Притчи о Страннике
Мария Полянская
© Мария Полянская, 2018
Притчи о Страннике
С. Страннику посвящается
Притча о притче
Притчи о страннике пришли ко мне таким же образом, как и сам странник, присевший однажды у моего костра. Была холодная горная ночь, сменившая палящий дневной зной, был костер, посылавший искры в темно-синее замерзшее небо, был я молодой и неопытный воин, попавший в эти горы ради неправедной цели, но по собственной глупой воле, и был странник высохшее за годы скитаний человеческое существо без возраста и пола, с глухим скрипучим голосом и длинной неопрятной бородой. Много ночей, пока длилось мое пребывание в горах, мы провели, сидя за костром в неспешной беседе. Точнее будет сказать, сначала говорил я, опираясь на силу оружия и убеждений, прочно осевших в моей голове, а странник молчал и слушал, но постепенно все менялось, и вот уже я, оскудев словами и чужими мыслями, молчал, а странник вел неторопливое повествование, пока продолжалась ночь, отведенная мне на бодрствование. Когда же на небе проступала бледная заря, странник вставал и исчезал до тех пор, пока мне вновь не выпадала бессонная ночь и его неспешные разговоры. Мои сослуживцы, такие же воины, как и я, посмеивались надо мной, потому что когда новый караул приходил к костру, я сидел один, очарованный все новыми и новыми притчами, но никого рядом не было, и мои товарищи считали, что я подвержен особой горной болезни восприятию древних духов или того, что от них осталось. Тщетно просил я странника хотя бы раз показаться моим товарищам на глаза он лишь посмеивался в ответ и говорил мне, что всему свое время. Придет и твое, добавлял он, и тогда твои воины узрят меня и тебя в истинном облике, пока же нам стоит каждому находиться на своем берегу.
Память никогда не изменяла мне, но удивительно то, что я запомнил не все притчи, рассказанные мне странником. То ли некоторые из них казались мне удивительно знакомыми, словно я слышал их раньше, то ли я пропустил их через сито своей памяти потому что они поразительным образом походили на мою собственную жизнь, то ли странник сам не желал, чтобы они сохранились во мне для будущих поколений, не знаю. Другие же, напротив, так затронули мою душу, что я не могу остановиться и все повторяю и повторяю их там, куда прихожу по воле бога и по прихоти собственных ног. Вот некоторые из них, заботливо вложенные странником в мою душу воина и перетряхнувшие ее точно так же, как поступает хорошая хозяйка, когда взбивает старую слежавшуюся перьевую подушку.
Притча 1. Странник и костер
В то время Странник только начинал свой долгий путь. Когда-то давно, в прежней жизни, у него был род, дом, жена и ребенок, но он оставил их, влекомый каким-то странным, никому в его роду неведомым чувством, заставившим его сначала покинуть отчий дом, потом оставить семью, чтобы с тех пор никогда не останавливаться. Нельзя сказать, что Странник путешествовал всю жизнь это было бы неверно, ибо очень часто Странник подолгу и с удовольствием живал то в одной, то в другой деревне, а случалось ему останавливаться и во дворцах сильных мира сего, и тогда странник не гнушался ничем ни дорогими изысканными кушаньями, ни роскошными мягкими постелями, ни прекрасными доступными женщинами. Да и то сказать, кто бы на его месте лишил себя столь редкостных удовольствий. Справедливости ради, однако, заметим, что стоило Страннику вновь почувствовать в груди чуть пониже левого соска странное тянущее движение, как он тут же собирался, благодарил гостеприимных хозяев и немедленно покидал их дом, дабы сосущее чувство не переползло по телу в голову и ее не охватил нестерпимый жар. Странник по опыту знал, что промедление смерти подобно, и не мешкая, отправлялся в новый путь. В те годы странствий Странник был еще слишком молод и не особенно задумывался над природой сосущего чувства под левым соском. Зато он хорошо усвоил уроки первых лет, когда малейшее отступление от этого заведенного правила означало затяжную, невыносимую боль в голове и сведенных судорогой мышцах лица, потому и предпочитал исчезать внезапно, не обременяя хозяев долгими проводами и лишними слезами. И стоило ему покинуть деревню, или хижину, или дворец, как сосущая боль под левым соском отступала, голова, наливавшая было белой пеленой безумия, прояснялась, и Странник вновь становился весел и приветлив. Много позже, в зрелом уже возрасте, Странник изучил свою редкую болезнь лучше столичных лекарей и знал, что в ней случается всякое и внезапный жар в членах, и холодное расчетливое безумие, и страстная, неотвязная любовь, и черная неукротимая ненависть, но все это последствия одного крохотного сосущего чувства. С тех пор прошло много лет, но Странник хорошо помнит, когда в первый раз сосущая боль под левым соском укусила его в самую душу и зажгла в нем негасимое пламя.
