Она, кажется, улыбнулась, принимая приглашение, хотела сказать, что иногда гуляет, вот было жен недавно странное происшествие, о котором даже в сети был написан не один пост.
Он не сразу заметил, погруженный в собственное прошлое, что его вместе с девушкой фотографировал какой-то мужик, явно профессионал. Он взглянул в окошко своей камеры, потом еще раз на него, стал странно бледным, словно готов был тут же грохнуться перед ними в обморок, но попятился и пошел прочь очень быстро, не оглядываясь.
Вот видишь, дорогуша, какое я неизгладимое впечатление даже на солидных мужиков произвожу, хотя и от этого уже устал, это актеры носятся со своей сомнительной славой, а мне она до чертиков надоела. В нашей вечности устанешь от любой славы. Демабу казалось, что девушка его прекрасно поняла, пусть и не так долго, как он, но она тоже испытывала что- то подобное
Он поднялся, распрямился и отправился прочь, размахивая черной книгой, в которой красовался на самой первой странице.
И на самом деле, у него было еще столько дел в мире этом. И хорошо, что этот тип, который увидел, а вернее не увидел его первым, не стал докапываться, сообщать в органы, которым, вероятно, не было дела теперь до всех иностранцев. Его не нужно было сталкивать под трамвай, но и самих трамваев нигде поблизости он не видел. Как все-таки изменился этот мир, в который он пришел в этот полдень, шагнув из трещины разбитого зеркала в реальность.
Впрочем, что такое реальность, а что иллюзия, никому неизвестно, и даже сам Демон вечной войны не пытался в этом разбираться.
Но в этом мире, где скоро появятся и все остальные, сброшенные с небес, когда они подняли восстания, события должны были происходить невероятные, уж он о том позаботиться обязательно. И вот когда они соберутся на берегу Иртыша, он и поведает им страшную тайну, тогда они и решат, стоит ли им возвращаться назад.
Глава 4 Происшествие на Любинском несколько месяцев назад
Ночь черным крылом закрыла половину Любинского проспекта, словно старалась отрезать его от остального мира.
Только силуэты людей и призраков появлялись то там, то тут.
Луна осветила начало проспекта, скамейку на которой по-прежнему, несмотря на такой поздний час, сидела с раскрытой книжкой стихов девушка в бальном платье
Наверное, от яркой луны она прикрывалась зонтиком и грустила.
Любаша, жена генерал губернатора была грустна, ей хотелось отправиться туда в парк, затеряться в тенистой аллее, хоть недолго побыть в одиночестве. А вот приходилось день и ночь, что за странная причуда, сидеть на железной скамейке и ждать, ждать чего-то Может быть Афродиту, которая должна была воскресить ее, но это при условии, что скульптор влюбился бы в нее так, что жить без нее бы не смог. Но могла ли она на такое рассчитывать? Скорее всего, нет. Судьба ее была печальна с самого начала, такой она и осталась в своем бессмертии.
Скульптор был счастлив, доволен жизнью, творческим взлетом, своей веселой женой поэтессой душой их кампании, ему не о чем было жалеть и не о чем мечтать удача не отступала от него, наверное, родился в рубашке.
Заказ на скульптуру он принял скорее чтобы доказать своему сопернику неудачнику, что получит его он, а не тот, кто может быть и сделал бы работу лучше, да кто же ему даст эту работу.
И он сотворил чудо, превзошел себя Его работа стала знаком символом города, связала воедино разные времена
Он не подумал только о грустной девушке, обреченной сидеть под дождем и холодом, печальной улыбкой встречая и провожая прохожих.
Дружная толпа живописцев вывалилась из мастерской, расположенной как раз напротив знаменитой скульптуры, они остановились перед ней, каждый что-то попытался сказать:
Бедняжка, муж вздорный старик страшно ревновал, и вот теперь такая участь, сиди и любуйся на мир
Говорят, она ему не изменяла, да и теперь ей не изменить даже позы, намертво к скамейке прикована.
Такая молодая и такая печальная, бедная, бедная Любаша.
Но Мишель хорошо постарался, она прекрасна.
Веселье куда-то улетучилось, и творцы поспешили каждый в свою сторону, пора немного передохнуть.
Скульптор Мишель Сергеев задержался в своей мастерской. Он долго беседовал по телефону с какой-то Незнакомкой. Она просила его о чем-то. А он никак не мог понять, что собственно нужно этой даме, которую он в глаза никогда не видел. Но вечером она набирала его номер, говорила о памятнике мужу генералу, и когда он назначал ей встречу, все время уклонялась от свидания.
Но как же я смогу исполнить заказ, если вы не видели даже эскизы? удивлялся скульптор.
