В огне революций
Прошел месяц с небольшим. Лёнька появился на Пресне с винтовкой за плечом, офицерской шашкой и наганом на портупее.
В Питере революция, сообщил он двоюродным братьям. Дни самодержавия сочтены! В Москве тоже городовых бьют, полицейские участки громят. Пойдем, брат, народную власть устанавливать, рабочих поднимать!
Пойдем, только оружия у меня нет ответил Николай.
Оружие будет! Стрелять-то умеешь?
Нас в училище учили.
Увязался и младший брат Шурка, выудивший откуда-то припрятанный револьвер-«бульдог».
Коля хотел дать ему тумака, но двоюродный разрешил. Во дворе Прохоровской мануфактуры рабочим раздавали винтовки и патроны.
Патронов-то сколько дают! удивился Лёнька. На фронте перед генеральными наступлениями нам столько не давали!
А мы их специально припрятывали. Чтобы вы там своих братьев немецких рабочих не убивали, ответил пожилой работяга.
Наших никого! не увидел Лёнька работников мастерских Александра Федоровича среди пресненских. Не люди курвы! Сидят по углам, ждут, пока им свободу добудут и на блюдечке поднесут!
Коле выдали карабин, сказав, винтовки дают крепким мужикам, пару обойм и россыпь патронов в карманы.
Народ, вооружился, построился, двинулся к центру. С каждой улицей, каждым переулком к строю примыкал народ. Шли кто с револьвером, припрятанном еще в 1905 году, кто с охотничьим ружьем, кто с топором. Тетки с дедами громили продовольственные лавки, тащили по домам снедь. Полыхал полицейский участок. Городовые разбежались, парни захватили оружие и пустили «красного петуха». За Садовым кольцом к рабочим присоединились студенты, мелкие служащие, гимназисты-старшеклассники. Затем целый полк, солдаты которого перебили офицеров и теперь нуждались в командире, знавшим Москву. Лёнька полк возглавил. Братишек взял в качестве разведчиков, поскольку служивые плохо знали этот район Первопрестольной. Пацаны бежали впереди вооруженного народа, заскакивали в подворотни, высматривая нет ли там засад. В одной из таких наткнулись на нескольких городовых, затаскивавших в подъезд пулемет. Коля быстро приняли решение. По-военному крикнул:
Пли! и выстрелил в полицейских.
Шурка, выдернувший «бульдог» из шинельки, принялся палить «в белый свет, словно в копеечку». Николай целился, выпускал одну за другой пули. Городовые прыснули в стороны. Один, оставляя кровавый след, заковылял в соседнюю подворотню.
Я попал! Я попал! завопил Шурка.
Не ты, а я! подзатыльником сбил с него шапку Коля.
Что за шум, а драки нет! ввалились во дворик разухабистые солдаты.
Городовые пулемет в дом пытались затащить. Верно, хотели стрелять в народ. Одного мы подстрелили, доложили пацаны. В подворотню похромал.
Полицейского солдаты докололи штыками, пулемет забрали, похвалили ребят, спросили: где найти старшего, и пошли со двора. Коля поменял обойму в карабине, на ходу зарядил пустую патронами. Шурка достал из кармана патроны, забил их в барабан «бульдога».
Мне их рабочие много дали, сообщил он брату. А все-таки я в городового попал!
Еще раз такое услышу отправлю домой! пригрозил Николай.
Потом мотались по Лёнькиным поручениям с записками к командирам революционных частей и отрядов рабочих. Стрелять больше не пришлось. Правда, в одном месте нарвались на казаков. Однако те сразу спросили где найти кого-то из начальства.
Своих офицеров мы зарубили, командовать некому, посетовали они. А очень хочется за народное дело порадеть!
Через сутки все было кончено. Лёнька, теперь уже Леонид Арсеньевич, отпустил братьев. Александр Федорович отнял у Шурки револьвер и утопил оружие в нужнике. Коля слышал, как за стеной свистел ремень, вопил младший брат и приговаривал отец:
Я тебе покажу, как соваться, куда не надо! Как во взрослые дела лезть лоб под пули подставлять.
Выдрав Шурку, папаша сказал Николаю:
Хулиганство у вас, а не революция, если вы таких несмышлёнышей на свои поганые баррикады тащите! Еще раз в безобразиях замечу не посмотрю, Коля, что ты почти взрослый. Выдеру и тебя!
А потом праздновали победу. Москва окрасилась в красное. Гремели «Марсельеза» и «Варшавянка». Под улюлюканье народа вели и везли в тюрьмы генералов, жандармов, полицейских. Сбивали вывески с двуглавыми орлами. Дожигали полицейские участки, до коих не добрались вчера. Гимназистки раздавали алые банты символ победившей революции. В одной из них Коля узнал Леночку. Его Леночку! Похвастался, что тоже сражался за свободу.
