В столовую я пришел в начале девятого. Взял на раздатке поднос и положил себе на тарелки все, что видел и захотел. Полное самообслуживание. С подносом подошёл к столу, за которым сидел светловолосый парень, с веснушками на лице.
Можно?
Садись. Меня зовут Дмитрий.
Сергей, назвал я имя, которое получил сегодня.
Давно прибыл?
Сегодня.
Это хорошо, я вот уже два дня здесь ем и сплю, наскучило.
Мы поговорили о гражданке, о том, что видели, но ничего личного. После ужина я включил в комнате телевизор и устроился в кресле.
Уже перед сном заметил на стене табличку в прихожей расписание. Завтрак в семь, а занятия с восьми.
Спать лег рано, заведя будильник и поставив его в изголовье дивана.
Утро встретил с некоторой тревогой нового и неизвестного. Привел себя в порядок, позавтракал в той же компании. Дмитрий был в той же группе, что и я. Новый этап жизни начался, но он был продолжение старого. Я же ничего ещё и не видел в жизни: школа, училище, и не знал, как живут на гражданке.
Иван Иванович не зря улыбался. Свободного времени не было совсем. Занятия по физической подготовке выматывали, мои прежние навыки оказались детскими тренировками. К моим учебным языкам добавились испанский и китайский. Как голова выдерживала, я не понимал, но упор делали на три языка: испанский, французский и китайский, английский шлифовали произношение, арабский чтобы закрепить полученные ранее знания и мог объясняться. Учили до одури. Более глубоко, чем в предыдущем училище изучали религии стран, привычки, нормы, традиции, законодательство. Учили нас и обычным для данного училища делам: взрывчатому, закладыванию тайников, психологии личности. Психология отдельная тема. Учили жутким вещам: хладнокровию, когда сначала действуешь, а потом уже думаешь, то есть думаешь о безопасности в первую очередь. Отрабатывалось умение мгновенно ориентироваться в обстановке, ощущать ситуацию и безошибочно выбирать правильное решение. Надо было уметь не только действовать, но и думать
Это ваша безопасность, говорил инструктор, в незнакомой местности, вы успеете получить пулю, если будете думать, что там и кто там в кустах. Поэтому во всё, что шевелится, во всё, что вы не видите, сначала стреляете, а потом смотрите. Жестоко? Да, жестоко, но лучше быть жестоким, но живым, чем милосердным, но мертвым. Никто не знает, где вы можете оказаться, и не всегда вас там ждут, как друзей.
Очень жёстким было и испытание на неподвижность, когда часами надо лежать, сидеть, не двигаясь. Нас вывозили в поля, леса, и летом, и зимой, в дождь и в жару. Надо было маскироваться и не двигаться, а в это время по тебе ползают букашки, паучки и прочие насекомые. В пустыне по мне ползал тарантул, и попробуй тут моргни или дёрнись, это будет последнее, что ты сделал в своей жизни. Тогда я не думал, что мне это пригодится и спасет жизнь.
Так прошёл год. У меня не было увольнительных, разве что, когда выезжали на учения за пределы училища. Да и куда мне было идти? Меня многому научили, стрелять, готовить взрывчатку. Я не знаю, что иногда давали за ужином для сна, но потом многое прояснялось. Ночью входили и начинали сонного спрашивать кто я, и я должен отвечать на том языке, на котором спрашивали. Меня учили думать на том языке, где меня представляли или кем представляли. В специальной комнате погружали в сон и слушали, что я говорю во сне, на каком языке.
В мозгах у меня вначале была полная неразбериха. Всё, что наговорил, давали прослушивать и снова занятия. Со временем, всё разлеглось по полочкам, и мозг открывал дверцу той, которая была нужна в данный момент. Как это происходит, я не понимал, догадываюсь, что мои учителя тоже, но они знали, как достичь результата.
Больше всего нас веселили уроки, когда учили средствам гримирования, а особенно когда учили воровать, играть в карты, шулерству. Здесь мы отдыхали душой и телом.
После первого года обучения нам дали отпуск три недели. Маршрут нам не ограничивали, и это было несколько странно, так как всегда должны были ставить в известность, кто и где будет. Таковы правила работы служб. В отпуск я уезжал под своим именем, от которого стал даже отвыкать, и направился на родину.
В этот раз я решил навестить тётю Таню. Как же она обрадовалась, увидев меня:
Егор, как ты возмужал. От тебя не было никаких известий, я не знала, что и думать.
За эти дни сходил к родителям на кладбище, встретился с одноклассниками. Про себя, как и прежде, говорил, что учусь в ракетном и скоро уеду на точку. Меня пытались знакомить с девушками, чтобы их пристроить, но когда те узнавали, что надо ехать в глушь, то желание связать свою жизнь со мной, пропадало.
За эти дни сходил к родителям на кладбище, встретился с одноклассниками. Про себя, как и прежде, говорил, что учусь в ракетном и скоро уеду на точку. Меня пытались знакомить с девушками, чтобы их пристроить, но когда те узнавали, что надо ехать в глушь, то желание связать свою жизнь со мной, пропадало.
Тётя Таня приняла меня очень приветливо, но я чувствовал, что её беспокоит, что я здесь жил и имею на эту квартиру право. Она об этом не говорила, но это было и так ясно. Несколько дней я молчал, приглядывался, и однажды я решил поговорить с ней.
Тётя Таня, я что приехал. Конечно, навестить могилу родителей, увидеть вас, но я думаю, у вас есть мысли по поводу квартиры, погодите, прервал я её попытку возразить, жизнь, есть жизнь. Я учусь, будущее моё просматривается, поэтому я говорю, что это ваша квартира. Я на неё не претендую. Она мне ни к чему. Я не вернусь сюда, живите спокойно.
Да ты что, Егор, всякое может быть.
Может, но не со мной.
Удивительный ты человек.
Удивительные люди такие не предсказуемые, вот так и я. Так что, всё ваше.
Спасибо тебе, Егор. Даже не знаю, как тебя благодарить.
Иногда вспоминайте.
Конечно.
Больше мы к этому разговору не возвращались. На другой день я уехал, сославшись на время. Пока жил у тёти Тани, меня не покидала мысль, что слишком легко нас отпустили. Чудес не бывает, не в правилах это системы. Тогда я установлю свои правила. Делать было нечего, мне было скучно, и я решился на авантюру, которая могла мне очень дорого обойтись.
В тот день, когда я ушёл из дома, я уже решил, куда направлюсь. Я шёл по улице мимо магазинов, и всегда осматривался, нет ли кого за мной, играл в шпионские игры. Кто будет следить за мной, кому это надо? Тогда надо следить за всеми, а где взять столько людей, у них есть другие дела. Ладно, поиграю для себя. В итоге, я купил ещё одну сумку, кое какую одежду, набор для грима в одном из магазинов и парик. Затем отправился на железнодорожный вокзал, где народу побольше. Деньгами нас снабдили, но лимит всё же был. Купил билет до Саратова и остался на вокзале, присматриваясь к окружающим. Даже, если бы я привлек внимание, то у меня был билет, и я ждал поезда. Обижать отправляющихся мне не хотелось, и я сосредоточился на прибывающих. Моё внимание привлёк парень моего возраста, который только что приехал.
На мою удачу, он не пошёл к стоянке такси, а направился к остановке общественного транспорта. Я за ним. Да, много ещё беспечных людей. Когда он доставал деньги за проезд, то достал вместе с бумажником и паспорт, который положил временно в боковой карман. Пока он разбирался с оплатой, паспорт был уже у меня, и я сошел на ближайшей остановке. Прости меня, парень, тебе выдадут новый, но и тебе урок. За этот год меня научили многому, в том числе и карманному делу; не пропаду без средств, к существованию.
В большой гостинице, где было побольше народа, я снял номер на три дня, и чтобы не вызывать подозрений, под своим именем. Пересчитав наличность, понял, что надо ее пополнять и отправился на рынок. Там я послонялся с полчаса и пристроился к лохотрону, где обманывали в карты. Этому нас тоже учили, потому времени и не было свободного. Через полчаса я отходил с приличной суммой, но выйдя за ворота рынка, обнаружил, что за мной идут три крепких парня. Ещё бы, кто же отпустит с деньгами, не для того же они играют, чтобы проигрывать. Не привлекая внимания окружающих, а тем более милиции, которая могла быть с ними в сговоре, я углубился во дворы, двигаясь в направлении, где тише и безлюдней. В одном из переулков я услышал приближающиеся шаги.
Эй, парень, постой.
Я остановился и обернулся. Их вид не был вызывающим, но и ничего хорошего не предвещал.
У тебя, кажется, есть лишние деньги.
Деньги лишними не бывают, ответил я.
У тебя они точно лишние, так что давай сюда.
С какой стати? старался я придать голосу интонацию обиженного и чуть испуганного.
С такой. Это деньги нашего друга, а ты их шулерски выиграл, а это не честно.
Они стояли напротив меня, крепкие, рослые.
Все было честно, еще пытался я отстаивать свой выигрыш.
Да ладно, Петь, что с ним разговоры вести, возвращаться пора, заметил один из них и сделал рывок вперед, пытаясь нанести мне удар в челюсть.
Это был примитивный удар, от которого я ушел легко, и точным ударом ладони по горлу вырубил нападающего. Двое других, не сговариваясь, бросились на меня. Глупые, они сами себе мешали. Чуть сдав назад, и повернувшись боком, чтобы они были с одной стороны, ударил пролетавшего мимо, ногой под коленку. Он упал и пролетел по асфальту. У меня было время, пока он поднимется, разобраться с третьим. Первый все еще лежал, держась за горло. Дальше я не думал; серии ударов хватило отправить третьего к первому, а когда поднялся второй, то обработал и его.