Игра
Пара пытливых глаз в упор смотрела на меня. Зрачки то сужались, то расширялись по мере считывания информации с моей головы. Они будто просверлили дыру где-то посередине лба и по-хозяйски орудовали внутри. Мысль, еще одна совсем не то. Задумка, какая-то идея, снова мысль. Стратегия! Наконец они нашли то, что искали. Глаза самодовольно зажмурились, смакуя очередной ход наперед.
Я перевела взгляд на доску и оценила складывающуюся ситуацию. Ферзь соперника уверенными шагами переступал ту невидимую черту, что была проведена еще в начале игры. Я представляла, как вражеская армия корчится в предсмертной агонии, пока мои солдаты яростно пожирают ее подданных один за другим. Но картина разлинованного вдоль и поперек поля красноречиво говорила о другом. Я беззвучно сглотнула, надеясь, что глаза не раскроют мой страх. Думай, думай, думай! Зрачки вновь расширились, будто учуяв торопливый прилив новых мыслей.
Теперь все мои ходы были нацелены на защиту короля, пока его ферзь, словно коршун, бесцеремонно кружил по вражеской территории. Я снова сглотнула. Небольшая венка набухала у левого виска, оголив весь мой страх и отчаянье. Я оторвала взгляд от доски, чтобы убедиться, что они догадались. Глаза, как и прежде, смотрели в упор, на этот раз, излучая самозабвенную и бесповоротную решительность. Свернув чуть влево, в район моего виска, и окончательно убедившись в своей гениальности, они ехидно прищурились. Мой взгляд ясно говорил, что я его недооценила. Чтобы стать умней, нужно выбирать соперника умней себя эту мантру я заучила еще в детстве. Но оступилась лишь раз, полагая, что он никак не может быть искушенней меня. Глаза прочитали это все на моем лице и, как в самый первый раз, самодовольно осклабились.
Шах и мат.
Я смотрела на свою жертву, которая чуть пригубив победу, моментально потеряла голову. Чувство собственной важности терпким вином ударило в виски, разливаясь по всему телу. Красивые глаза снисходительно взглянули на меня, нашептывая, что это всего лишь игра. Да, игра. Глаза уже потеряли бдительность и не смогли прочитать, что было написано на мне в тот момент. Я твердила вторую мантру, которую выучила одновременно с первой. "Найди слабое место жертвы и дай ей немного того, чего ей так хочется".
Наконец и я зажмурила глаза. На этот раз победа досталась слишком легко.
Бифуркация
Теплые лучи гладили щеку Томасу Нэро. Он старался сидеть неподвижно, чтобы не упустить приятное ощущение.
Томас! окликнули его.
Что случилось, Корнелия, неужто мы не можем помолчать и насладиться столь нежной погодой, все также, не шелохнувшись, ответил Томас.
Можем, если бы ваш дядюшка Шэймус, хоть немного проявил достопочтенное уважение к дамам и перестал издавать этот мерзкий храп, брезгливо бросила Корнелия.
«Как великолепна Корнелия» подумалось Томасу, когда он, решил удостоить ее вниманием. Прекрасная светловолосая молодая барышня сидела на мягком пуховом кресле и маленькими глотками отпивала чай с блюдца. Ее оттопыренный к верху мизинчик, когда она держала чашку чая, был прекрасным примером ее утонченного светского воспитания. Будучи дочерью высокопоставленного военного адмирала, было неудивительным ее безукоризненная манера речи без даже малейшей толики ошибок. Каждое слово произнесено четко и с правильно подобранным акцентом. Томас был без ума от Корнелии. Но положение в обществе накладывало на него своеобразное вето на проявление симпатии к ней.
Он всего лишь спит, Корнелия, если дядюшка мешает, то вам лучше убрать свое тело из комнаты вон! прикрикнул Каспер.
Каспер Хогган нелицеприятный тип в компании Томаса. Высокомерный, задиристый, бестактный. Один лишь взгляд на его внешний вид вызывал рвотные рефлексы у людей из круга Корнелии. Ободранные брюки, залатанный местами жакет. Застиранная мозолистыми руками, рубаха, на котором виднелось множество пятен от жира. Корнелия старалась не глядеть в сторону Каспера, чтобы не испортить себе чаепитие.
Слушайте, мистер Хогган, я обращалась не к вам, так что будьте любезны не вступать со мной в диалог, фыркнула Корнелия, размахивая веером и продолжая пить чай из блюдца.
Будьте любезны Не вступать в диалог передразнивал ее Каспер. Не твое куриное дело вступать мне в диалог или нет.
Ох, Томас, ответьте же что-нибудь скорее. Оскорбляют даму и я этого не потерплю, заволновалась Корнелия.
Каспер, дружище, не нужно так с леди Корнелией. Она может и невыносима порой, но все же женщина, Томас подмигнул ему.
