Семейские, вспомнил Джон, истинно верующие с Алтая. Их раскулачили в тридцатые годы, сослали или отправили в лагеря, откуда они и бежали старообрядцы отлично управлялись с немногими расчищенными от леса участками пашни:
Даже яблоки у них вызревают племянница поставила кадушку моченых плодов, они все люди хозяйственные, аккуратные по немногим намекам, Джон понял, что среди жителей деревни имелись и бывшие белые партизаны:
Как покойный Иван Григорьевич Князев, что твоего прапрадеда сжег в паровозной топке, сказал он мальчику, но то дела давно минувших дней, вспоминать о таком не стоит старообрядцы почти не выбирались в деревни и поселки на тайшетской трассе:
У них даже соль своя герцог отправил в рот парню ложку каши, а нас обеспечивает Генрих первая и последняя поездка Марии в Братск обошлась без неприятностей:
Я его сразу отыскала, девушка подтолкнула мужа вперед, товарищ Миллер висел на доске почета, как лучший каменщик участка Теодор-Генрих откладывал оклад ударника и северные надбавки. По подсчетам Джона, денег и оставшегося золота Хомутова хватало на оружие и два чистых паспорта:
Тебе бумаги не нужны, он пощекотал толстый бок мальчика, ты у нас пока обойдешься без документов разинув ротик с четырьмя зубками, Феденька сладко зевнул:
Доедай, Джон поцеловал мягкие, каштановые волосы, папа с мамой придут из парилки и спать ляжете при заимке имелась рубленая по-черному банька:
Здесь тихо, Джона тоже клонило в сон, воздух чистый, парню хорошо расти. Но это сейчас спокойно, а завтра могут появиться слуги Антихриста, как о них говорит Мария рожала племянница в деревне старообрядцев, с помощью местных женщин:
Я сделала вид, что мы с Генрихом венчаны, девушка покраснела, что он православный. Они бы не поняли иначе, они люди другого воспитания герцог отозвался:
Вы все равно, что венчаны, милая. Доберемся до Лондона и устроим свадьбу Феденька потер кулачками голубые, яркие глаза:
Ты у нас в Волка пошел, сказал ему герцог, а подбородок у тебя папы, то есть бабушки твоей внук попытался забрать у него ложку. Каша была, как выражалась Мария, полбяная, на козьем молоке:
Жадина, ласково пожурил его Джон, мама тебя еще грудью покормит, ты своего не упустишь он все время вспоминал Полину:
С Маленьким Джоном мы встретились, когда ему три года исполнилось, вздохнул герцог, а Полину я купал, пеленал ее, кормил, как сейчас Феденьку. Господи, ей тринадцать лет, а мне два года до пятидесяти в сторожке было жарко натоплено, Джон держал мальчика на коленях. Ребенок бойко ползал по дощатому полу и пытался вставать:
Чтобы гоняться за Цезарем рыжая лайка ждала Джона в сенях, славный пес попался, жалко будет его здесь оставлять лайка опекала мальчика. Феденька часто засыпал, привалившись к ее мягкому боку:
Ты отправишься в постель, Маша разгородила комнатушку домотканой завесой, а дедушка Джон пойдет на охоту, герцог покачал мальчика.
Теодор-Генрих приезжал из Братска всего пару раз в месяц. Не желая мешать молодым, герцог в эти ночи отправлялся с собакой в тайгу. Цезарь застучал хвостом в сенях, скрипнула дверь, по ногам пахнуло холодом. Они прятались под тулупом Теодора-Генриха, Маша замотала голову шерстяной шалью.
С ума сошли, строго сказал герцог, поднимаясь, минус тридцать на дворе, а у тебя ноги голые племянница носила валенки на босу ногу:
Мы в снегу купались, дядя Джон, Генрих стряхнул иней с тулупа, идите, каменка еще горячая Джон накинул короткий полушубок:
Пар не тот, он передал Феденьку отцу, я после охоты привык мыться. Укладывайте графа фон Рабе мальчик тихо посапывал, и сами отдыхайте Генрих не мог оставаться на заимке надолго:
Он провел здесь летний отпуск, сделал вид, что ездил на Байкал, но сейчас ему надо на рассвете возвращаться к машине Генриха ждало десять километров лыжного хода по глухому лесу. Юноша шутил, что именно его и надо посылать на Олимпиаду:
У нас впереди еще парусный спорт, то есть управление катером, отвечал Джон, только сначала надо доехать до Сахалина, свистнув Цезарю, герцог обернулся на пороге.
Холщовая занавесь даже не колыхалась.
Пусть спят, они устали Цезарь потерся о его руку, а мы с тобой, дружище, пойдем на белок или глухаря подстрелим в заимке Джон говорил по-русски, ради практики, но наедине с псом переходил на английский язык. Цезарь все отлично понимал:
Холщовая занавесь даже не колыхалась.
