Да ну, ерунда, какая! не поверил Виктор. Хотите, я сейчас пойду и спокойно погадаю. Кто там может появиться, только ты сам. В этот момент Виктор немного струхнул, потому что вспомнил о своем двойнике, который жил в зеркале. Его он не боялся, но если появится кто другой? А, ерунда, появится женщина, а женщин я не боюсь, подумал он, успокаивая себя. И к тому же за компанию, не страшно.
Нет уж, придешь домой и гадай себе, сколько хочешь. А здесь разве только что, на кофе тебе погадаю. На, пей и думай о том, чего бы тебе хотелось, а потом переверни чашку на блюдце.
Что там у меня? спросил Виктор, заглядывая через плечо Вали на дно чашки. И не увидел там ничего кроме черной расплывшейся массы.
О, Виктор, у тебя скоро будет много денег сказала Валя, крутя чашку.
Где, где? засуетился Виктор.
Да вот, видишь отдельные точки, видишь, как они сыплются в карман. Это твоя прибыль. А вот пальмы Далеко поедешь. Наверное, купишь путевку в Испанию, смеясь, сказала она.
А женщина, женщина там есть? обрадованный таким прогнозом спросил Виктор.
Женщины пока не вижу, вижу много людей. Все у тебя будет хорошо, завершила свое гадание Валя.
Спасибо! сказал Виктор и запустил в рот еще один пирожок с капустой, нежно взглянув на нее
***
Да посиди еще, сказал Николай, когда Виктор стал прощаться, еще не все выпили и не все съели.
Нет, нет, я же вижу, все уже спать хотят. Я пошел, сказал Виктор, направившись к двери и махнув на прощание всем рукой.
Ну ладно, приходи завтра, вечерком, доедим, не пропадать же! согласился Николай.
Виктор вернулся в свою квартиру. Наскоро приняв душ, он поспешил лечь спать. В этот вечер он уже не смог заняться ничем таким. Он только критически взглянул на зеркало, и отражение помахало ему рукой, а он послал ему свою улыбку.
Где там моя невеста с веревкой? посмеялся он. Где коридоры? Девушка, выходи, я тебя не боюсь, сострил он. Ни коридоров, ни девушки, все ерунда.
Он разделся, лег на диван и заснул.
Глава шестая
Но приближалось настоящее Рождество, православное. И как назло, в этот день Виктор был один, потому что соседи еще не вернулись от родственников.
Ну что ж, не все коту масленица, подумал он. Кроме тебя у людей еще и свои проблемы бывают.
И все же ему было даже обидно, что они оставили его вот так на такой праздник одного. Устроив себе не хитрый столик, и съев куриную ножку под рюмку коньяка, он быстро потерял аппетит. Одному праздновать было не интересно, и есть не хотелось. Без шуточек Коляна, без потчевания Валечки, все было не в радость. Виктор вспомнил свою семью и позавидовал Тамаре. Она-то там с детьми, может быть, и гостей назвала, веселятся, небось? представил он их веселье. Виктор уже даже хотел позвонить Тамаре, но вспомнил, что у них еще нет телефона.
Нужно было бы пригласить кого-нибудь в гости к себе, или напроситься к ним, подумал Виктор, но вдруг понял, что у него нет никого, кроме Коли с Валей и своей бывшей жены, кого бы он хотел, и мог здесь видеть. Он маялся, потому что, спать ему не хотелось, а делать было нечего. Виктор включил телевизор и стал смотреть фильм, который назывался «31 июня».
Господи, и здесь то же! подумал он, увидев, как красивая принцесса из двенадцатого века очутилась в комнате художника из двадцатого. И как? Через зеркало! Сказка, но очень красивая, а музыка! Наш звездный мост, наш звездный мост, пропел он, вторя героине.
Глядя на хорошенькую актрису, принцессу, Виктор снова загрустил, ведь он был один, и никакой принцессы не предвиделось. И ему очень, ну просто очень захотелось, чтобы здесь как в сказке очутилась такая же девушка, с этими красивыми глазами, с нежными губами, и чтобы она села ему на руки и обвила его шею своими нежными ручками. Он уже представил, как обнимает ее милую фигурку, и несет на диван Он, даже, покраснел от этой мысли.
Чего это я так расчувствовался? подумал он. Уже призракам рад, дошел до ручки без женщины. Скоро на них в лифте бросаться буду, как маньяк, и Виктор представил себя в лифте с красивой женщиной, которая, как и он, сегодня одна, и очень рада встретить рождество с ним. Он ведет ее в квартиру, снимает пальто. Дает тапочки Зачем тапочки? Он снимает с нее одежду и, подняв на руки, несет к дивану
Виктору стало и самому смешно, оттого, что все его мысли бродят около дивана.
Виктору стало и самому смешно, оттого, что все его мысли бродят около дивана.
Но смех смехом, а впереди ничего не предвидится, подумал он. Случайные варианты надоели, а, другого, пока, где взять? Хотя, как в песне, Любовь нечаянно нагрянет, подумал он. А, через сколько лет, нечаянно? Лет, этак через двадцать, когда он с палочкой ходить будет, усмехнулся он.
А ты погадай на зеркале, сказал ему внутренний голос.
А где же мне взять второе? задумался Виктор.
А в ванной. Сними и попробуй. А вдруг там невеста? услышал он совет внутреннего голоса.
Виктор прошел в ванную и снял зеркало. Он придвинул маленький столик к комоду, над которым тоже висело зеркало, и примерился, видно ли что-нибудь. И, о чудо, в зеркале вдруг отразился длинный коридор с дверями. Виктор всмотрелся, насколько долго тянется этот коридор, странно, но он не видел себя, а только этот коридор, который совсем не напоминал отражения его зеркал. Коридор в конце своем был наполнен дымкой, может быть оттого, что света в комнате было мало, горело всего лишь бра.
Виктор пренебрег полным ритуалом и решил, что если что-то такое есть, то все получится.
А если не получится, в другой раз купишь свечки, подсказал ему внутренний голос.
Виктор хотел было, сесть поудобнее, не теряя из вида эту повторяющуюся и убегающую вдаль картину из дверей, и его глаза снова остановились на той дымке в конце туннеля. Он постарался не переводить взгляд, и ему показалось, что что-то шевельнулось вдали, и туман принял еще непонятную, но другую форму. Он как бы медленно двигался. К нему навстречу!
Виктор подумал, что это игра света, и всего лишь его желание увидеть что-либо, но туман, двигаясь, превращался в женскую фигуру, от которой отделилось темное облако тоже похожее на человеческую, но мужскую фигуру и по мере ее приближения, оно уходило все дальше назад, как будто даже цепляясь за нее. И вот уже, стала видна головка со светлыми волосами, вот уже видны ручки, одежда. Ближе еще ближе! уже желал Виктор. Ему показалось, что он уже видит лицо, и оно очень напомнило ему лицо Валечки. Она шла по коридору с букетом осенних листьев и на губах ее была какая-то страдальческая улыбка. Виктора, как будто, током шибануло, когда он увидел ее глаза совсем, рядом. Они блестели, ресницы дрожали, и улыбка была настоящая! Он вздрогнул, в глазах его от напряжения защипало и он сел на стул. Все исчезло и теперь в зеркале уже отражалось только его напряженное и усталое лицо.
Видел или придумал? он и сам не очень-то соображал и понимал. Это все пронеслось очень быстро, хотя и имело свое секундное время, и можно было принять это как образ, который мы часто видим в голове, если хотим, что-то представить. Разницу уловить было очень трудно. Но он видел, и знал, что он видел. И даже, запомнил одежду и выражение глаз! И, в то же время, этого уже не было. И ничто, не напоминало ему об увиденном! Лишь только память, или ее игра воображения.
Валечка, подумал Виктор, ловя ушедшую картинку в своей памяти. Конечно, думаю о ней, вот и представил именно ее, подумал он, стараясь объяснить виденное. Куда мне, против Кольки!? Да и живут они душа в душу. Нет, все враки, и выдумка!
Виктор еще раз взглянул на себя критически, и ему не понравился свой собственный вид. Вздохнув, он выпил еще рюмку коньяка, устроившись на диване, задумался.
Мысли философского направления, как всегда полезли ему в голову. Он снова попробовал представить бесконечность, и поплыл все дальше и дальше сквозь пространство, наполненное звездами. Конца не предвиделось!
Возможно, и кончается наш мир, тот который мы привыкли видеть, подумал он. Может мы как микробы в руслах сосудов, и эритроциты видятся нам как звезды, кровь для нас представляется космосом. И мы думаем, что нет стенок русла, оно далеко-далеко, настолько далеко, что любая плотность для таких маленьких существ, которые живут на каком-нибудь тромбоците и еще и воображают о себе как о чуде природы, превращается в отсутствие ее.
Да нет, дело тут не только в размерах, хотя для бесконечности каждый размер стремится к уменьшению, так как бесконечность бесконечно растет и ее границы бесконечно удаляются, и то, что является постоянной и конкретной величиной в этом беге становится все меньше, как станция, для отошедшего от нее поезда. Та субстанция, которая составляет бесконечность, становится для этого размера все более разряженной и просторной, как увеличивается пространство между поездом и станцией по мере его убегания.