Не отнекивайся, Ульрианнаш. Я видела ту запись из монастыря. Рао показал. Ты должна быть счастлива. Ты новый ширрах шерн Альяринн, не самый лучший, многим непонятен выбор Рао, и поэтому ты должна доказать, что достойна быть на месте Того, кто ушел. Тем более, ты должна подтвердить Его выбор. Ведь именно он настоял на твоей кандидатуре, что ставит меня в неловкое положение как льринни.
Проще говоря, моя госпожа решила убить двух зайцев одним выстрелом и экзамен мне очередной провести, и повысить мой рейтинг. Она просит меня танцевать здесь это называется «вышить» на Эвалоне.
Восьмой, заключительный и самый красивейший, на мой взгляд, Узор.
Canto Della Terra.
Дуэт мужчины и женщины, переплетённый в музыке. Поющих о любви, о нежности. О солнце внутри их. Мой самый любимый из всех танцев.
Но традиции выше моего желания. Если бы я уже десять лет как была Столпом, то могла присутствовать на празднике Гемм. И еще через пять быть в центре внимания.
Но что скажут старейшины? Ты их спросила? сквозь зубы выдавливаю шипящие, пытаясь отбиться.
Они согласны. Мы видели лишь то немногое, что успели снять в монастыре. И поверь, этого достаточно, чтобы не бояться за твою судьбу.
Это всё она, Мэрииштэ! Я в гневе кусаю губы, вспоминая эту строптивую монахиню. Она уговаривала меня долгих три года с тех пор, как увидела мои попытки овладеть пластикой. И потом тайно записала, целых две минуты моего забытья. Тогда я вальсировала, срывала покрывала с древней мелодии, которую напевала себе. Её я услышала на первом своем Эвалоне, увиденном в стенах Монастыря. Я искренне пыталась уничтожить запись, но в физической силе уступала Мэрииштэ. Тогда я проиграла, вызвав её на бой Миоррэ. Проиграла и не получила право забрать единственный носитель с моим танцем. А монахиня поколотила меня так, что полностью отбила и печень, и желание что-то сделать с записью. Даже сейчас я недостаточно сильна, спустя годы тренировок.
Но я не думала, что она попадет в руки Рионн.
Ульрианна, ты танцуешь для нас, поэтому два дня проведешь в своих покоях. Никто не должен видеть тебя до заката Плетущие Узор священны. За тобой придут вовремя.
А Пусть танцуют прямые наследники дома Альяринн! Анна и Веннэ
Они должны выбрать ан'нари и знают это. От дома всегда танцуют Восьмой Узор приглашенные танцовщицы наш род славится лишь дипломатами. Пусть в этот Эвалон мой отец будет горд за меня в моей памяти. Даже я, туорэ Святослава, не вышивала танец никогда.
Но
Я всё сказала. Завтра старейшины пришлют двух гемм тебе в помощь. Тощее худое пугало должно преобразиться. Хватит пугать народ
Сбегу.
Ей богу, сбегу.
Если я уступлю льринни, то я навсегда останусь здесь. Плетущие Узор Столпы заносятся в семейный реестр так же, как если бы прожили с геммами пятьдесят лет. Я стану частью дома шерн Альяринн и не смогу вернуться в Монастырь по желанию.
Это был третий заяц Рионн. Она убила и его.
потому что умолчала о том, что мы и так обе знаем. Если я сбегу или даже просто откажусь меня убьют за измену.
***
А Андрею становилось всё хуже. После изменения прошло ещё недостаточно времени, и вирус не адаптировался.
Я знала, Ума пыталась пробиться ко мне и поговорить. Она умоляла Саршэ, длинноволосую, похожую на Тора, гемму, впустить её на пару минут. Но Саршэ была прислана подготовить меня, и потому неприступна. Ей было приказано, чтобы никто не видел танцовщицу так она даже отражающие поверхности выключила в моих покоях.
Но даже и так я не смогла бы ему помочь. Андрей ещё не понимал меня, моей речи. Он был слишком мал Мне оставалось лишь молиться и верить. Госпожа сделала всё, чтобы найти причину нездоровья малыша. Анализы ничего не показали. Кровь Ангуин также проверили. Она была безупречна и более чем подходила для питания.
Ничего.
Ничего такого, чтобы найти причину.
Шима, вторая моя, более агрессивная, похожая чем-то на Веннэ, помощница, нехотя передавала мне новости:
Два дня потерпеть не можете? Ничего с малышом Андреем не произойдёт за это время. Кровь его няни просто не усваивается ребенком, такое бывает.
Но бывали и смертельные случаи! Некоторые не выживали в таком раннем возрасте. Есть скрытые изъяны, которые могут исказить обращение
Саршэ, слушая нашу перепалку, прищурила и без того раскосые глаза, зашипела на меня.
