Перевёртыш
А за лесом открылся широкий вид:
Поле дикое быльём поросло.
Кое-где кустарники скучились,
А по центру хоромы стоят
Даже для великана великие.
А вокруг палисад в цветах,
Все цветы голубые да красные.
И одна лишь дорога-каменка
От ступеней входа парадного
Убегала куда-то за горизонт,
И тропинка в дорогу вливалася,
Словно маленький ручеёк
в речку вольную.
Но едва Селиван на дорогу ступил,
Как пропала тропинка, растаяла,
Так что ходу назад Селивану нет.
Великан же не видел этого,
Он спокойно пошёл к хоромине.
А хоромы точно ждали его
И врата перед ним открывали.
Но внутри его никто не встречал,
Тишина, ни единого шороха.
И пошёл Селиван из залы в залу,
Окликая:
Хозяева, где же вы?
Но никто ему не откликнулся,
Лишь в последней зале увидел он
Человека на лавке лежащего,
Недвижимого, словно мёртвого.
Подошёл к нему Селиван-великкан,
Лоб потрогал тихонечко пальчиком.
И тут человек глаза открыл:
Наконец-то явился ты, Селиван-великан,
Всем подряд помогаешь ты,
а я всё жду-пожду,
Наконец-то и моя пришла очередь.
Сказал человек и на лавке сел.
Был невзрачен на вид и телом тщедуш,
Самым ярким пятном на нём была лысина
Ярко-жёлтая, в конопушках вся.
А одет был совсем неразборчиво:
Свержу толи зипун, толи старый халат,
А под ним просто майка в полосочку,
А и та, повсему, не с его плеча:
До пупа видно тело костлявое.
Непонятен был и покрой штанов,
На ногах было что-то плетёное.
И откуда такое чудилище
Во хоромах таких появилося?
Говорит Селиван строгим голосом:
Кто ты есть? Почему я не знаю тебя,
Ты же кличешь меня по имени?
У тебя вон хоромы богатые,
А одет ты в какое-то рубище,
И на лавке лежишь непостеленной,
Будто мёртвый лежишь, притворяешься?
И с чего ты решил, что к тебе я зайду,
Помогу тебе в чём-то неведомом?
Ну, ответить тебе дело плёвое,
Ведь молва о тебе впереди бежит,
О делах твоих понаслышен я,
У меня к тебе тоже дело есть,
И по силам, и, может, по душе твоей,
И помочь в этом мне не откажешься,
Потому как ты сердце послушаешь,
А оно у тебя очень доброе.
И дорожку сюда я тебе заказал,
А зовут все меня Перевёртышем.
Очень рад я с тобой познакомиться,
Улыбнулся хозяин в бородёнку свою.
А одёжка моя и взаправду плоха,
Да и лавка проста незастеленная
Это всёя того, чтобы жалость в тебе
Появилась ко мне одинокому.
Но сейчас это всё поменяю я.
С лавки встал, крутанулся вокруг себя.
Селивану предстал вдруг богатый мужик,
Сам в костюме из бархата чёрного,
На ногах сапоги точёные,
Золотая цепь в четверть пуда на нём,
Алый камень с груди так и светится,
Словно кровью живой изливается.
А на пальцах перстни все с каменьями
Драгоценными да невиданными.
Лавка креслом подстать обернулася,
Тоже сказочно изукрашенным.
Так сменилось всё за единый миг,
Только лысина прежней осталась.
Ну, таким я тебе больше нравлюсь ли?
Перевёрьыш опять улыбается.
Только ведь мне при этом наряде
Ты помочь в моём деле откажешься?
Селиван промолчал.
Перевётрыш опять:
Да, я очень богат, всё, что хочется, есть,
Об одном моё горе-кручинушко:
Сына нет у меня, нет наследника мне,
Кому это богатство оставлю я?
Селиван говорит:
Ну а я-то при чём?
Где тебе раздобуду наследника?
Вроде справный мужик, так жену заведи,
Постараетесь будут наследники.
Перевёртыш в ответ:
Много жён у меня
Было, все, как одна, раскрасавицы,
Только сына они мне не родили,
И теперь все покоятся с миром:
Я не мог им простить бесплодия.
Не в тебе ли причина, что нет детей?
Селиван-великан напрямую спросил.
Может, зря погубил ты невинных жён?
Нет, не зря, закипел Перевёртыш. Не зря!
Что ты знаешь и в чём обвиняешь меня?
И внутри, и снаружи здоровый вполне
Я к отцовству готов, а они а они
Ты зачем заявился? Для того, чтоб помочь!
Ты обязан и, хочешь не хочешь,
Будешь мне помогать, а за эти труды
Так тебя одарю, что не только долги,
Но и сам будешь жить припеваючи.
Ничего не ответил на то Селиван,
Но суровым лицо его сделалось.
А хозяин продолжил:
А дело тебе
Вот какое исполнить надобно:
Недалече отсюда селение есть,
Население сплошь бездельники,
Оборванцы, воришки и прочий сброд,
Потому и живут они впроголодь.
Но зато их детишек в каждом доме полно.
Я бы к делу давно приучил их,
секрет
Многодетности тоже бы выведал,
Но работать они на меня не хотят,
Про секрет свой молчат, насмехаются,
И ничто с ними сделать не в силах я,
Видно есть у них кто-то в защитниках.
Вот пойди в то село и защитника мне
Предоставь. И тогда всё исполню я,
Дам тебе я богатство несметное.