В ту пор Странник был еще молод и шел по плоскогорью между двумя хребтами, на чьих островерхих спинах всегда ночевали белые облака и серые грозовые тучи. Когда на хребтах лежали облака, солнце светило ярко, и дни были теплыми, а ночи прохладными. Но когда на хребтах висли серые тучи, днем шли непроглядные дожди, а ночи были промозглыми, и странника не спасал даже хороший плащ, подаренный ему в одном из богатых домов. Напрасно он кутался в накидку ночной холод подползал к самому телу и лизал его ледяным языком. И тут Странник заметил, как с неба золотым дождем сыплются звезды. Это было так необычно, что Странник пошел на их свет и вскоре увидел костер, горевший рядом с хижиной у горной реки. Огонь так высоко выстреливал в небо искры, что казалось, что это с неба прямо в костер падают звезды.
Когда Странник подошел к костру, то увидел юношу, почти что мальчика, подбрасывавшего в огонь сухие иголки, которые и летели в небо так, словно звезды, обжегшиеся в костре, одна за другой возвращались назад. Странник поприветствовал юношу и, спросив разрешения погреться у огня, всем озябшим телом потянулся к теплу. Немного погодя была готова нехитрая похлебка, а затем юноша вскипятил воду и заварил чай. Насытившись, Странник спросил у юноши, показывая рукой на хижину у себя за спиной: скажи, зачем ты развел костер не в хижине, а снаружи? И юноша ответил: если бы я развел огонь внутри и грелся бы в тепле, разве бы ты заметил мой костер? И Странник был вынужден признать, что юноша прав, хотя такой ответ удивил его, ведь он означал, что юноша знал, что Странник придет на его зов. Нет, ответил юноша Страннику, когда тот задал ему вопрос, откуда же мог я знать, кто окажется сегодня ночью в пути. Но я каждой ночью развожу костер рядом с хижиной, и подбрасываю в него сухие иголки, пока не рассветет, а до меня это делал мой отец, и я маленьким мальчиком ночи напролет сидел рядом с ним у костра, а до него это был мой дед, и я помню, как спеленутым младенцем лежал у него на коленях и смотрел в синее небо, расцвеченное золотыми искрами, пока он рассказывал мне о наших предках, живших в этой долине с незапамятных времен. С тех пор, как наш род поселился в этой хижине, ни один путник не умер холодной смертью в этих страшных местах, добавил юноша с гордостью и подбросил иголок в костер.
Ночь прошла незаметно, к утру Странник и юноша потушили костер и ушли спать в выстуженную хижину, нагревшуюся лишь к полудню. Следующей ночью было опять холодно, и всю ночь юноша просидел у огня, а Странник развлекал его беседой и затейливыми историями. И так повторялось каждой ночью, что юноша занимался костром заготавливал пищу для огня, подбрасывал ветки и хвою в костер, варил похлебку, готовил чай, а Странник, уходивший на целый день в горы или блуждавший вдоль реки, возвращался к вечеру обратно и вновь вел неспешные беседы. Юноша привязался к Страннику всем сердцем, что немудрено понять ведь он жил совсем один. Надо сказать, что и в сердце Странника тоже отыскался уголок для мальчика, рано лишившегося родных. По возрасту юноша годился ему в братья, и так как Странник давно покинул отчий дом, то юноша был ему живым напоминанием о давно оставленной семье.
Так прошло много времени, юноша продолжал один заботиться о крове, пропитании для костра и для них самих, а еще для многочисленных путников, проходивших этими неприветливыми к человеку горами. Но однажды он обратился к Страннику с просьбой выслушать его. Я остался один еще маленьким мальчиком, сказал он, подбрасывая иголки в костер, и с тех был вынужден заботиться о себе и о своем призвании сам. Но небо сжалилось надо мной и послало мне тебя старшего брата, которого у меня никогда не было. И пусть нас родила не одна мать, и не один отец, но после стольких дней, проведенных бок о бок на ночном холоде, ты мне как брат, и я прошу тебя стань моим братом по духу, будем вместе заботиться о ночных путниках в долине. Мы построим еще одну хижину вниз по течению, куда не долетают отблески искр моего костра, и тогда во всей долине путникам будет, где преклонить главу на ночь. Ночью мы будем жечь костры, днем заботиться о хлебе насущном, потом женимся, родим детей и преумножим наши роды, и тогда эти горы перестанут зваться самыми страшными и пустынными местами во всем подлунном мире.
Сказав это, юноша весь дрожал в ожидании ответа, но что мог сказать ему Странник, если в этот миг он ощутил странное сосущее чувство под левым соском. Обещав юноше дать утром ответ, Странник уже знал, что стоит тому задремать, утомленному еженощной борьбой с холодом, как он навсегда покинет эту ледяную долину под синим небом, не попрощавшись, не поцеловав ребенка в рано поседевшие виски, не оставив после себя ни единой весточки на память. Сидя у костра, Странник чувствовал, как сухой огонь боли охватывает его голову, сжимает ее, выдавливая из нее мысли и чувства. Странник ждал только одного лишь бы юноша скорее заснул, чтобы как можно скорее оставить место, ставшее источником страданий. Уходя, Странник оглянулся на веселый костер, так и сыпавший искрами в небо, и продолжил свой путь без сожаления об оставленном позади юноше и той части своей жизни, которая с тех пор принадлежала уже не ему. Странник всегда оставлял позади себя руины прежней жизни, потому что в том месте, куда направлялись его стопы, не было места прежнему, отжившему, оставленному. Оно сгорало в пламени, пожиравшем его голову с тех самых пор.