***
В самолете рядом с Виктором села молодая негритянка, лет тридцати, с другой стороны, коллега из их группы, с которым он еще не был знаком коротко, только мельком.
Сейчас познакомлюсь с соседями, лететь пять часов, а это тошнехонько, если молчать и в иллюминатор смотреть! Поговорим, а потом за полет и винца выпьем. Здесь же, наверное, дают к обеду? подумал он, приглядываясь к девушке.
Но, девушка оказалась не разговорчивой, и на вопросы Виктора отвечала по-французски, эскюз моа, же не компран па. Она не высказывала никакого любопытства по поводу соседства, и вид ее был безразличным. Девушка была одета в белые джинсы и розовую майку. Виктору очень хотелось разглядеть ее лицо поподробнее, но, она сидела, отвернувшись к окну, и о чем-то думала.
Виктору не оставалось ничего другого, как тоже заняться своими мыслями, и он закрыл глаза, вспоминая Коляна, Валю, и своих детей.
О Тамаре я совсем не думаю, подумал он через несколько минут, даже с какой-то обидой за нее. Жена бывшая, все-таки! А для меня, как пустое место! А ведь ближе, пока что, никого не было, и нет. Друзья, это друзья, а жена, даже если ты с ней развелся, все равно родственница. Ничего, скоро заработаю много денег, помогу им. А то, как-то не честно получается. Прожили мы с ней восемнадцать лет не богато, а как мне повезло, так она и не причем!
А что ты запоешь, когда женишься второй раз? спросил его внутренний голос. Как со всем этим родством жить-то будешь? шепнул ему внутренний голос.
Женюсь!? Да вряд ли! Что-то я пока один пожил, ни одной подходящей женщины не встретил. То выгоду ищут, то хотят сразу, чтобы я жил для интересов ее детей. То требуют, чего я и Тамаре-то никогда не делал. Нет, это будет очень трудно. Хорошая женщина пока что мне попалась одна, это Валя, но, она жена друга. Так что! подумал он и посмотрел на табло. На нем зажегся сигнал «пристегнуть ремни».
Виктору не понравился взлет, и он даже был рад, что задумался так надолго. Но, все же, он услышал слова стюардессы, и, стараясь, не показать, что эти минуты ему не приятны, он напрягся, зажал в руках ручки сидения и сделал очень серьезное лицо.
Африка, пальмы, слоны, тигры. Негры. Их же там на каждом шагу. Интересно, там, наверное, и кокосов, и ананасов полно? За два года наемся, и загорю, и мир посмотрю! Если не бахнемся, конечно! подумал он и представил, как шарахается самолет об землю и
Да нет, наверняка, и подумать не успеешь, успокоил он сам себя.
Самолет затих, а потом плавно стал набирать скорость, и вот уже Виктор увидел крыло самолета, сделавшего наклон при повороте на нужное направление.
Не боись, помереть можно везде. Это уж где, кому придется, а по теории вероятности, нам все должно прийтись в разных местах. Не может быть, чтобы всем и одинаково, рассмеялся его сосед. Первый раз в Африку? спросил он, улыбаясь, Виктора. Я слышал, ты водилой у шефа будешь? А я-то уже второй раз! Я бригадир у бетонщиков. Все время на свежем воздухе! Видел, какой я черный! Это с того года. Ага! Этот загар так въелся, что уже, наверное, на всю жизнь. Там же пятьдесят градусов, так разморит на солнце, только кофе и спасаемся. В жару, положено крепкий пить. Не выпьешь, смякнешь! Да!
А ты думал там рай? Небось, думал фрукты, океан, пальмы? Если бы не деньги, ни за что бы не полетел. Климат не дай Бог! Жарища кошмар! Я раньше тоже так думал, буду купаться в выходные и загорать на песочке. Какой загар! На работе так напыжишься, что к вечеру, лишь бы в прохладную простыню завернуться. А насекомые, а песчаные бури?! Господи, там же воды приличной нет! Так что, не думайте что это рай. И воду теплую будете пить, и песка наглотаетесь. И, к тому же, сразу по-дружески не советую связываться с местным населением, ты понял, о чем я? Я имею в виду женщин. И болезни, и провокация. Все может быть!
Какой напиток желаете? услышали они голос стюардессы.
Давай по коньячку! сказал сосед. Надо же отметить начало, потом будет некогда, да и сам не захочешь.
Мне сок грейпфрута, пожалуйста, сказала негритянка, и Виктор постарался успеть разглядеть ее лицо. Но, девушка, взяв стакан, отвернулась к иллюминатору и стала посасывать сок из трубочки.
Виктор удивился, что лицо девушки вызвало в нем интерес, но, оно было настолько сложным для его восприятия, что он, даже закрыв глаза, не мог вспомнить его. Это было необычное лицо, для представления русских о негритянках. Это была чернокожая женщина, с черными волосами, заплетенными во множество косичек, но с правильными чертами лица, и совершенно очаровательным носиком. От женщины слегка доносился запах духов с тонким оттенком океана песка и юга. Виктор заметил, как сверкнули угольки ее глаз, при ее повороте головы. Он понял только одно, что он очарован этим лицом, хотя не может повторить, какое оно в его памяти.
