Сегодня я вышел из квартиры в грязном сером костюме, спустился с последнего этажа высотного здания, и направился вдоль грязно-слякотных улиц по направлению к первому КПП. Вокруг были лишь бетонные серые высотные дома, в воздухе воняло смесью канализационных и выхлопных запахов, а с неба сыпалась маслянистая черная дождевая взвесь. Рабочие унылой вереницей брели в направлении заводов. И лишь я шел против движения толпы, в сторону контрольно-пропускного пункта. Один изможденный работяга упал на грязную дорогу, к нему никто не подошел. Из шумных пабов только в эти утренние часы не доносились дикие крики адовых посиделок и пьяных драк.
Через пять минут бодрого шага я достиг первого КПП. Зашел в крохотную пристройку к высокому забору с колючей проволокой, где подвергся полному сканированию, через пару мгновений автоматическая дверь за спиной закрылась, а передо мной открылась другая, впуская в жилой район низшего достатка. Монтировку я проносил как рабочий инструмент, а потому с ней проблем на этих КПП не возникало.
Тут картина мира была чуть жизнерадостней. Люди были гораздо бодрее, на улицах появлялись магазины и рыночные ряды.
В жилой зоне среднего достатка можно было встретить даже растительность в виде кустов и газона, в редких скверах гуляли дети со своими родителями.
Район высокого достатка, где жили мои родители, окружал элитный район города. Тут были и деревья, которые росли вдоль улиц, и большие торгово-развлекательные парки и центры, скверы с прудами.
В элитной зоне было собрано все для развлечения и жизни привилегированного сословия. У богачей имелись дорогие виллы и коттеджи, транспортные средства. Весь элитный район располагался под огромным куполом, где создавался пригодный для здоровой жизни микроклимат. Тут я имел счастье служить в «Оперном театре».
В предпремьерные дни (а сегодня такой день) служащие театра чересчур раздражительны. Они не замечают вокруг себя любую вещь, не способную помочь в трудных делах или которой не могут найти достойного применения для решения рабочих проблем.
Я прошел мимо погруженных в рутину сотрудников администрации. Традиционно остановился у двери рекламной службы, где, среди прочих работников, каждое утро наблюдал миловидную девушку, приветливую и гостеприимную. Меня восхищали ее голубые, с иссиня-серой окантовкой, глаза. Взгляд источал заботу, будто обволакивал теплым одеялом, защищая от агрессивного мира.
Прошу простить мое пристрастие к описанию глаз и взглядов, которые часто встречаются в книге, просто нахожу сей орган и действия, связанные с ним, привлекательными.
Здравствуйте, Николай Борисович! приветствовала «синеглазка» (так я называл ее мысленно).
Доброго здоровья, Лидия Евгеньевна!
Не желаете ли испить кофе? спросила Лидия скорее из вежливости.
Благодарю! Не смею задерживать!
Иные служащие театра, располагая собственным временем, соглашались отнять его у этого доброго человека, а потому Лидия оставалась на работе до позднего вечера, доделывая накопившиеся за день дела.
Наконец я пришел в прокуренный машинно-декорационный цех, где меня ждал заведующий постановочной частью коренастый, лысеющий мужичок Батян с сигаретой во рту. Мы молча обменялись рукопожатием. Грязный электрический чайник испускал струю пара. Батян налил кипяток в почерневшую изнутри от заварки кружку, сделал глоток крепкого черного чая и сказал:
Садись. Перекури. Через пять минут пойдем работать.
Ждать больше было некого. В этом театре так было устроено, что монтировщики приходят к разному времени и монтируют спектакль по частям на своих участках.
Выждав несколько мгновений в состоянии анабиоза для настройки на рабочий лад, я собирался было приступить к выполнению должностных обязанностей, но не успел толком сосредоточиться, как меня окатил резким радостным возгласом «Колька, привет!» единственный веселый человек во всем этом рассаднике уныния. Это оказался мой друг артист театра Санька, паренек немногим за двадцать, рост метр семьдесят пять, сильный, кудрявый и непременно веселый. Он смотрел на меня жизнерадостным взглядом и кривил рот в радушной улыбке, коей одаривал всякого хорошо знакомого человека. Сашка выхватил меня из кресла и сильно стиснул в дружеских объятьях.
Друг мой Колька! Помнишь, размышляя о смысле жизни мы пришли к выводу, что нам необходимо встряхнуться сделать что-нибудь безумное?
Друг мой Колька! Помнишь, размышляя о смысле жизни мы пришли к выводу, что нам необходимо встряхнуться сделать что-нибудь безумное?