Не сдержался на то Селиван-великан:
Ты не жди от меня в этом помощи!
Против бедных людей не могу я идти,
Это дело совсем не доброе!
Не пойдёшь побежишь,
Как узнаешь, что я
К ним пожары пошлю великие,
Всё селение и население
Всё сгорит, ничего не останется.
Только ты, только ты, Селиван-великан,
Можешь их уберечь от бедствия.
Приведи ко мне их защитника,
Ничего я ему не сделаю,
Пусть поможет он мне с наследником,
Ты же сделаешь доброе дело,
И оно по душе тебе будет.
Нет, не будет! Ты врёшь, Перевёртыш!
Погоди ты и зря не журись, Селиван,
Перевёртыш опять изменился,
Стал дедком небольшим и уютным,
И в одежде простой, деревенской,
Только лысина так же светилась
В обрамлении редких седин
Голос тоже стал сладко-умильным:
Сразу нет? Ты подумай сначала,
Ты селенье спасёшь от пожара,
Скольким душам не дашь ты погибнуть,
Мне с наследником тоже поможешь.
А в итоге и долг свой уплатишь,
Да и сам заживёшь, словно барин
Ладно, думай, даю тебе сроку
До утра. Я не злой и не вредный,
Но откажешься всем будет худо.
Что же утром?
Их утром не станет.
И не станет тебя. Ты пойми,
По злодейской природе своей
Поступить не могу я иначе
Всё, устал я, ты думай, решай,
Мне ж пора отдохнуть, подкрепиться,
А чтоб ты не сбежал, я, пожалуй,
Уложу-ка тебя на засыпкровать:
Без заветного слова не проснуться тебе,
А скажу я его только утречком,
Засмеялся старик и руками взмахнул,
И засыпкровать появилась вдруг,
Из грубых досок сколоченная,
По размеру как раз Селивану была,
И ни чем не была застелена,
В подголовье полено положено.
Селивану же это
было всё нипочём,
На кровать он упал, как подкошенный,
Богатырским сном он уснул тот час,
По-младенчески сладко причмокивая.
Те же и Величава
Те же и Величава
Перевёртыш довольно ладошки потёр:
Дело сделано. Пусть недоброе,
Но оно по душе мне. А утречком
Побежит Селиваша, как миленький,
И доставит упрямца-заступника,
Здесь я с ним разберусь, не помилую.
Словно вихрь по хоромам пронёсся,
Закружил у засыпкровати
И опал.
И явилась из вихря девица,
Раскрасавица из красавиц,
Про таких говорят: «ни пером описать»,
Только глянула на великана
И на Перевёртыша кинулась:
Это что, дуралей, понаделал ты?
Ну, зачем усыплять Сливанушку,
Он и так никуда бы не делся:
Простофиля он, как ребёнок,
Только лаской легко убедить его
Сделать всё, как нам этого хочется.
Разбуди и исчезни, а я уж сама
С ним решу все вопросы, как надобно.
Хорошо, Величава, Перевёртыш в ответ.
Но смотри, если он заартачится
Ты его не жалей, сделай так, чтобы он
Позабыл о делах своих добрых
И о долге своём неоплаченном,
А про душу считал, что её вовсе нет.
Может, просто убить?
Да не можем мы,
Оберегом ему его матушка:
Можем подлость любую придумать ему,
Только жизни лишить не получится.
Перевёртыш шепнул что-то тихое,
Непонятное, неразборчивое,
Селиван на ногах оказался вдруг,
Кулаками глаза протирает,
А засыпкровать испарилась,
Словно здесь её вовсе не было.
Что ты глазки трёшь, Селиванушка,
Не соринка ли вдруг залетела тебе?
Величава гладит сострадательно,
Голосок у неё сладок, словно мёд.
Не пойму ничего. Что я, стоя, уснул?..
Кто ты, девица-раскрасавица?
Не беда, что ещё не знакомы мы,
О твоей доброте понаслышана
И хочу стать тебе другом верным я,
А зовут все меня Величавою
За мою красоту, наверное.
Как ты здесь оказалась?
Да мимо шла,
Заглянула к знакомцу давнему,
К Перевёртышу:
он хоть и злой колдун,
Да несчастен в судьбе своей,
вот и мечется,
Строит пакости людям разные,
Сам же в ласке, заботе нуждается,
Я его пожалею по случаю,
Он на время, глядишь, успокоится.
Я ведь тоже колдунья, но добрая,
Потому Перевёртыша жалко мне:
Ну, нажил он богатства несметные,
А умрёт и кому всё достанется?
Призадумался Селиван-великан:
Так выходит, что это селение
Навестить всё равно приходится.
Будь по-вашему, соглашается он,
Только пакость я людям не сделаю,
Если что, за обман поквитаемся.
И защитника по его лишь согласию
Приведу, так и быть, к Перевёртышу.
Величава в ладошки захлопала:
Ах, как славно у нас получается!
Я не зря назвала тебя другом,
А друзей разве можно обманывать?
Хочешь, вместе с тобой я к селянам пойду?..
Только как Перевёртыш один тут останется?
Он во злобе своей
снова что-нибудь выкинет
Как ни жаль, Селиван,
будет лучше для всех,
Если это село ты один навестишь,
Я же здесь присмотрю за порядочком.
В селении
Селиван до утра дожидаться не стал
И в селение сразу отправился
По дороге прямой и единственной:
И захочешь, а всё не заблудишься.
Потому, как и шаг Селивана велик,
И идти не хотелось по тёмному,