Что значит невыносима, Томас?! Знаете что?! Если бы мы жили в средневековье, рыцаря бы из вас не вышло, насупилась она и демонстративно отвернулась.
Если бы мы жили в средневековье, я бы был королем, усмехнулся Томас и открыл книгу Дэниела Киза.
Каспер улыбнулся, глядя на короткую ссору двух молодых и принялся натачивать ножом спичечную головку. Шеймус Донован пробудился от криков и приподнял краешек широкополой шляпы, чтобы взглянуть на остальных. Поерзав в кресле, он вытащил из кармана длинную самокрутку. Шеймус поджег спичинку о подошву своих ковбойских сапог и смачно затянулся.
Ну, дядюшка. Я же просил вас не курить в помещении, раздосадовано произнес Томас.
В ответ Шеймус проворчал, сжимая самокрутку в губах, и положил одну ногу поверх другой. Напоминая пастуха из пустынных равнин Техаса, он не был любителем много болтать. Точнее, он не разговаривал совсем, если не было необходимости. Выдохнув облако густого дыма в сторону Корнелии, он довольно улыбнулся, оголив золотые коронки с промежутками еще целых, но пожелтевших зубов.
Дядюшка! вскрикнула Корнелия. Если вам на меня плевать, подумайте хотя бы о Ричи. Ричард, солнышко, иди ко мне.
Мальчуган лет десяти подошел к Корнелии и встал подле. Рыжие волосы и веснушки на лице были прямой противоположностью идеально белому лицу его сестры. Впервые взглянув на них, сто из ста людей утверждали бы, что Корнелия и Ричард не то чтобы семья, а скорее жители двух противоположных окраин города.
Тетушка Корнелия, взмолился Ричи.
Не называя меня тетушкой, сколько тебе говорить. Я старше не более чем на девять лет. Твое обращение заставляет чувствовать себя старой.
Сестрица! А можно мне выйти погулять? Я уже устал сидеть здесь.
Ну, милый мой Ричи. Ты ведь прекрасно осведомлен, пока не придет доктор, нам выходить запрещено. А пока иди в уголок, поиграй с игрушками, улыбнулась Корнелия и погладила его по голове.
Мне не хочется играть с твоими старыми куклами. Я мальчик. Я хочу гонять мяч и играть в машинки! нахмурился Ричи, притопнув ногой.
Ах, маленький мой братик. Если ты, мой миленький, не будешь играть с тем, что я тебе дала, то можешь забыть о прогулках на свежем воздухе, прыгучем мяче и сказках на ночь. Ты меня понял, мой любимый, братец?
В тоне Корнелии не было ни тона упрека или злобы. Она произносила это с такой легкостью, будто звучание арфы ублажали слух окружающих.
Понял, сухо ответил Ричи и зашагал в угол.
Вот и славно, ступай.
За железной дверью послышался стук каблуков, который четким выверенным ритмом становился все громче по мере приближения. Когда стук усилился настолько, что полностью стих, в замочную скважину вошел ключ. Сделав три оборота, он юркнул обратно назад. Секундная тишина и скрипучий звук тяжелой двери заполнил комнату. В проеме, в белом расстегнутом халате, стоял доктор Бенедикт Дарнелл. Его темно-карие глаза спрятались за блеском прозрачной линзы. Тонкая золотая оправа идеально сидела на лице. Складывалось ощущение, будто эти очки сконструировали специально под его овал. Под белым бездушным, как всегда казалось Томасу, халатом, виднелся аккуратный классический костюм в большую шотландскую клетку. Весь безукоризненный вид Бенедикта портили его часы. Потертый ремешок, что давно требовал замены и старый готический циферблат, что создавал ощущение некой связи доктора с религиозными делами. Врачей, которые имели тесное отношение с вероисповеданием, не особо жаловали в краях Томаса. Отчего он порой сомневался в правоте суждений доктора Бенедикта, хотя безмерно уважал его.
Как дела мой друг, Томас? улыбнулся врач.
Все отлично, Бенедикт. Думаю, мое пребывание здесь окончено. И я премного вам благодарен за ваше содействие, улыбнулся Томас, закрывая книгу.
Я того же мнения, поэтому и пришел вас проведать. Коллеги сообщили мне, что вы хорошо себя ведете последнее время. И раз вы говорите, что все отлично, то пора на выход.
Томас положил книгу в портфель и двинулся в сторону выхода. Доктор Дарнелл встретил его объятием и крепко пожал руку. Такое мужское отношение понравилось Томасу и он отблагодарил доктора искренней улыбкой. Воздух за спиной Бенедикта был совсем другим, нежели в помещении. Чем-то неизведанным и свежим веяло оттуда. Будто запах ароматного кофе для сонного, обычный воздух коридора завораживал Томаса. Он понимал, что осталось пройти несколько шагов и его легкие заполнятся до краев этим ароматным и пьянящим запахом. Запахом свободы.