитрий почувствовал толчок ногой под столом сестра снова сбежала. И он вспомнил, как она всегда бежала прежде. Бежала из дому, начиная с 15 лет. Бежала на автобусах, поездах и самолетах, торопилась стать взрослой. Побег совершил и Дмитрий. Только если сестра все время стремилась в даль, то он убежал один раз и навсегда внутрь. С тех пор там и находился, влюбленный в русскую языковую систему. Вроде здесь человек, среди нас: улыбается, говорит восхитительные чудачества, дерзко глядит на женщин, а на самом деле он спрятался давно, внутри и живет. Это было ему как-то понятно и близко вдоль по дороге бессмысленно, важнее рвануть с нее в некий туман лет и расстояний, выйти из-под контроля, стать удаленным от любого возможного поиска. Но чтобы научиться это делать четко, нужно еще очень и очень много пробовать, искать, фантазировать. Сей труд занимал его крепко!
Сестра рассказывала пронзительные истории про «веселых». Мать спросила о детях Марии, но сестра отмахнулась. На дне ее глаз давно поселилась тоска, ей было тесно и душно в мире обязанностей и грустных прав, она готова была уйти с цыганами.
Сестра взялась играть романсы на старом расстроенном пианино, на котором училась в детстве. Играла она скверно, но маме нравилось. Маме очень бы хотелось, чтобы дочь терзала пианино, сын читал книжки у себя в комнате. А муж возвращался домой с работы.