Навык добрый. Но ляпнул ты сперва не то немного. А меня по привычке зацепило и понесло. Не то, чтоб нервы сдавали, а просто уже сдерживаться не захотелось. При моих делишках, уже всё равно, что там и как. Да пёс с ним. Чай, не в «автозаке» я, а на волюшке вольной, а тут совсем другой базар. Начнём сначала.
Пожалуйста, великодушно кивнул шофёр и достал сигарету. Зажигалка предательски вывернулась из пальцев и упала куда-то вниз, на коврик. Он не стал искать её сейчас. Нажал прикуриватель на панели, дождался, пока тот выскочит, потом поднёс багряный светлячок к кончику, прикуривая.
Старик тоже повторил номер с «Примой», решив составить компанию. Чуть покрутил ручку, опуская окно, делая щель для вентиляции. Неугомонные настырные капли ливня тут же, дробясь, стали запрыгивать внутрь, на плечо стариковского пиджака. Тот насмешливо посмотрел на промокающую ткань, фасонно стряхнул морось и кашлянул:
Вот же ж разверзлись сегодня хляби небесные. Прямо потоп, хочешь, ной, хочешь, сопи молча в две дырочки. Ну да ладно, не сахар, не растает. Такие неприятности меня, как ты мог убедиться, теперь не больно напрягают.
Вижу, помотало тебя, кивнул шофёр. Непростая жизнь у тебя была.
Непростая, согласился старик. Да только я б её на спокойную и сытую не променял. Всякое бывало, тюрьма, нары, лишения, несправедливость, голод и холод. Думаешь, меня сразу в «законники» прописали? Ничего подобного. Всегда и повсюду приходилось без просвета доказывать, что я могу, что я достоин, что не сломать меня и не объегорить. И слово держать приходится нерушимо и постоянно, чтоб никто и никогда ничего, ни крохи, не мог сказать за меня, мол, не держу я мазу или скурвился. Это сперва нелегко делать, всегда жить в напряжении. А потом втягиваешься, всё это само по накатанной идёт. Ну, всегда поступать по справедливости.
Справедливость? Занятно. Перебил шофёр. Была в Элладе Астрея, богиня справедливости, дочка Зевса и Фемиды. В стародавние, былинные времена, когда люди только появились, она жила прямо среди них. А потом люди начали лукавить, воровать и грабить ближних, и тогда Астрея, кстати, последней из богов, покинула землю и вознеслась на небо, став созвездием Девы. Так что, получается, справедливость среди нас не живёт. А то, что ею называют лишь понятие о том, как должно быть, понятие соответствия деяния и воздаяния, прав и обязанностей, труда и награды, подвига и его признания таковым, преступления и наказания, наконец
Вот ты шпаришь, как по писанному! удивился, наморщив бронзовый лоб в гармошку, старик. Люблю беседовать с умными, они всегда тебе что-то новое откроют. Это полезно для развития и общей эрудиции. Это, ты, верно сказал, про то, что справедливость теперь у каждого своя. Кто себе сколько намерил, у того она и краше. Есть общее «нечто», эдакий аморфный призрак. Все его видят сквозь туман, а разобрать толком, что там у него в руках, пряник или кнут, не могут. Вот и рисуют каждый себе в меру ума и фантазии свою личную, карманную справедливость. Об этом я подробнее тебе растолкую чуть позже. Просто слышу в мою сторону намёк твой о том, что вор я и априори жил не по справедливости. Крал что-то у кого-то постоянно, и считал это за кураж, невзирая на личности. Так ты же согласен, что справедливость теперь у каждого наособицу?
Разумеется.
Так значит, должен понимать, что у терпилы справедливость в законе прописана. А у меня в понятии. Просто у нас с ним разные справедливости. Я никогда последнее у бедняка не отбирал. Вижу же, кто передо мной, босяк с последней рубашкой или туз надутый, функционер зажиревший, карманы от казённого «лаве» ломятся, а он и рад спустить их на «жорево и порево». Так ему помочь, наоборот, такому надо, чтоб не грешил он, зараза, лишить его этих средств нечестивых и образумить. Считай, богоугодную работу выполнял, в рамках именно моей справедливости.
Изящно ты выкручиваешься, улыбнулся шофёр.
Себе не вам, тоже хохотнул старик. Жизнь научила, она по Дарвину, естественным отбором гребёт всех без разбора, и выживают, и поднимаются только те, кто соображает быстро, мыслит широко, мозги развивает, книги читает, думает, сопоставляет, выводы свои умеет сделать на той основе. Потому и поднимает их жизнь вверх, а пентюхи косноязычные, с умом ленивым, так в низах и бултыхаются. Их вверх не ум потянет, а связи, наглость или фортуна. Только случаем шалым, удачей дармовой такие быки могут на мою планку залезть. Но с ними разговор короткий. Раскалывал я не раз эдаких, как грецкие орешки. И: «прощай, Лёпа, твоё место на насесте рядом с курами».
Старик раскраснелся, внутренним взором оживляя в себе яркие картины былого. Шофёр ему не мешал. Он любил именно слушать такие откровения, умело подбивая к этому своих пассажиров.
