Но почему же все оказалось так кратко, и было так скверно? В чем они так провинились пред небесами, что не заслужили пощады? Почему появившийся на свет ребенок отнял жизнь у юной и прекрасной женщины. Отчего жертва для них оказалась так велика.
Герцог так любил ее, что и своей жизни без нее не представлял. Но в отчаянии он чувствовал, что оставаться придется в полном одиночестве. Он знал, что не сможет любить свою дочь, потому что никогда не сможет забыть о случившемся, о пережитой трагедии.
Наконец наступил рассвет. От мучительной ночи больше не оставалось следа, но и легче ему не стало. Герцог почувствовал весь ужас отчаяния, свалившийся на его голову. И родилось оно из реального и нереального горя, воспоминания, дум, от вчерашней ночи, спрессованной в его душе в один комок. Он никогда уже не узнает, что там было правдой, а что бредом. Он слишком долго таил все это в душе, старался не говорить и не думать обо всем. Но во все времена Старик точно знал, что наступит момент, когда далекое прошлое предъявит свои права на настоящее. Он не мог знать только одного, насколько это будет больно и мучительно.
Что же мне еще предстоит узнать в этом мире, почему меня не призывают к ответу уже теперь? вопрошал он неведомого бога.
Но ничто не нарушало тишины в рассветный час.
Только на белом листе, окунув перо в чернильницу, в то утро герцог написал вдруг (он никогда прежде не писал стихов, это что-то новенькое):
Пленники любви, творцы иллюзий,
Грешники, живущие в раю.
Словно тени остальные люди.
Я люблю, и значит я парю
Над простором листьями увитым,
И листами со стихами сжатом,
Пленники трагедий и открытий,
Мы любимы, значит, мы крылаты.
Знаю состояние полета,
Торжество над серостью угрюмой,
Помню: нам за дерзость воздается,
Только ты летай, люби, не думай,
Пусть они с земли нас взирают,
С раздраженьем, яростью, усмешкой,
Ведь они, мой ангел, не узнают.
Отойдут от пропасти замешкают.
А любовь рванет в такие дали,
Что уже вовек не дотянуться,
Вот и ходит женщина печальная,
Кто же ей поможет улыбнуться?
Пленники любви, творцы фантазий,
Дерзкие дизайнеры мечты,
Мы в полете, с нами им не сладить,
Нет, мы не боимся высоты.
А когда и сил уже не хватит,
И печаль окажется сильней,
Кто-то в небесах меня подхватит,
И удержит, и шепнет: Не смей.
И тогда на эту пропасть глядя,
И не видя тех, кто на земле,
Вырвавшись из пустоты и ада,
Ты прильнешь отчаянно ко мне.
Два крыла прекрасно, но четыре,
Это то, о чем они мечтали,
Как же мы влюбленные парили,
В небесах, и устали не знали.
Словно тени остальные люди.
Я люблю, и значит я парю.
Пленники любви, творцы иллюзий,
Грешники, живущие в раю.
Глава 10 Старый мир
Когда Старик подошел к столу и оглядел его, то заметил книгу, которую он не вносил в комнату. Это было старинное издание, где в довольно интересной форме пересказывались античные мифы. Эту книгу он любил перечитывать в детстве и в юности, когда впервые узнал о поразительной культуре античности. Но как же давно он туда не заглядывал. Но самым удивительным было то, что книга была открыта на определенной странице.
Старик не мог равнодушно отвернуться и не заглядывать туда, любопытство оказалось сильнее, ему хотелось посмотреть, что же такое было написано на этой странице книги.
И он перечитал еще раз хорошо знакомый миф о том, как Гермес усыпал рассказами безглазого Аргуса, который стерег возлюбленную Зевса Ио, обращенную в корову, по приказу его ревнивой жены Геры.
Странная эта история, конечно ни за что бы ему ни вспоминалась среди всего разнообразия этих поразительных мифов. Но что же в ней было такого особенного, и как она может быть связанна с его судьбой, с прошлым его или настоящим. Почему нынче она лежит перед ним? Ведь вечером, когда он входил в комнату, этой книги не было на этом месте, он хорошо это помнил. И сразу же новые тревоги и новые волнения охватили его душу.
Старик знал, что Пианиста увидит только вечером, и хорошо, если тот захочет с ним об этом говорить. Да и не хочется показывать, что он ни о чем даже не догадывается. Вчера он ничего не сказал, только эта книга продолжение их диалога. Видно ему нужно было догадаться обо всем самому. Но он был так устал и измучен, после долгой ночи, не подарившей ему ни грамма покоя.
