Вторник (бодро выбегает на ринг в майке и трусах). Максимум измотать драгоценную Ольгу Юрьевну движением по рингу и нокаутировать в конце третьего раунда, минимум выиграть по очкам!
Ольга Юрьевна (идёт на сближение с соперником, как танк). Раз! (Перемахивается и, сделав несколько шагов, опускается на колено.)
Вторник (торжествует в предвкушении победы). Иду на добивание!
Ольга Юрьевна (поднимается и наносит удар Вторнику в ухо). Два!
Вторник (отлетает на три метра). Мы так не договаривались (Скорчился в углу ринга.)
Ольга Юрьевна (подходит к сопернику и наносит удар в голову). И три!!!
Вторник. Сдаюсь, пощадите!
Ольга Юрьевна (смотрит на наручные часы). Задача-максимум-минимум выполнена! Прошу занести в протокол
Явление XVII
Подмосковье, дача. Автор-биограф импровизирует вслух, лёжа на диване.
Автор-биограф. Помнится, когда в школе Олечка (то бишь теперешняя Ольга Юрьевна) писала впервые в жизни диктант, то допустила в нём только две грамматические ошибки. И причём обе в слове «судья». Она написала это слово, встретившееся и в начале, и в конце диктанта, не иначе как «судия».
Пауза.
На следующий день завуч школы (он же преподаватель русского языка и литературы) вызвал отличницу Олечку на ковёр и сказал, что у него рука долго не поднималась, чтобы поставить ей вместо привычной для всех пятёрки аж четвёрку с минусом! (Но всё же поднялась)
Пауза.
Уязвленная школьница подошла к двери (уже в то школьное времечко она закрывала собою вширь весь дверной проём), повернула в замке ключик два раза и положила его в своё глубокое декольте. Затем она повернулась к пожилому завучу задом, на какое-то мгновение приподняла юбку и, дождавшись, пока он скукожится от мощи её тучных ослепительно-белых полушарий, процедила сквозь зубы: «Я понимаю это слово совсем не так, как все остальные. По-моему, следует читать СУД и Я, это (как я считаю) одно и то же. В связи с тем что у тебя, старого козла, были сомнения, какую оценку мне ставить, я судить тебя сейчас строго не буду. Но остаток своей жизни (а она только ещё начинается по-настоящему!) я буду писать это слово только так, как мне нравится и как я считаю нужным, то есть так, как написано в твоём вонючем диктанте. Я так хочу. И с этого момента я начинаю вершить свой суд»
Пауза.
После этих слов она открыла дверь и дала дяденьке лёгкий пинок под его тощенький задик. И при этом с таким расчётом, чтобы он вкатился прямо в учительскую, навстречу изумлённому педсовету школы.
Пауза.
Автор-биограф. А теперь очередная порция стихов:
Не нужно мне мудрёной быть,
Чтоб массой мужика давить.
Я размахнусь и просто так
Бью в глаз его или в «пятак».
А если будет много ахать,
Я не позволю себя трахать.
Пусть ищет худышку спесивую,
А не толстушку красивую
ЗАНАВЕС
Явление XVIII
Небольшая уютная комнатка, обставленная простенькой мебелью. У окна стоит ярко-оранжевое кресло-кровать в разобранном виде. На нём лежит Ольга Юрьевна и рассуждает вслух.
Ольга Юрьевна. На повестке дня мой каприз. Я принимаю решение выбрать супруга, но обязательно из числа своих подчинённых. Однако, кого бы я ни избрала в конечном счёте в мужья, он должен будет помнить моё незыблемое условие кредо: «Хозяйкой в доме буду я!».
Пауза.
Для меня не важно, какую он будет иметь комплекцию, рост, ум Всё равно в любом случае я буду руководить будущей семьёй до последнего мига моей жизни. И всегда (на веки вечные) мой избранник и будущие дети должны главу семейства, то бишь меня, боготворить и ловить каждое слово, каждый мой жест и намёк на что бы то ни было. Это незыблемо и не должно обсуждаться. В противном случае любой член семейства обязательно будет изгнан из дома, причём с позором, как самый великий грешник.
Пауза.
Тут уж ничего не попишешь. Такая я родилась, такой и помру. И я буду внедрять эту идею во все умы человечества ежечасно, ежеминутно и ежесекундно! Я имею на это право, причём полное, законное
Пауза.
А теперь стихи на злобу дня:
Все ловят всегда моё слово.
Трепещут, когда я без дела
Клянутся любить меня
снова и снова.
И власти моей нет предела!
ЗАНАВЕС
ЗАНАВЕС
Действие второе
Явление I
Подмосковье. Дача. Автор-биограф лежит на диване и, прямо лёжа, набирает текст на мини-компьютере.
Автор-биограф. Одевалась Ольга Юрьевна всегда со вкусом, причём предпочитала почему-то тёмные и строгие одежды с красной или голубой окантовкой. При этом лицо её вне зависимости от настроения мало чего выражало. Разве что подобие кислой гримасы, как отмечали впоследствии наиболее наблюдательные и опытные эксперты и биографы.
Пауза.
Автор-биограф (поворачивается на бок). Что-то спину отлежал. Наверное, глисты завелись в моём нежном организме не дают на спине лежать
Пауза.
Ходила Ольга Юрьевна, как правило, почти круглый год в мини-одеждах: и плащи, и юбки, и платья были обязательно выше колен. Так что, когда она шла по вестибюлю метро, к примеру, в пальто и его полы на третьем шаге чудесным образом распахивались, всем мужчинам-счастливчикам представлялось такое изумительно-приятное зрелище, что у них сначала дух захватывало, а затем они под разными предлогами искали с ней знакомства Когда же она, восседая сразу на двух местах вагона электрички, с лёгкостью необыкновенной закидывала ногу на ногу, то и юнцы, и зрелые, вполне сформировавшиеся мужи, сидящие напротив, с замиранием сердца обозревали открывшееся перед ними блистательно-прекрасное видение, при этом шикали на снующих перед ними пассажиров. Ибо они хотя бы на полсекунды, но прерывали чудесное зрелище и мешали другим радоваться жизни, пока прекрасная незнакомка демонстрирует им свои прелести.
Пауза.
Автор-биограф (переворачивается вместе с компьютером на другой бок). Что-то левый бок затёк. Наверное, съел что-то несвежее? Вон как сердечко-то стучит. Тук-тук, тук-тук