Это всё?
Мне нужна будет официальная аккредитация и визы в ближайшие страны.
Я думаю это реально. Насколько я понял, вы планируете побывать и в других странах?
Это было бы желательно. Мишель Рено, специалист по культуре Латинской Америки, обещал дать рекомендации. Глупо было бы не воспользоваться этим.
Согласен. Если вы пришлете интересный материал, то примем.
Далее мы обсудили вопросы взаимодействия с редакцией, условия оплаты. Уже когда разговор закончился, главный редактор в упор посмотрел на меня и произнес: Учитывая, что у вас там дела, не имеющие отношения к редакции, если что с вами случится, пойдет что-то не так, то не связывайтесь со мной, потому, как я не пойму, о чем вы мне, черт возьми, толкуете. Избавьте меня от ваших проблем. Я буду глух. Понятно?
Более чем.
Все это он сказал, не обращая внимания на мою реакцию. Получив наставления, я покинул здание.
После редакции я поехал в салон и сообщил Элен о своем решении.
Опять! грустно вздохнула она.
Опять, ответил я. Но ты уже привыкла. Я тебе буду писать, и присылать открытки.
Лучше бы сам вернулся, а открытки я могу и здесь купить.
Вернусь.
Надолго?
Не знаю, пожал я плечами.
На другой день я составил записку в Центр и заложил в тайник.
«Определился канал выезда в Аргентину. Время выезда ориентировочно сентябрь октябрь. Жду данных о связном на месте. ZERO».
Коротко и ясно. Тот, кто получит, не должен знать под каким видом я туда приеду, под каким именем. В Центре даже не знали моего французского имени, за исключением одного человека. Я не мог попросить у них дополнительные документы, чтобы не знали, кем я могу там ещё быть. Эту задачу я должен был решить я сам. Чем меньше информации обо мне, тем больше степень моей защиты. И я её решил просто. В одном из банков, в сейфе, у меня были паспорта на граждан различных стран. В этот раз я решил прихватить паспорт аргентинца и англичанина.
Я начал готовится к поездке, встретился с Мишелем Рено и получил от него адреса и телефоны его коллег в различных странах Латинской Америки. Но это было не самое главное. Я начал практиковаться в испанском, изучать карты стран латиноамериканского континента, дороги, планы городов с улицами, привычки, и местные обычаи. Это хорошо в Центре, там подготовят информацию, а здесь всё приходилось делать самому.
Через неделю я получил сообщение о способах связи, что касалось самого задания, то я его получу по прибытию на место. Это с моей точки зрения было разумно, зачем тащить задание, пусть и в голове, через океан, мало ли, что может произойти. А там я буду уже на месте. Но характер работы я представлял. Задача нелегала добывать информацию, данные, а анализировать её будут другие. Иногда это было плохо. Только если знаешь сам источник и факты, можно принимать решение. Любой аналитик пропускает данные через себя, и сухая информация преподносится в чуть облагороженном виде. Я рассчитывал, что моя информация не корректируется, а подается в том виде, как я её передал.
Работать в одиночку всегда тяжело, не с кем обсудить. Решения я принимал сам, как сам и выкручивался из ситуаций. Никто меня не признает в случае провала, и никто не обменяет. Меня не было, я давно умер, но как, ни странно, чувствовал я себя очень даже не плохо.
Так прошел месяц, и в начале октября я вылетел в Аргентину.
5
Едва я вошел в самолет, у меня взяли плащ и проводили к месту в салоне бизнес класса. Полёт предстоял долгий; примерно тринадцать часов. Около полуночи самолет компании Air France поднялся из аэропорта Шарль Де Голь, и взял курс на Буэнос-Айрес в аэропорт Министро Пистарини.
Как только самолет набрал высоту, в салон вышла стюардесса, проверить пассажиров. Она шла по проходу, с приветливым взглядом, и на просьбы пассажиров участливо откликалась. Её поведение, манера, скорее напоминали не стюардессу на работе, а актрису, играющую роль стюардессы. Мало кто из пассажиров не поддавался её чарам. Иссиня-чёрные волосы, дерзкие зелёные глаза, которые словно рентген просвечивали мужские сердца. Когда она подошла ко мне, я чуть поднял голову.
У вас всё в порядке? Вам что-нибудь принести?
Зелье для хорошего настроения.
У вас что-то не так? вежливо поинтересовалась она.
Тоска от разлуки с родиной, хотя там у меня никто не остался, уточнил я для её сведения, что холост.
К сожалению, в нашем меню есть только слабительное, приняла она манеру разговора, понимая игру. Принести?