Ты хотел чего-то яркого и необычного, усмехнулся он, вот и получил это сполна, скучать, точно не придется. И он смутно догадывался, что связанно это не с прошлым, а с грядущим. В прошлом они все уже выяснили до конца. Но что еще может случиться? Если вспомнить о том, что будущее всегда проступает в прошедшем. И самое главное, кто он Гермес, отрубивший голову охраннику или тот же Аргус, который усыплен, был странными песнями. Он должен совершить что- то значительное.
За долгую жизнь Старик столько раз убеждался в том, что не стоит предугадывать, а тем паче, торопить события. Он получил предупреждение и должен терпеливо ждать своего часа, того момента, когда совершится то, о чем говорилось в старом мифе. И тогда он, наконец, сможет ответить на вопрос, что же все это значит, как это с ними связанно, если вообще как-то связанно. Но ничего не бывает случайно и просто так.
Грандиозно? услышал он голос Пианиста, звучавший где- то в сознании, но тогда это было просто и почти обыденно. Никто и внимания не обратил на происходящее. Это потом кто-то запомнил и всю историю записал. Она со временем обросла подробностями, и стала такой интересной. Но главное, ее суть, а не внешняя сторона.
Ты хочешь сказать, что все зависит не от происходящего на самом деле, а от того, насколько красиво все это преподнесут?
Старик был немного сбит с толку после подобных слов.
А ты еще не убедился в этом? Неужели жизнь тебя ничему так и не научила? искренне удивлялся Двойник.
Видно, они могли общаться, даже не видя друг друга, сделал герцог еще одно открытие в это утро.
Когда Пианист доказал свою причастность ко всему происходящему в замке, герцог понимал, что вчерашняя ночь была только прелюдией, что в ближайшие дни, а может быть и часы произойдет что-то странное и страшное. И Пианист уже рассказал ему об этом, правда, иносказательно. Он будет принимать участие во всем, что случится, и это заденет его лично.
Людям свойственно предчувствовать многие события, особенно если они имеют отношение к их собственной судьбе. И для этого не только Князю, но и бесу важно было тут появиться. И они должны были все красиво и таинственно обставить. Пусть это будет игра, и не просто игра, а загадочное, таинственное действо. Но сможет ли Старик подчиниться правилам его игры? Хотя самолюбие не позволит ему отказаться и уйти в сторону.
А Пианист должен был позабавиться, поучаствовать, попробовать из рядового происшествия сделать нечто особенное, миф.
Всего этого он не собирался выкладывать Старику. Тот не должен видеть всю картину только кусочек, специально для него предназначенный. А уже потом, в какую сторону все повернутся, так всему и быть. И пусть думает, что все сам решил и сделал так, как и следовало и хотелось ему одному. Человеку никогда не хочется ощущать себя пешкой на шахматной доске, даже если эти пешки могут выйти в короли. Но его не волновали их желания.
Он просто постарается реже напоминать им о том, кто они на самом деле такие. Игра продолжается.
Глава 11 Рассвет
Утро выдалось поздним, пасмурным и тревожным.
Еще тревожнее было на душе у Старика. Какие- то намеки и странные видения не оставляли его ни на минутку. Они подтверждали все новыми и новыми доказательствами, что грядут большие перемены.
Обед в одиночестве раздражал его впервые за много лет. Он слышал голоса, он различал какие-то тени за столом, и даже приборы слуги разложили на несколько персон. Хотя так было и прежде, но внимание он обратил на это только теперь. Предчувствия и предсказания окружали его со всех сторон. И оправдались они даже быстрее, чем он ожидал, как только на дороге перед замком (дорога была хорошо видна из окна), появился незнакомый всадник, направлявшийся к замку. Все совпадало.
Потребовалось только немного терпения для того, чтобы дождаться этого черного всадника. А вести могли быть только черными, о добрых ему давно никто и ничего не сообщал.
Герцог не выдержал и поднялся из-за стола, повелев слугам сразу же пропустить его, как только он появится здесь.
Юноша никого ему не напоминал, он поспешно прошел вперед, обойдя его дворецкого, и сообщил, что у него послание от мадмуазель Жаклин, и он сожалеет о том, что весть печальная.
Стараясь казаться спокойным, герцог взял конверт, быстро, почти порывисто его распечатал. Его глаза стремительно неслись по строчкам.