Теперь по поводу моей личной справедливости. Кто-то живёт по закону божьему. Кто-то по Конституции, то бишь, по основному закону, прописанному сверху кем-то из заоблачных властных высот. Кто-то просто по людским, как большинство. А такие, как я, живут по прави́лу воровскому, по понятиям, по той справедливости, которую они сами выбрали себе раз и навсегда. И она ничуть не лучше и не хуже всех остальных справедливостей. Просто она для тех работает, кто её держится и себя в ней держит. Нельзя рассуждать или осуждать кого-то по понятиям, если сам их не блюдёшь. Только так это работает. Иначе тебя свои же ближние, как паршивую овцу загрызут. Это только в анекдотах смешных и острых можно понятия извратить, в шутку, конечно, чтобы сухим из воды выпрыгнуть. А по-жизни это «зашквар».
По-простому, значит, это называется: «лицемерие».
Без разницы, как называется. Суть одна. Сказал что-то или сделал, будь добр за слово и дело ответить. Если оно справедливо, слово или дело твоё, никаких к тебе претензий. Если нет, то обоснуй, как так получилось. И никогда не было у меня такого, чтоб я обосновать не смог или сам, ответ спрашивая, несправедливо рассудил. Потому как моя справедливость прямая и чёткая, как рельс. Без всей этой мутной политической софистики, заумного юления или бестолкового словоблудия. За этим к власти красной. А моя чёрная. И она гораздо действенней, оперативней и надёжней, чем какая другая. Те, кому она несправедливой, ложной, подтасованной кажется, они просто по другой справедливости жить привыкли.
Но есть же общечеловеческая справедливость. На высшем уровне. Общепринятая всеми. Или большинством.
Так я тебе толкую не с позиции председателя ООН. Там у него свои понятия. Возможно, люди так и живут, потому что согласились с таким раскладом. А я не пошёл за стадом. И не я один. Один бы я не сдюжил. А потому, как стоит за мной обособленный конгломерат единомышленников, имеет место в этом мире быть и моя справедливость. Не моя лично, а та, что представляет интерес этого конгломерата. И ровнять её или хаять, сравнивая с общей, по меньшей мере, недальновидно, а по-простому глупо. Это как красное с кислым пытаться сравнить.
Хорошо. А как же духовная составляющая? Закон Божий? Восьмая статья «не кради»? подначил старика шофёр.
Ха! Тему ты затронул скользкую, тут копья ломать можно до посинения. Приводить массу доводов и догматов, а истины не выкопать. Потому как разговор о Боге всегда сводится к логическому парадоксу: «курица или яйцо». А тут ответа нет. На то и парадокс. А тебе за Бога я так скажу. Опережая вопрос, верю я или нет, я сообщаю, что верю. Только не по канонам, а так, сам для себя. Так, как мне угодно и удобно. То, во что веришь, становится твоим миром. Да и Иисус говорил, мол, всегда он с тем, кто верит в него. Или что-то подобное. Я вот тебе байку расскажу занятную. Беседовал я на эти темы с одним священником. Батюшкой деревенским. И стал я его прижимать простыми доводами. Так он прикинул и согласился. А согласился он с тем, что вера христианская, в основе своей, строится на страхе. Ни на любви особенной или силе воли несокрушимой. Нет. Тупо на страхе за душу свою бессмертную. Никому не хочется гореть в геенне огненной. Все в рай хотят. И вот этот страх, что и после смерти ты можешь попасть в такой «блудняк», как преисподняя, останавливает многих и заставляет задуматься. А потом и осознанно выбрать, каким путём ему идти дальше. Страх лежит в основе всего. И Ветхий Завет тому прямое подтверждение. Сперва господь ведь людишек как только анально не карал. И топил Потопом, и сжигал города, и мор насылал, и голод, и ещё много казней египетских. Только потом Иисуса ввёл в игру, как хитрого «джокера» из рукава.
Иисус как-то заметил, вставил шофёр, что: «кто не со мною, тот против меня; и кто не собирает со мною, тот расточает».
Хочешь сказать, что тот, кто не исполняет всего набора тех требований, что предъявил Иисус, тот сразу враг ему? И себе тоже?
Вроде того.
Ну, так на то и разница существует между верой и религией. Религия суть упорядоченная совокупность духовной и материальной составляющей, состоящая как из самосовершенствования на стезе богопоклонения, так и из внешних, мотивирующих и закрепляющих это факторов. Как то: церкви, храмы, библия, как «мануал» для всех случаев. Обряды и таинства, наряды попов, как спецодежда, короче пыль и искры в глаза. Елей хоралов в уши, вино и хлеб по губам, золото крестов и куполов на пузах батюшек и кровлях соборов, всё, чтобы втянуть и присоединить адепта к лону единомышленников. Такая же схема у любой мировой религии, от даосизма и ислама, до шаманов или папуасов с бубнами. А вот вера дело добровольное. Она рядом идёт и часто одно другому не мешает. Но вот если я сам верю, мне костыль в виде батюшек, молитв и прочих литургий и соборов не нужен.