В этом месте видно села батарея в телефоне, и он с чувством исполненного долга, вырвался на Любинский, отметив, что в мастерских нет ни одной живой души, на него как-то печально взирали только скульптуры
На этот раз стало немного жутко от этих взглядов, и он рванулся на воздух, вспомнив, что там непременно столкнется с главным своим творением Любашей
Ему все время казалось, что она просит его о чем-то, и он даже догадывался о чем, но не хотел думать о том. Это все иллюзии, сны, фантазии, мифы о Пигмалионе.
Мишель любил живых, капризных и непокорных женщин, и не представлял себя, что слепил бы ее такой, какой хотел, а потом бы жил маялся. Мишель не мог отвечать за всех мужчин, но не сомневался, что сам он никогда не знал, чего именно хотел, даже когда это касается полотен, а что говорить о людях, да еще о женщинах, вечно изменных и непостоянных.
Нет, тут он всегда отдавался в руки судьбы какая женщина будет, такой пусть остается.
Луна блестела яростно
Наверное, древний бог Див решил ослепить его и заставить забыть обо всем, что было А это значит. Но Мишель не успел подумать о том, что это могло значить, и дорогу перейти не успел. Навстречу ему порхнула Незнакомка. Она была так легка и прекрасна. Она именно летела к нему А наряд, что за наряд. Неужели снимали какой-то исторический фильм. Странно, что не было съемочной группы и режиссера, и всех тех, кто должен быть на съемках, но ничего удивительного, ведь фильмы часто снимают ночью, чтобы не останавливать движение. А Любинский даже менять не нужно, конец 19 начало 20 века во всей красе, бери и снимай фильм
Но как он оказался на съемочной площадке? Какой черт его сюда толкнул?
Отпусти меня, мой друг, услышал он голос, от которого кругом пошла голова, я твоя пленница, но ведь это невозможно, это такой кошмар.
Но разве я держу тебя? просто спросил он.
Даже Атланту захотелось немного побыть свободным, и он пытался переложить свою ношу на плечи Гераклу, а я только слабая женщина.
Мишель, наконец, посмотрел в прекрасные печальные глаза Незнакомки.
Родинка на правой щеке, ямочки, как долго он возился с ними Но ведь он сам придумал Любашу, не было портретов, это творил он сам. Неужели в реальности была дама, которую он придумал и сотворил сначала из глины, а потом из металла?
Пообещай мне, что ты меня отпустишь, ведь ты даже не любишь меня, так зачем же мне томиться под дождем и солнцем. Я не хочу такого бессмертия Никакой съемочной группы не было.
Мишель оглянулся на то место, где в начале проспекта, с раскрытой книгой сидела его любимое детище. Железная скамейка была пуста.
Незнакомка в старинном наряде рассмеялась звонко, словно несколько колокольчиков сразу зазвенели.
Я так долго ждала, пока ты появишься один, без своих друзей, чтобы не наделать шуму. Я смогла на несколько минут вырваться на свидание с тобой, но мне уже пора возвращаться. Ведь я обещала вернуться.
На щеках ее появились слезы, и смех преломился в плач.
Пустая скамейка, а если она и утром останется пустой? Что будет тогда с городом и с Любинским проспектом?
Я не в силах чего-то изменить, бормотал Мишель.
Незнакомка в тот же миг исчезла. Под ослепительным блеском луны он стоял один.
Приснится же такое, бормотал Мишель.
Мимо пронесся какой-то лихач на невероятной скорости, еще бы шаг, и он оказался бы под колесами. Но удача и на этот раз не изменила ему он остался цел, только протрезвел окончательно.
Уж не предупреждение ли это ему? Когда он перешел дорогу и медленно остановился перед скамейкой, железная Любаша в бальном платье взглянула на него с сочувствием.
Он присел на скамейку.
И что же нам делать, Любаша?
Ничего, все обойдется, не печалься, я уже привыкла, услышал он тот же голос рядом. Незнакомка в бальном платье за его спиной закрыла ему глаза ладошками.
Кто вы такая, откуда вы,
Ах, я смешной человек,
Просто вы дверь перепутали,
Улицу, город и век
бормотал художник любимые строчки Окуджавы.
Ему показалось, что та, за его спиной склонилась и поцеловала его, да и это железная Любаша не скрывала сочувствия.
Это я твой пленник, ангел мой, пробормотал художник, и мне не вырваться из этого плена. Но ведь не моя вина в том, что ты стала женой старика губернатора, что рано умерла, а потом родилась эта красивая легенда о любви и печали. Люди в любые времена любят такие легенды, и мне придется трудиться, а тебе напоминать им о вечном и прекрасном