Лицо Nadeshdы u poroga заледенело :
Ты подкладываешь меня под этот кусок мяса? Рядом с Yurой?
Админ понял, что сказал не в тему. Не тот человек Чорт, промашка.
Прости. Забыл, с кем говорю. Закрутился.
Не буду мешать, тоже делами займусь. Кстати, у Палача из технологий нет ничего нового?
Ты о чём?
Надо что-то новенькое. Мозгопромывающее Всё больше, понимаешь, в сети баб, подобных мне. Скоро в библиотеки начнут перебираться.
Понимаю. Будем думать. Идея хорошая. Но конкуренция, чорт Знаешь, какие бабки эти штуки стоят? Как бюджет у «Боинга».
Думаю, оно того стоит. И окупится. Ведь это тебя беспокоит прежде всего?
Женя Чем всё это может кончится? Нет, не так. Чем кончится, все знают. КОГДА это кончится? Когда люди поймут, что жить надо по другому? Деньги, деньги, деньги Денег столько, что на сто жизней хватит Почему мы так живём?
Вопрос злободневный. Жизнь такая? А какая она, жизнь? Ведь жизнь проста, как банан. Мы, люди делаем её такой сволочной. Деньги, это всего лишь рычаг. Всё больше и больше. А что движет? Страх. Ведь стоит остановиться в этой гонке, и сразу растопчут, порвут. Нельзя выпадать из обоймы. И людям, и государствам. У людей деньги, у государств армии. Даже если решишься выйти из гонки, тебя не оставят в покое. Поймут, что ты слаб, и тебя порвут уже другие, отморозки со дна. А куда денешься? Устроишь себе монастырь? Государство достанет, помнишь, у Гумилёва: Система не остановится перед физическим уничтожением дестабилизирующего фактора. В скит удалишься? В буколику? Ты серьёзно пыталась рассмотреть такую возможность?
Но ведь есть-же люди, подвижники, сумасшедшие Впрочем, ты, как всегда, прав. Расклеилась, как нимфетка. «misero guod omnes Eripit sensus mini» и т.д., всё-равно ни я, ни ты не знаем латыни.
А примерный перевод?
Это так по Монтеню изъясняются влюблённые, что приблизительно означает: «Увы мне, любовь лишила меня всех моих чувств. Стоит мне увидеть тебя, как я, обезумев, уже не в силах что-либо произнести. У меня цепенеет язык, нежное пламя разливается по всему телу, звоном сами собой наполняются уши и тьмой заволакиваются глаза». Мы разучились говорить по-человечески. Сети связывают язык и разум. Мы говорим на рыбьем языке, и кровь у нас стала рыбьей, холодная и зелёная
А это кто сказал?
Я.
Она отключилась. Долго смотрела на себя в зеркало, потом растрепала волосы, достала из холодильника бутылку текилы, разделась догола и пошла в спальню
5. Дерьмо случается
Только нашим женщинам дарят цветы настолько редко, что они фотографируются с ними как с достопримечательностью
Из метро по подземному переходу Сержик вышел на Московский проспект. Идти до места было не дольше десяти минут, встреча назначена на 15.00, у него было ещё двадцать минут. Парни, которых он ждал, были люди обязательные, могли приехать раньше, но не опоздать. Накрапывал дождик, было душно, и Сержик жался к стенам, обходил прохожих, автобусные остановки, свернул направо и пошёл дворами. По дороге перебирал разговор с бандитами, всё-ли сделал правильно. Бумажка с номером, полученная от Винницкого, уже была сожжена, трубку взяли сразу, будто ждали звонка.
Я звоню по номеру Сашка из-за Днепра? шпионская условленная фраза. Смешно, как Штирлиц Не было ему смешно ни капли. Чувствовал он, что в глазах Админа упал ниже плинтуса, и кто знает, какие инструкции получили эти ребята?
Куда подъехать? Сколько человек надо?
Площадь Победы, если смотреть на аэропорт, правая высотка. Девчонка, надо взять из квартиры и отвезти на место. Думаю, три человека хватит.
Норм. Будем в 15.00.
Они и подъехали минута в минуту, на чёрной «Хонде» с тонированными стёклами на задних дверях. Три копии Винницкого, белые кроссовки, джинсы, чёрные футболки, чёрные-же курточки с оттопыривающимися карманами. Изучающе смотрели на Сержика, и тут он понял наконец значение выражения «медвежья болезнь».
Где?
Одиннадцатый этаж, квартира 57. он кивнул на подъезд.
Там кто-то может быть?
Сежик растерянно сглотнул, пожал плечами :
Когда я там был, никого, вроде, не было.
Понятно. Садись на переднее место. они скрылись в парадной.
Появились неожиданно быстро, специалисты экстра класса, Винницкий был прав. Двое вели под руку женщину, одетую в домашние тапочки, летнюю оранжевую курточку и трусики из двух верёвочек. Больше на ней ничего не было, если не считать широкого серебристого скотча, заклеивающего рот. Нос её был как-бы размазан, и текла из него красно-жёлтая жидкость.
Понятно. Садись на переднее место. они скрылись в парадной.
Появились неожиданно быстро, специалисты экстра класса, Винницкий был прав. Двое вели под руку женщину, одетую в домашние тапочки, летнюю оранжевую курточку и трусики из двух верёвочек. Больше на ней ничего не было, если не считать широкого серебристого скотча, заклеивающего рот. Нос её был как-бы размазан, и текла из него красно-жёлтая жидкость.
Водитель сел рядом с Сержиком, двое запихнули женщину на заднее сиденье, сами сели по сторонам.
Куда ехать?
На Крестовский, в Приморский парк. Там я покажу Что у неё с лицом?
Кусаться не будет, сучка!
Ехали быстро, почти без светофоров, и уже выехали на Большой, когда Сержик, измученный нехорошими предчувствиями, обернулся назад и внимательно уставился на кавказскую пленницу. В недавнее время он понял простую вещь: предчувствиям надо доверять, и если жопа чует приключения, к её мнению следует прислушиваться.
Остановись где-нибудь, в укромном месте, хрипло обратился он к водителю. Остановись, проверить надо.
Это было не по регламенту, и водитель какое-то время сомневался. Чорт его знает, кто ими сейчас командовал? По виду, вроде, ботан, но кто их знает, малахольных умников?