А я от тебя другого не ожидала! прильнула к нему девушку и поцеловала в щеку.
Потом банты кончились, и парочка долго бродила по Москве, глядя на алые транспаранты, контрастировавшие с белым снегом и прозрачными голубыми сосульками, любуясь совсем другим свободным народом. У Никитских ворот лакомились ананасами из магазина «Колониальные товары». Хозяин предпочел выставить угощение, не дожидаясь, пока народ разнесет заведение.
Отведайте, мамзель! поднес Леночке на острие шашки кусок ананаса казак, один из тех, кого Николай вчера привел к Лёньке. Коля, налетай!
Благодарю! улыбнулась девушка, аккуратно сняв сочный, ароматный кусок с шашки. А как вам этот фрукт?
По мне гадость! сплюнул казак. Рот вяжет, кислятина! С нашими, донскими кавунами не сравнить! И как только их благородия это едят?
Потом еще долго гуляли по бульварам Тверскому и Пречистенскому (ныне Гоголевский авт.), среди ликовавшего по случаю победы народа. Затем Коля проводил девушку домой. У Князевых тоже праздновали победу. Пили шампанское, сохранившееся еще с довоенных времен.
Власть отныне будет наша купеческая! раздавался из столовой голос Лениного отца Василия Петровича. Хватит нам перед господами-дворянчиками тянуться в струнку и взятки им давать за получение военных заказов!
Царь власть нам не даст, услышал Коля голос отца.
Сегодня создано Временное правительство, в него вошли и купцы, ответил Князев. А царя уже завтра не будет отречется от престола!
Назавтра государь-император Николай Александрович отрекся от престола, передав его брату Михаилу прославленному генералу, герою войны. Тот тоже отказался от престола, передав власть в стране Временному правительству. Потом все постепенно успокоилось. Выпустили из тюрем посаженных туда царских генералов, жандармов, полицейских. Возобновили работу государственные учреждения, предприятия, банки, магазины. Леонид Арсеньевич передал полк кадровым офицерам и вернулся к учебе в школе подпрапорщиков. Правда, не забыл выдать мандаты братьям, что они являются участниками Февральской революции. Вернулись к учебе и Николай с Шуркой. Возобновила занятия гимназия, где училась Леночка. При всем при этом народ находил время на митинги и демонстрации. А они проводились по поводу и без повода. То отменят чины и сословия. То запретят рукоприкладство в армии, а господ-офицеров обяжут обращаться к солдатам «на вы». То введут в обращение новые деньги, прозванные по фамилии премьер-министра Керенского «керенками». То произойдет плохо подготовленное наступление, закончившееся новыми жертвами. Словом, народ успевал не только трудиться, но и митинговать.
В мае вернулся с каторги дядя Арсений, превратившийся из поджарого, заводного красавчика в мрачного, одутловатого мужика, правда неожиданно хорошо одетого.
Я теперича герой революции одна тысяча пятого года, политический каторжанин и член партии большевиков. Мне за мои страдания положено! ответил он Александру Федоровичу, удивившегося, что уж больно приличная для каторжника одежда на брате. Сейчас понемногу грабим награбленное. Но это пока. Потом скинем «временных», заводы у буржуев отберем рабочим отдадим. Землю у помещиков отберем между крестьянами по справедливости разделим. Свою, народную власть установим, и не будет ни бедных, ни богатых! Зато каждый человек, пусть последняя кухарка, страной будет управлять. И деньги, к чертовой матери, отменим! Так, что готовься, брат, к великим свершениям!
Ну, насчет кухарки ты, брат, загнул! почесал бороду Александр Федорович. Чтобы государством управлять, большие знания нужны! Я, чтобы моими мастерскими управлять, специальное образование детям даю. Коле техническое, Шурке коммерческое. А как дело вести без денег? Как с поставщиками рассчитываться? Что с покупателей за товар получать?
По всей стране будут большие склады. Пошил твой рабочий две пары сапог, а ему пальто нужно. Идет на склад, сапоги сдает, пальто получает. А чиновник составил десяток прошений, ему это в специальную карту вписали. Идет на тот же склад, показывает карту, и ему пару сапог выдают. Если какой-нибудь нужный закон сочинит, даже автомобиль могут дать! Так нас учит вождь мировой революции товарищ Фридрих Энгельс.
Авто за бумажку? Далеко, брат, твой Энгельс от реальной жизни пребывает, если такое придумал, вздохнул Александр Федорович, не знавший, что Фридрих Энгельс давно умер, и полез в шкафчик с «шустовским» коньяком, чтобы отметить возвращение родича.