Саршэ, слушая нашу перепалку, прищурила и без того раскосые глаза, зашипела на меня.
Много вы понимаете. Без году неделя тут, а уже
Я виновато склонилась перед ней, понимая её гнев. Но дала себе слово, что, если две эти помощницы прежде не загрызут меня, льринни я выскажу всё, что думаю о ней. А сейчас, отдавшись во власть опытных рук Саршэ и Шимы, я замолчала и стала мысленно вспоминать мотив Узора
У меня была хорошая память.
Даже слишком.
***
Я не знала даже, что делали со мной геммы. Не было ни одного зеркала или даже отражения, чтобы я могла видеть изменения в своем облике. Единственно, кожа стала необычно гладкой и светящейся изнутри. А волосы выросли раза в три по длине. Тёмно-каштановый цвет их от природы решено было насытить кроваво-красными прядями, чему я ревниво сопротивлялась.
А это что такое? Снимите немедленно! прорычала недовольная блондинка, пытаясь сдёрнуть с плеч бронзовые обручи. Я еле остановила ей. Обручи были моими, привезённые ещё из Империи. Даже в монастыре я их снимала лишь на ночь, в своих покоях. И то не всегда.
Не надо протянула я, вцепившись в руки гемм. там там шрамы и рубцы, я никому их не открываю. Это все, что осталось от меня прежней. И я не дам это изменить.
Саршэ в ужасе отдёрнула тонкие пальцы от браслетов. Отвращение явно читалось на её милом утончённом лице.
На гарами высшем языке гемми, самом витиеватом и насыщенном образами, доступной лишь немногим из гемм, она пробормотала Шиме:
Не могли другую выбрать, как раньше. Заказали бы танец дому Лерива, и всё. Неужели эта некрасивая женщина сможет?
Я печально помотала головой, понимая её слова, и ответила ей на гарами:
Ваше умение владеть высшим языком выдает возраст, Саршэ. Вам не менее двухсот пятидесяти лет, я права?
Шима прыснула от смеха, глядя на вытянувшееся лицо напарницы, и ближайшие часа мы втроём кружили среди изысканных и напыщенных многослойных фраз гарами, словно терпеливые фехтовальщицы.
Было безумно тяжело, я мало знала гарами, поэтому приходилось отшучиваться цитатами и афоризмами, которые помнила наизусть. Пару раз я жутко сбивалась и краснела, потому что гарами был не аналитическим языком, а синтетическим и агллютинативным, то есть слова как бы склеивались между собой, обрастали кучей суффиксов и префиксов и несли только одно значение. Но малая толика уважения моих мучительниц была завоёвана.
***
Эвалон начался по приезду сорока старейшин. Их и прочих гостей разместили, как и было принято, на свежем воздухе. Неспешно установили палатки, накрыли столы и подготовили серебристую площадку танцев.
Я знала лишь то, что этого всего я не увижу. Как и первые семь Узоров. Равно как и остальные танцовщицы, прибывшие в закрытых паланкинах по подземным ходам Дома.
Всё, что я знала ровно в девять за мной придут, укутают в одеяния, расписанные именами старейшин, и отведут на место. Ровно в девять минут девятого я начну вышивать Восьмой Золотой Узор своей душой, своими эмоциями.
И после него меня либо признают, либо Но о втором варианте не хотелось и думать.
А до этого две тысячи гемм будут наблюдать за каждым движением. Остальной народ гемм собирается семьями так же на воздухе около огромных парящих в воздухе экранов и будут присутствовать своим почтением на празднике. На расстоянии, но всей душой. За эти два дня время остановится для всех. И для всех праздник будет одинаков.
Меня трясло, ритуальные движения приветствия ускользали, мелодия уходила прочь.
За эти два дня присутствие двух девушек успокоило меня, кошмары ушли в прошлое. Но сейчас я боялась не их.
Я боялась за Рионн. Вдруг
Не беспокойтесь, госпожа Ульрианна. Мы в вас поверили. Поклонилась в ритуальном почтении Шима, протягивая красное одеяние.
На мне ритуальные одеяния, расшитые неведомой мастерицей драконами и фениксами. При каждом движении рисунки оживают и змеятся вокруг меня золотистой радугой. Я поправила украшения из жидкого металла, постоянно меняющего узор, и прогнулась в спине. Назад себя. Подняла правую ногу, сделала ею короткий взмах и перевернулась. Шёлковые шальвары аккуратно облепили ноги, перетекая в новое. На ногах изящные сандалии, перевитые узором в тон. Волосы лишь украсили непонятными стразами, оставив их распущенными.
Я была кровью.
Человеческая кровь на празднике Эвалон. Весьма символично.