Тоска от разлуки с родиной, хотя там у меня никто не остался, уточнил я для её сведения, что холост.
К сожалению, в нашем меню есть только слабительное, приняла она манеру разговора, понимая игру. Принести?
Только если одновременно со снотворнымНо, знаете, принесите мне что-то попить. Если я потом буду спать, то не будите на обед.
Она, молча, кивнула и вскоре принесла бутылочку кока-колы. Я, отпивая напиток, всматривался в темноту ночного неба, предаваясь раздумьям, и незаметно вернулся в своё далёкое прошлое.
Я вспомнил, все три учебных заведения, в результате учёбы в которых и стал тем, кем был сейчас. Но память вернула впечатления лишь двух последних.
Когда я учился в учебке, то нас там учили группами. Учили быстрому переодеванию, когда надо было перебегать из одной комнаты в другую, закладке тайников, передаче информации при касании в общественных местах, хотя мне это ни разу не пригодилось, потому как работал в одиночку и не светился. Интересны были занятия по запоминанию цифр, номеров телефонов. Цифры запоминали по цветам. Каждой цифре свой цвет, например, один белый, девять чёрный. В итоге, можно было описывать комнату. А телефоны, когда идёшь по проходу, мимо проходят и называют номер, в это время проходят навстречу, и тоже называют номер. Надо было всё запомнить. Учили слежке, технике ведения разговора, выживанию, тихому нападению, всем видам оружия. Радовали нас занятия по слежке, когда мы выходили в город, стояли перед витринами, в которых отражалась улица, сигналам связи. Нам вдалбливали, что слежка тень человека. Научили запоминать любые детали и мелочи, развивая всё виды памяти, когда, даже увидев что-то мельком, и не обращаешь на это внимания, а память фиксирует увиденное. Можно запомнить всё, а потом вспомнить увиденное, даже если и не собирался запоминать.
Вам принести ещё? Спросила меня та же стюардесса. Я обнаружил, что выпил кока-колу. Ещё ранее, когда она только подходила, краем глаза заметил её, но не стал предварительно обращать на неё внимание.
Спасибо, не надо. А что у вас соринка в глаз попала? поинтересовался я.
Откуда вы знаете?
Вы чуть-чуть смазали тень в уголке глаза. То, что накатилась слеза, не хочется думать. Вынули?
Да, подруга помогла.
И как вынула?
Уголочком платка.
В следующий раз позовите меня, соринку надо вынимать кончиком языка.
Да вы что!? искренне с некоторой радостью удивилась она. Но будете ли вы рядом?
Многое зависит от вас.
Я учту ваше предложение.
Только долго не задерживайтесь.
Хорошо, сейчас пойду, брошу себе пыль в глаза.
Лучше пустите её кому-либо другому.
Например, вам?
Можно и мне, но тогда вам придется чистить мне глаза.
И об этом подумаю.
Она отошла, я а лишний раз убедился в том, что тренировки не прошли даром, я заметил её приближение, а затем вернулся к своим воспоминаниям.
Всё это было интересно, но более близко к диверсионной работе. Лишь когда меня, после ранения, начали готовить индивидуально, вот тогда всё было иначе. Это был новый этап подготовки профессионала агента-одиночки: отработка навыков рукопашного боя, радио, компьютер, работа с психологом, тайнопись, фотодело, визуальная разведка объектов и многое-многое другое. Такую нагрузку мог выдержать не каждый, но в меня поверили. Время проходило напряженно, я был постоянно занят, но не был лишен комфорта быта. Жил я тогда на вилле, в одной из стран. Преподаватели приходили на «дом». Вилла располагалась на огороженной территории, где я мог иногда прогуливаться. У меня отшлифовывали владение языками, тогда я и выучил китайский, который был нужен для моего первого задания. К своему удивлению я научился бегло говорить по-французски, неплохо говорил на арабском, правда, с письмом были сложности, испанский, а английский знал с детства. Изучал микро и макроэкономику и другие заумные вещи.
Единственной издержкой всего этого, было отсутствие личной жизни. Я был холост, а для многих и мертв. Ещё за время моей предыдущей казарменной учёбы я, в какой-то мере, отвык от женского общества, если не считать отдельных эпизодов. Видимо, чтобы тебе кто-то понравился надо встречаться, общаться, строить отношения на сближение, всего этого я был лишен, при этом добровольно.
Индивидуальная подготовка выбила из меня мои славянские корни по привычкам, произношению и вычислить их стало просто невозможно.