Конечно помню.
Ну, так вот: Завтра едем на моей машине
Постой! Куда едем? У меня дел по горло: в театре премьера нахождение в элитной зоне проплачено на десять часов! Если сегодня не получу зарплату, то можно смело падать ничком и ждать утилизатор
Жду на сцене, бросил Батян, гася сигарету в одной из трех набитых бычками чашек, заменявших пепельницу.
Завтра законный выходной! продолжил Санька, утаскивая меня прочь из монтировочной.
Мы вышли на улицу, я сел на скамейку, а Саша встал напротив, сделал эпичный вид и выдал на одном дыхании:
Завтра ранним утром едем с ночевкой в «Дикую природу»! Это казино в центре элитной зоны, где есть своя кемпинг зона в экологических рощах, бары, тьма развлечений!
Завтра, говорю, я буду на ужине у родителей
Ты не можешь отказать лучшему другу в просьбе! За финансовую сторону не беспокойся!
Да объясни толком, что случилось?
Я женюсь! Сашу слегка передернуло. Сегодня я проснулся с навязчивой мыслью о том, что бурные потоки реки времени несут меня к неизбежно намеченному свадебному водопаду, ведущему в замкнутую тихую заводь, из которой выбраться уже невозможно, остается лишь смотреть на бурные потоки падающей вниз реальности, слегка привносящей в омут спокойствия далекие угасающие волны и брызги жизни. Нужно успеть насладиться ускользающей свободой! Да так, чтобы запомнилось на всю оставшуюся спокойную семейную жизнь.
Выброси эти мысли из головы, говорю, вы давно живете с Машей вместе, после свадьбы ничего не изменится.
С самого утра я не могу успокоиться! Эта мысль закручивается в моем сознании и, с прожорливостью черной дыры, затягивающей в себя все мысли и действия, распирает меня. Эта навязчивая всепожирающая идея растет в своей массе значимости, сингулируя в крошечную и мощную цель: надышаться тем ускользающим живым весельем и беззаботностью, которые приносили в мою жизнь смысл.
У тебя будет новый смысл, успокаивал я друга.
А я не хочу новый смысл! Точнее раньше я думал, что хочу, но сегодня совершенно явно осознал, что не хочу!
Ты просто боишься чего-то нового, того, чего не пробовал еще в своей жизни. Нужно покинуть привычную зону мнимого комфорта и жить дальше.
Просто скажи, что согласен поехать со мной и повеселиться!
И в тот миг, когда Санька сказал последнюю фразу, в небе на мгновение, в аккурат над его головой, показалось солнце. Оно было едва различимо в покрытом поганой изморосью закупольном небе, но все же слегка лучилось над его головой, словно нимб. Будто сам Всевышний через Саньку обратился ко мне.
А поедем, уговорил! Только помогу Батяну с декорациями.
Отлично! обрадовался Сашка. Встретимся у меня дома после работы. Позвони как закончишь!
С этими словами Санька так же внезапно исчез, как и появился. Солнце тут же выключилось, и небесное полотно приняло прежний размазано-серый вид.
После смены я позвонил Саше и сообщил, что иду к нему.
Через пятнадцать минут, на КПП из элитного района в зону высокого достатка, навстречу мне попался сам Санька. Он жил недалеко от дома моих родителей.
Решил встретить тебя, сказал он. Так как ты будешь шафером на нашей с Машей свадьбе, то должен сопровождать меня! Ведь это будет лихой мальчишник в лучшем казино города! И не известно, чем он закончится!
Я задумался.
Ты не рад? спросил Саша.
Нет! Ты молодец!
Тогда вперед!
Вскоре мы пришли к подъезду высотного дома, вскарабкались по узенькой извилистой лестнице до седьмого этажа и постучали в массивную железную дверь (возвестили живых в этой квартире, что мы пришли). Затем Санька достал собственный ключ и отворил входную дверь, не дожидаясь, пока ее откроют.
На пороге нас встретила Манька девчушка среднего роста, без потери стройности, с зелеными любознательными глазами и нагло длинными волосами. Кроме них в квартире обитали кот и кошка. В отличие от обрадовавшейся нашему пришествию Мани, чудные представители кошачьей фауны одарили нас презрительными взглядами, а кошка даже повернулась к нам спиной и лениво зевнула, чем выказала пренебрежение к присутствующим людям.
Маня любезно предложила входить. Мы с Сашкой, разувшись, поспешили на кухню. Манька поставила на огонь чайник, Санька стал копаться в коллекции чая.