Хо-хо, поднимая палец, сказал сосед, показывая незаметно на женщину.
Я думал они там не такие красивые, шепнул ему Виктор.
Красивые, еще какие. А фигурки, а темперамент! Насмотришься еще. Но помни, поднял он указательный палец. Трудно, но не надо! Ты женат?
Женат, соврал Виктор.
А, ну да, я же вас в аэропорту видел. Ну вот, подумай о последствиях.
***
Полет прошел удачно. Сосед был настолько болтлив, что Виктору даже захотелось тишины и покоя. Но, эта его мечта воплощалась лишь ненадолго, когда сосед отлучался в туалет, да когда часа через три он вдруг решил заснуть. Виктор иногда поглядывал в сторону девушки, которая сидела через кресло от него, но она сидела, закрыв глаза, хотя не спала, и Виктор оставил эту мысль, поближе познакомиться и поговорить с ней.
И чего я так разлюбопытничался? подумал он, когда и сам решил посидеть с закрытыми глазами. Девушка как девушка, совершенно из другого мира, и я ей не интересен, и мне в ней что?
Он не заметил, что при выходе из самолета, когда Виктор подал ей с полки сумку, она вздрогнула. Как будто, что-то, поразило ее в нем. Она, даже, открыла рот, чтобы что-то сказать ему, но не сказала. А толпа выходящих из салона, разделила их и понесла к паспортному контролю, только на другом конце полета.
***
В группе с коллегами, Виктор сел в автобус, присланный за ними шефом, и поехал по незнакомой стране, с любопытством глядя в окно автобуса. Сначала пейзаж не очень поразил его, за исключением цветников и пальм в аэропорту. Первым отличием были, конечно, люди. И в Москве африканцы не были редкостью, но здесь их было так много, что удивляться приходилось, если навстречу попадались европейские лица. Виктор заметил и то отличие, которое вдруг возникало с теми пассажирами самолета, которые в аэропорту смотрелись экзотично, гостями. И все в них отличалось от коренных жителей. И походка, и взгляд и манера держаться. Здесь они вдруг обретали совсем другой вид. В их жестах появлялась уверенность хозяина дома, они какими-то незаметными чертами становились совсем не московскими африканцами, а местными и обычными жителями. В чем это заключалось? думал Виктор. Может быть в том, что теперь они попадали в свою родную ауру, с родным языком? С родными понятиями и жестами. Они сливались с многочисленными такими же жителями этой страны, и их важный и отчужденный вид пропадал, они так же тащили чемоданы, их так же встречали, и обнимая, заряжали местными проблемами. Они уже жили домашними заботами, которые и радовали их, и немножко тяготили. Они вернулись в свой дом. И вид свой поменяли с гостевого на домашний.
Виктор смотрел на пейзаж, примыкающий к аэропорту, и не видел ничего кроме чахлой сожженной травы и хилых веточек с колючками. Но, по мере того, как они удалялись от аэропорта, постепенно все менялось, и вот уже появились красивые цветущие кусты вдоль шоссе, необычные цветы и хижины с пальмовыми крышами. Он видел стайки птиц, весело порхающих по небу, видел коров, пасущихся на траве, но, это были другие коровы, с совершенно другим телом и рогами, и даже шкурой. Солнце светило так ярко, что в сердце поднималась радость и от его лучей, и от невозможно ярких красок растительности, и цветов, и от всей этой ленивой живности, и от этих черномазых ребятишек, играющих на песке около дома. Он видел жителей в национальных одеждах, представляющих собой просторные длинные рубахи и, удивительно намотанные, платки на голове. Он видел крупицы быта простого, не богатого народа, которые сменялись современными бензоколонками, супермаркетами и небольшими городскими поселениями. В окно врывался свежий ветер, и Виктор с удовольствием подставлял ему свое лицо, чувствуя, как ультрафиолет начинает настойчиво проникать в его кожу.
Он оглянулся на своих коллег, и не заметил в них того восторга, какой возник в его сердце. Некоторые дремали, кто-то, лениво облокотившись на спинку сидения, смотрел и довольствовался маленьким обзором. Его сосед по самолету увидел его взгляд, и, мигнув Виктору, снова углубился в сидение.
Виктор теперь уже не сомневался, что он не только в другой стране, но и на другом континенте, сказочном и, таком далеком, в его прошлой жизни. Автобус выехал на шоссе, бежавшее вдоль океана, который мощно сверкал на солнце и поражал зрение, ярко-синим цветом воды.
Горизонт здесь такой же, как и на море, но почему-то здесь эта синяя даль ощущалась более мощно и значительно, чем на берегу моря, например Черного! Почему? Виктор тоже не находил ответа. Может быть, это все потому, что я знаю, что это океан, а не море? думал он.