Пчёлкино счастье
Сказка
Юрий Буковский
© Юрий Буковский, 2018
Жила-была Пчёлка пушистенькая, рыженькая, брюшко полосатенькое, жужжала с утра до вечера, с цветка на цветок перелетала, мёд собирала и в улей несла обычная, в общем, молодая пчела.
Вот только трудилась она так, трудилась, да и решила однажды: «Надоело на одном поле кружиться! Так и вся жизнь мимо пройдёт. Полечу-ка я счастья искать. И мир посмотрю, да и себя покажу».
Не то, чтоб ленива была наша Пчёлка, нет. Даже нравилось ей нектар сладкий хоботком из цветков брать, соты мёдом в улье заполнять, а заодно и пыльцу на ворсистых лапках с растения на растение переносить опылять их, жизнь им давать. И не то, чтобы одиночество её в путь-дорогу погнало. Общительной была Пчёлочка подружек хоть отбавляй! Соберутся, бывало, поутру, росой свежей умоются, да и отправятся стайкой в поле благоухающее. Поработают дружной артелью и в хороводе весело вертятся а что ж им не кружиться-то? молодые, как-никак жужжат, песенку пчелиную поют. Вроде всё у неё было, как и у других в огромном рое. Да вот, поди ж ты, забожилось ей: «Полечу, да и только! И никто мне в этом деле не помеха!»
Надо сказать, что подружки некоторые даже подбадривали её, подстрекали: «Лети, лети, пробуй. А найдёшь счастье там, вдалеке, возвращайся за нами. И мы уж вместе с тобой туда отправимся за неведомым». Вроде как на разведку они её отправляли.
И вот, как-то раз на зорьке поднялась Пчёлка над полем, над любимыми цветами, над росистым разнотравьем и увидела горизонт далекий-далёкий, манящий, в дымке утренней. А ближе, за сбегающим вниз полем, за пашней, обнаружила она лесочек и речку, ленточкой серебряной в долине вьющуюся. Опустилась Пчёлочка к земле поближе, чтобы ветерок утренний её с пути не сбивал, и к лесочку, к речке, отправилась. «Горизонт, думает, пока подождёт, следующей целью будет». Летела, летела, да и притомились. И то сказать это тебе не с цветка на цветок порхать с передышками. Даже мыслишка у путешественницы в головке юной мелькнула: «А не повернуть ли обратно? Может быть, на таких коротеньких крылышках до счастья неведомого и не добраться вообще никогда?» Но тут как раз заросли ивы перед ней открылись, это и была та самая рощица у речки, которую она, поднявшись ввысь, видела. Из последних силёнок долетела Пчёлка до деревьев и на листок ивовый плюхнулась, дух перевести.
Видит, гнездышко низко-низко, почти у земли, в тени, в зарослях. И птичья головка из него торчит серенькая. А рядом на веточке похожая пташка нахохлилась тоже тоненькая, тоже маленькая и тоже серенькая. И по всему заметно, что уж очень огорчена чем-то эта нахохлившаяся пичужка. И вот ещё сильней пригнулась она, сгорбилась, крылышки опустила, клювик раскрыла, да как зальётся трелью и громко, и звонко! Но недолго голосок свой дивный птичка пробовала, прекратила пение и запричитала, заплакала:
Ах, бедный я, бедный Соловушка! Разнесчастная моя головушка! Ах, бедный я, бедный! Несчастный я, разнесчастный!
Очень обрадовалась Пчёлочка: «Вот, повезло! думает. Только в дорогу отправилась, и на тебе уже и попутчик сыскался! Вдвоём-то с разнесчастным повеселее странствовать будет».
Как я рада, что встретила тебя, горемычного, молвила она. Теперь мы вместе
Постой, постой! замахал крылышками разнесчастный певец. Подожди, не перебивай! И он прислушался к таким же, как у него, звонким трелям на другом конце рощицы. Ах, какие изумительные «раскаты»! восторженно воскликнул Соловушка, когда пение смолкло. А у меня они не получаются! Ах, бедный я, бедный! Несчастный я, разнесчастный!
А что такое «раскаты»? полюбопытствовала Пчёлка.
«Раскаты» это коленце из нашей соловьиной песни, объяснил Соловушка. Есть и другие: «почины», «свисты», «дудки», «дроби», «стукотки». Они у меня выходят и очень отлично. Но вот «раскаты»! А без них какая же песнь? Ах, бедный, я бедный! Несчастный я, разнесчастный!
А коли так, полетели вместе счастье искать, предложила Пчёлка. Может быть где-нибудь там, далеко-далеко, в незнакомых краях и приделах тебя и научат выводить эти твои трудные «раскаты».
Какие края? Какие приделы? Ты о чём? снова замахал крылышками Соловей. Такие «раскаты» поют только здесь. Только наши соловьи. Только в наших густых-прегустых ракитах, около нашей плавной-преплавной, тихой-претихой и серебристой-пресеребристой речушки!
И он снова попробовал выводить свои трели.
Ну, вот! Вот! Почти получилось! радостно прокричал Соловушка и попытался ещё раз. Вышло! Вышло! Я счастлив! Счастлив!
И он запел громко, самозабвенно, перекликаясь с другим соловьём на другом конце рощицы. Казалось, что весь лес смолк, все птицы, звери, насекомые, всё живое и неживое даже ветерок в ветвях, даже облачки в небесах замерли слушая их вдохновенное пение.
«Вот оно счастье! Заливаться около своего гнезда, да так, чтобы весь мир заворожено слушал только тебя! Прав Соловей! Ох, тысячу раз прав! мысленно восклицала Пчёлка. Вот и я также сяду на улей или на какую-нибудь травинку поблизости и стану тренькать, щебетать, размечталась она. И буду счастлива!»
Попросила Пчёлочка нового своего знакомого обучить её трелям. С радостью взялся за дело наставник. Но как он только не старался, и что только не вытворяла его ученица: и тужилась, и кряхтела, и кашляла, и горлышко росинкой прочищала, и горбатилась, и все четыре свои перепончатые крылышки вдоль животика полосатенького, подражая пичужке, складывала, и ротик шире некуда разевала, а уж ругалась-то на учителя, ох, как бранилась! Даже ужалить сгоряча собралась! Хорошо хоть вовремя одумалась. В общем, и так и сяк пробовала, из кожи вон лезла, а выходили у неё один только сплошной зуд и жужжание. Полдня они с Соловьём на урок вокальный угробили, но, ни одной трели, ни одной, даже самой простенькой рулады, исполнить певица так и не смогла.