Да, ваша честь, да! голос дежурного осёкся и он неожиданно запищал фальцетом. Слушаю вас!
Обеспечьте свет в коридоре через тридцать секунд! Хватит уже партизанских действий в темноте, а то устроили ролевую игру в Дениса Давыдова и Ковпака в общем сапоге на орбите Сатурна
Ну, что ж, зрачки одинаковые это уже хороший признак! прохладные пальца отпустили веки и мой взгляд опять сосредоточился на высокой груди мадам докторицы. Сейчас наш командир осмотрит отсек и у нас появится возможность просканировать череп.
В коридоре уже собрались человек двадцать пять тридцать, я слышал за спиной пыхтение и весьма несдержанные комментарии. Ажиотаж среди экипажа был необыкновенный. Вадим Королёв сторожил выход из медицинского отсека с видом человека, готового заткнуть грудью, головой или задом самую широкую амбразуру «линии Маннергейма». Или Мажино, не знаю, велика ли разница! По-моему, он испугался моего ранения больше, чем я сам. И почему-то я верил, что он не играет, а действительно напуган.
По моей голове двигались латексные пальцы, я чувствовал, как натягивается кожа, мне казалось, я даже чувствовал, как течёт по волосам кровь, хотя это, разумеется, было решительно невозможно. Но я должен был признать, что все эти неприятные манипуляции у склонившейся надо мной женщины получались на диво безболезненно.
Может быть, не надо меня лечить и я проживу дольше? я попытался пошутить в меру присущего мне ума и остроумия. Может быть, доктор, вам следует просто отпустить меня, как есть? Так сказать, чтоб не мучился
Вообще-то, вас ударили по голове. серьёзно заметила Илона Нефёдова, не почувствовав моей иронии. И кстати, попали. Вы органично влились в наш дружный коллектив, таких драк у нас ещё не было.
Да, я уже в курсе, доктор. Мне доложили, что попали как раз в башню. я снова пошутил и снова, по-видимому, остался непонят. У меня только один вопрос до анестезии
Валяйте! разрешила Илона. Мужчины перед анестезией задают обычно самые важные вопросы. Наверное, что-то связанное с мочеполовой системой.
М-м даже не знаю. Я лишь хотел узнать, смогу ли после ваших манипуляций любить женщин?
Это была шутка как раз для таких минут когда всё плохо и ты чувствуешь себя полным болваном.
Заверяю вас, ваша честь, что вы сможете любить женщин, мужчин и даже самого себя во всех приемлемых вам формах. без тени улыбки ответила мадам доктор. Анестезия и моё мастерство послужат тому порукой!
Я понял, что с юмором у докторицы все в порядке, дама ломает комедию и вовсю мне подыгрывает. Можно сказать, шутит в моём стиле с серьёзным лицом и совсем не смешно.
Начали загораться осветительные плафоны и это как будто придало решимости командиру базы. Я услышал за спиной его рокочущий баритон:
Четырнадцатый, пятнадцатый заходим вместе со мною в медицинский отсек и вынимаем всех, кто там прячется. Выводим всех сюда и
Мужчины, я с вами, подал я голос и даже помахал рукой, обозначая готовность резко подняться и отправиться на штурм, но Королев резко меня прервал:
Ревизора оставляем здесь, чтобы он остался жив. Иначе нам просто не дадут посадочную глиссаду и испепелят на орбите при подлёте к Земле А потом скажут, что так и было!
За моей спиной послышался звук электрического привода двери и я попытался подняться, чтобы последовать за Королёвым, но доктор Илона удержала меня на месте, властно и весьма жёстко придавив плечо рукой:
Оставайтесь здесь, господин ревизор! Продолжайте рассматривать перламутровую пуговицу на моём кармане
Декоративный карман находился у доктора Илоны на груди, а грудь имела размер тридцатый или даже чуть поболее, так что шутка про пуговицу оказалась удачной. Похоже, мадам докторица умела находить нужные нотки в разговорах с мужчинами.
Ещё секунд десять-пятнадцать её пальцы бродили по моей голове, потом спустились ниже, к уху, потом ещё ниже на шею и плечо.
Куртку расстегните, попросила Илона.
Да с плечом всё нормально, там едва скользнуло попытался было отговориться я, но докторица повысила голос:
Куртку расстегните, господин ревизор! И покажите-ка мне своё красивое правое плечо! Вы себя в зеркале не видите, вы весь в крови до пояса, прям настоящий Пегас после битвы с Горгоной, или кто там с Горгоной бился?! так что не мешайте мне делать мою работу! А то я вас сейчас усыплю на сутки и «Окей» будет на моей стороне.
Куртку расстегните, попросила Илона.