Пусть спят, они устали Цезарь потерся о его руку, а мы с тобой, дружище, пойдем на белок или глухаря подстрелим в заимке Джон говорил по-русски, ради практики, но наедине с псом переходил на английский язык. Цезарь все отлично понимал:
Доедем домой, Джон поднял мешок с припасами и патронами, Федор Генрихович будет расти на Ганновер-сквер, где его все разбалуют. Они будут счастливы, а я сердце тоскливо сжалось, герцог поправил черную повязку на утерянном глазе:
Детей бы вырастить. Маленькому Джону восемнадцать, совсем большой мальчик. Ладно, дружище, он распахнул перед Цезарем дверь, делай, что должно и будь, что будет.
Пробравшись среди сугробов на крохотном дворе, Джон нырнул в растворенную калитку.
В подвешенном на бревенчатую стену старом фонаре оплывала восковая свеча. В сторожке пахло березовыми вениками, дымом буржуйки, сладко тянуло молоком и пряниками:
Ты сама словно пряник, пробормотал Генрих, уткнувшись в плечо Маши, я так скучаю, так скучаю, любовь моя в середине ночи они устроили мальчика между собой, под тулупом и деревенским стеганым одеялом:
Он проснулся потому, что ты здесь, неслышно сказала Маша, кормя ребенка, он чувствует, что папа рядом Феденька всегда тянулся к отцу. Генрих обнимал Машу, не выпуская теплой ручки сына:
Не ходишь еще, он улыбнулся, глядя на сонное личико мальчика, ты у нас осторожный.
Маша кивнула:
Не только осторожный, но и толстенький, она погладила ребенка по голове, но, как побежит, так похудеет Генрих потянулся:
Мама рассказывала, что я тоже после года пошел, а заговорил еще позже. Может быть, оно и к лучшему, вздохнул юноша, я при Гитлере рос, а потом проклятый Максимилиан заставлял меня трехлетним отдавать нацистский салют Маша беспокоилась насчет тети Марты, как она называла мать Генриха, но юноша уверил ее:
Лучшего человека и не найти. И она замужем за Волком, все складывается отлично Маша хихикнула:
Они удивятся, что в их годы обзавелись внуком Генрих согласился:
Мама меня рано родила, в восемнадцать лет, а нам с тобой почти двадцать два. Ничего, он аккуратно накрыл одеялом спящего Феденьку, главное, достичь Японии. Мама с Волком прилетят, заберут нас домой. Бабушка Анна тоже через Японию бежала из СССР Маша подняла бровь:
И твой прадед, Горский. Нам в школе рассказывали, как он спасся из ссылки девушка вздохнула:
Но как же это получается, Генрих? У Марты жив брат, а мы не можем вывезти ее из СССР герцог строго запретил им появляться в Куйбышеве. Джон повел рукой:
У меня есть рычаги влияния на Журавлева, дядя помолчал, но, чтобы их применить, мне надо сначала оказаться в Лондоне. Не думай, что Журавлевы не предадут тебя, сказал он племяннице, как только ты появишься на пороге их дома, они побегут в Комитет Маша мрачно буркнула:
Раньше, чем пропоет петух. Но мне жалко Марту, она живет во лжи, как жила я Джон почесал бороду:
Уверяю тебя, что она пошла в мать, то есть в Констанцу. Она не проглотит советскую дребедень, у нее своя голова на плечах Маша часто вспоминала приемную сестру:
Она, наверное, добилась своего, отправилась в ПТУ, сказала девушка мужу, она растет упрямой, не чета мне девушка посмотрела вдаль:
Если бы не Зоя, мученица, Маша перекрестилась, у меня бы глаза не открылись, но Иисус и Божья Матерь позаботились о нашей встрече. Только она, наверное, давно сгинула в тюрьме или сумасшедшем доме, вроде того, где дядя сидел о своем пребывании во владениях профессора Кардозо Джон племянникам не рассказывал:
Меньше знаешь, лучше спишь он иногда ощупывал скрытый под волосами шрам на голове, не надо им о таком слышать. Марте надо, но до Марты нам еще предстоит добраться он сомневался, что Кардозо удастся призвать к ответу:
Мерзавец все предусмотрел, его защищает мощь СССР. Он сделал мне операцию на мозге, но какую Джону не нравились его внезапно появившиеся музыкальные способности:
Циона мне всадила заточку в глаз, сделала мне лоботомию, но я плохо помню, что было дальше он, однако, хорошо помнил время пробуждения, как называл это герцог:
Я стал лучше мыслить, я откуда-то узнал, что Фрида дочь Максимилиана и Ционы, что у Ционы родился еще один ребенок, украденный воровкой по фамилии Генкина Джон предполагал, что медики поднимут его на смех: