Я не ведаю этого, каким-то странным чужим голосом произнес он, и представил себя дремучим стариком. Но раз мне удалось это, могу ли я побыть немного в этом пространстве?
Существо, которое было, скорее всего, Ангелом небесным, не говоря больше ни слова, уступило ему дорогу, и он шагнул на те благоуханные поля, в тот мир, в который невозможно было попасть в реальности. Но он там был, и счастливчику оставалось лишь парить и блажить, испытывая невероятную радость, ведь здесь царили чувства самые высокие и прекрасные чувства. Вся их прелесть на земле со временем притупляется, если не исчезает вовсе. Вот и не может никто из живущих понять, что же такое рай. Его нельзя осмыслить, а можно только почувствовать всей кожей, каждой ее клеткой.
Оказавшись здесь, на такой высоте, человек очень быстро привыкнет к блаженству и не захочет ни за что на свете прощаться с прекрасным, восхитительным этим миром. И как же ему тяжело снова возвращаться туда, где он страдал и не находил себе покоя.
И все-таки в глубине души герцог понимал, что еще не пришло его время для того, чтобы оставаться здесь и предаваться спокойному блаженству в райских кущах. Потому Старик суетливо оглядывался и ждал чего-то невиданного. Он представил себе, какое негодование это должно вызвать у Ангела, все еще за ним следившего. И радость, еще недавно владевшая его душой, становилась все менее значительной, пока, наконец, не исчезла окончательно, а вместо нее тоска и пустота охватили его сознание. И это должно было потрясти Ангела, если он умел читать чужие мыслиИ понял в тот же самый миг герцог, что ни ад, ни рай сами по себе не имеет никакого значения, важно только наше отношение к ним. Здесь он не видел, не находил Таис, потому таким пустым показался ему благоуханный этот мир.
Данте не мог поднять глаз на Беатриче, но это не мешало ей оставаться рядом с ним, а он не находил в раю своей возлюбленной, вот и вся разница между ними. Такое любого может повергнуть в уныние. Сознание медленно возвращалось к нему, Старик просыпался в собственной постели, только какое-то странное чувство не оставляло его души. И он знал, что в таком состоянии останется до самого вечера, до следующего сна, пережитое, сон, переходящий в явь не покинет еще долго. Такое с ним случалось и прежде, но теперь, когда в его замке поселился странный гость, все имело особенное значение.
А может быть этот рай таков, потому что создал его не Бог, а его вечный противник? подумал вдруг Старик.
Ему хотелось найти какое-то оправдание всему пережитому. И после этого озарения он даже обрадовался, что ни Беатриче, ни Таис не встретились ему там. Ведь все что он видел создание дьявольской игры. Но в следующий момент он мучительно думал о том, что во всех его рассуждениях что-то не вязалось. В его помыслы явно проникала какая-то ложь.
Сколько раз он перечитывал миф о том, что Люцифер гордец и бунтарь, а потому ничего доброго и светлого он создать, не способен. Но разве он не слышал ту музыку, которая рождалась под его рукой и жила в этом мире и в его душе? Она была по настоящему прекрасна, позволяла заглянуть в неведомое, рождала самые высокие чувства. Может быть, он и думал о чем-то своем, но творение его оставалось великолепным.
Старик испугался собственных мыслей, потому что таким путем трудно добиться своих целей.
А кто может сказать, что помыслы его чисты? А если это только великолепный трюк? Если он окажется в сетях собственного прошлого, в сетях, из которых ему потом уже не выбраться. Но что бы ни случилось после, отступать, не доверять своему гостю герцог не собирался, и не хотел оскорбить его недоверием и подозрением. Если на закате жизни ему выпала встреча с Пианистом, то почему он должен от нее отказываться?
И все-таки во всем, что происходило, что то не вязалось с представлением о Мессире, но он пылко надеялся на то, что рано или поздно ему это удастся понять.
Он уже знал, что гость появляется только вечером, приходит в сумерках, и до их новой встречи еще целый день. Он спокойно занимался своими делами, но все время чувствовал, с каким нетерпением ждет этого вечера. В жизни его появился интерес, которого недавно еще не было и в помине.
Теперь Старик Ра был почти убежден, что вечером наяву увидит продолжение этого странного сна это особенно возбуждало и волновало его. Но что же такое с ним случится? Он предчувствовал нечто важное и тревожное, и эта тревога не оставляла его души.