Да с плечом всё нормально, там едва скользнуло попытался было отговориться я, но докторица повысила голос:
Куртку расстегните, господин ревизор! И покажите-ка мне своё красивое правое плечо! Вы себя в зеркале не видите, вы весь в крови до пояса, прям настоящий Пегас после битвы с Горгоной, или кто там с Горгоной бился?! так что не мешайте мне делать мою работу! А то я вас сейчас усыплю на сутки и «Окей» будет на моей стороне.
«Окей» это разговорное сокращение от словосочетания «Операционный Кодекс». Так назывался сборник инструкций и наставлений по действиям в чрезвычайных ситуациях, имевший по умолчанию силу закона, хотя формально таковым не являлся.
Я подчинился требованию Илоны и обнажил плечо:
Как вы меня назвали: Пегас? Звучит донельзя оскорбительно. Пегас, по-моему, был конём. Или ослом не помню точно.
Да ладно вам, ваша честь, ослом был Панург, но в другой книжке Не называть же мне вас Иваном Поддубным или Фёдором Емельяненко! Илона внимательно меня осмотрела, провела пальцами в перчатке по правой ключице, но ничего для себя интересного, по-видимому, не увидела, а потому отстранилась и дала очередную команду: «можете облачаться!»
Голова у меня не мягкая? на всякий случай осведомился я.
Нет, камушек монолитный. В принципе, только кожу рассекли, она на черепе тонкая и очень кровоточивая. Сейчас зайдём в отсек, я вас обрею и обработаю рану как надо. В принципе, жить будете долго, счастливо и, судя по тому, как вы быстро наживаете врагов, весело.
Хотелось мне парировать чем-то умным и весёлым, я даже рот было открыл, но тут из медицинского отсека шагнул в коридор Вадим Королёв и с мрачным лицом позвал меня:
Ваша честь, прошу пройти со мною!
Мне очень не понравилась интонация, с какой командир обратился ко мне, а также выражение его лица. Даже не зная, что именно ждёт меня внутри медицинского отсека, я уже понял, что там окажется какая-то лажа.
Мы вошли внутрь. Теперь здесь горело полное освещение и на фоне снежно-белого пластика чёрными пятнами лезли в глаза брызги крови на полу и стенах налево от двери в переборке.
Это моя кровь. пояснил я, аккуратно переступив через тот самый раздвижной кронштейн, которым мне десять минут назад едва не раскроили череп. Кронштейн лежал на полу и на его ножках отчётливо были заметны кровавые пятна. Именно этой ножкой, стало быть, мне и угодили в голову.
А вот чуть далее, у двери в соседний отсек я увидел другие пятна, в точности напоминавшие мои. Но не мои, поскольку там я не стоял.
Вот эта кровь уже не моя! Стало быть, я попал в одного из нападавших. Надо искать раненого. я указал командиру на эти брызги.
Это хорошо! кивнул Королёв. Если кто-то ранен, мы его найдём Но я звал вас поглядеть на другое
Мы прошли через отсек диагностики и оказались в следующем, который являлся процедурным. Это уже была настоящая больница с двумя полноценными операционными местами неотложной хирургии. Тут уже можно было пришивать конечности и проводить самые фантастические операции на мозге. У каждого операционного места размещались голографические проекционные планшеты высокого разрешения и герметичные шкафы со стерилизованным хирургическим инструментом настоящий музей! Командир повёл меня дальше и мы прошли в третий от входа отсек это был склад и аптека, больше, правда, похожий на банковское хранилище с бесчисленными запертыми ячейками. Ячейки располагались не только вдоль стен, но и рядами на трёх стеллажах до потолка. Королёв завёл меня за самый дальний ряд и мрачно проговорил:
Гляньте-ка вот сюда!
В полу я увидел широкий квадратный открытый люк. Мне потребовались, должно быть, секунда или две на то, чтобы осознать, что же именно я вижу перед собой.
Ах ты ж я сделал усилие, чтобы не выругаться. Они ушли в межбортное пространство!
Да, они покинули медицинский отсек через пространство между прочным и полужёстким корпусами
Станция «Академик Королёв» ввиду того, что находилась в зоне повышенной метеорной и радиационной опасности, была построена по уникальной технологии: металлический корпус был помещён в армированный сеткой вспененный бетон, образовавший так называемый наружный полужёсткий корпус. В отличие от классического прочного корпуса, воспринимающего одинаково хорошо как нагрузки на растяжение, так и на сжатие, полужёсткий предназначался преимущественного для демпфирования воздействий на станцию извне. Это было важно для защиты операционной базы от микрометеоритов. А вот воздействия направленные изнутри наружу вспененный бетон держал плохо, но в этом и не было особой нужды, поскольку в случае мощного внутреннего взрыва целостность корпуса уже не играла существенного значения для выживания экипажа.