Теперь Старик Ра был почти убежден, что вечером наяву увидит продолжение этого странного сна это особенно возбуждало и волновало его. Но что же такое с ним случится? Он предчувствовал нечто важное и тревожное, и эта тревога не оставляла его души.
Смятение так удивляло того, кто давным-давно разучился удивляться чему-то в этом мире.
Глава 7 Неожиданная встреча
Пианист радовался, видя, как быстро Старик все усваивает. Он оказался, несмотря на почтенный возраст, очень способным учеником. Усилия учителя были потрачены недаром. Гость спокойно мог устроить все так, чтобы сон оказался пророческим
Все в этих сумерках казалось неповторимым и таинственным. И звучала на этот раз снова «Лунная соната». Сколько раз в своей жизни он слышал ее с самого раненого детства, когда засыпал под звуки этой восхитительной музыки. И позднее она сопровождала его всю жизнь. Но никто никогда не исполнял ее так, как этот таинственный пришелец.
Хотя виртуозное искусство его уже не могло удивить. Герцог только дивился тому, как может звучать знакомая до боли мелодия, какие новые оттенки чувств порождает она в душе.
Как божественно он играл. Хотя Старик поймал себя на мысли, что этот эпитет меньше всего подходил Пианисту. Но если Сатана так прекрасен Впрочем, он чувствовал, что в помыслах своих он заходит слишком далеко, прекрасно помня, что его Двойнику все происходящее видно, как на ладони, он слышит все мысли. Но он казался таким благородным, каким, наверное, и хотел оставаться в памяти людей. Оставалось надежда на то, что тот не использует его устремления в своих целях.
Но его Ангел-Хранитель, где-то затерявшийся в те дни, наверное, обливался бы слезами, узнав какие комплементы он рассыпает его вечному противнику.
Ты прав, у твоего сна будет продолжение, и очень скоро, усмехнулся вместо приветствия тот, но ты должен быть готов к неожиданностям.
Я давно готов к любым неожиданностям, твердил Старик.
Но волнение предательски перехватило его дыхание, и сдержать его он никак не мог. И в тот же миг в комнате повис легкий голубоватый туман. Ему показалось, что они оба перенеслись в какое-то совсем иное пространство. Все это он совсем недавно видел во сне.
Сначала в этом тумане ничего невозможно было разглядеть. Но со временем он рассеивался, и мир, их окружавший, стал казаться материальным. Хотя, скорее всего там были не люди, а только их души, на время или навсегда покинувшие тела.
Это все тот же зал и тот же рояль, услышал Старик знакомый женский голос рядом.
Он резко повернулся к той, которая говорила. Он не мог не узнать ее, не мог с кем-то перепутать. Даже платье голубоватое и пышное то же самое. Оно казалось ему всегда таким легким, будто вовсе не имело никакого веса.
Герцог, как слепой пошел на этот голос и остановился, вглядываясь в черты, которые в памяти его были покрыты туманом. Но время оказалось бессильно в тот миг, когда он снова ее увидел.
Они не лгали она совсем не изменилась, и только казалась невесомой, и выглядела еще моложе и прекраснее. Но шутка и состояла в том, что он оставался гордым, седовласым Стариком, каким сам привык себя видеть в зеркальном отражении. Но увидев снова возлюбленную, Старик Ра забыл о прошедшем времени, вздрогнул, и радостно, со слезами на глазах позвал ее:
Таис, дорогая моя
И только потом, когда увидел ее спокойный, немного растерянный взгляд, он обмер и вспомнил обо всем, что с ним случилось и пришлось пережить, и ждал развязки, чувствуя, что перестал дышать.
Того, что происходило здесь стремительно, невозможно было остановить. Пианист погрузился в творение какой-то неведомой музыки. Он совсем не обращал внимания на то, что творилось вокруг.
Кто вы и почему здесь оказались? спрашивала Таис, от удивления высоко подняв брови.
Таис ничего не понимала, и сердилась, как это бывало и прежде. Он видел теперь, что она не может допустить мысли о том, что он ее муж, что этот старик может быть ее Ральфом, тем восхитительным юношей, которого она так беззаветно любила, и рядом с которым давала клятву верности пред домашним алтарем.
Таис не могла знать, сколько лет прошло, для нее этого времени не существовало. И глядя на нее, герцог ясно чувствовал, что ничего не сможет ей объяснить.
В мире существовали необъяснимые вещи эта догадка странно поразила его. Он попал в западню, в лабиринт то ли мистики, то ли собственной памяти, потому что слишком желал невозможного, не задумываясь о том, что после всего этого с ним может приключиться.