За годом год. Стихи 19762012 гг. - Римид Нигачрок 9 стр.

Погода дрянь для нас, неместных,
Сырая что ли, гниль питает,
Уколешь палец чуть, известно,
Микробов в рану хлынет стая.

А через сутки  ах!.. раздует,
Под кожу гной как бы закачен,
О зараженье крови памятуя,
В санчасть идешь, и чуть не плачешь.

Медбрат  не врач  на полигоне,
Надел халат на форму белый,
Проткнуть нарыв иглу загонит,
И держит скальпель неумело.

Вскрыл рану, перекисью моет,
Орать от боли так хотелось,
Но, прикусив губу, тихонько вою,
Переживу, ведь палец целый.

Бинтуя рану, шутит, боевое
Раненье, мол, ну, жди награду!..
Усну в палатке, успокоюсь
Погода дрянь, сырая гадость.

Случайно ли, но мы в один автобус
Билеты взяли, как бы сговорясь,
О пустяках беседуя, мы радовались оба,
Что случай лишь усиливает страсть.

До Города добравшись из поселка,
Мы не спешили разлучиться у вокзала,
Смеялась ты, глаза сужая в щелки,
На шутки плоские, как будто обещала

И этот день запомнить хорошенько,
По Городу прогулку часовую,
И запивая газировкою печеньки,
Платочком губы промокала к поцелую.

Но отчего-то я с тобою был несмелым,
Чтоб сделать шаг, движенье к продолженью,
Порыв души удерживало тело,
И ты, сердясь, молчала с раздраженьем.

Пока!.. Пока!.. Подали уж составы,
На запад мне, а ей южнее  к папе,
В её глазах упрек, согласен, я неправый:
Случайный шанс, дарованный прошляпил.

Вот докатились мы до бани,
Зато недорого платить,
И что на лавке спать мы станем,
Для молодых всё пустяки

У бабки старой жили лето,
Хоть дом огромный, но пустой,
Напьется бабка с кем-то где-то,
Горланит песни за плитой.

Могли полить бы в огороде,
Вам молодым не труд, а в радость,
Ворчит она на внуков вроде 
Всего-то с дюжину-то грядок.

В штыки Галина, я не против:
Давай поможем?.. Нет и нет!..
И спорит с ней, и нос воротит,
Съезжайте, бабка ей в ответ.

«Опять узлы таскать, дурёха,
Проситься к людям на постой,
У бабки разве жилось плохо?..»
Ты, Вовка, глупый, и простой:

Раз уступи и всё  пропали,
Работать станешь задарма.
«А жить-то будем, где мы, Галя?»
Не можешь ты, найду сама!..

В полуподвальном помещенье
Есть кухня, комнатка: хоромы,
Вперед на месяц просят денег,
И в десять вечера быть дома.

Чтоб печь топили экономно,
Гостей нельзя, и не шуметь,
Быть невидимкой, по-другому:
«Что ж, Галя, надо потерпеть»

Терпенье кончилось у Галки
Через неделю; через три
Она кричит уж: Ёлки-палки,
Живем в тюрьме мы, как хмыри!

Так докатились и до бани,
Десятку в месяц, будь здоров,
Хозяин наш ворчать не станет,
Мол, меньше вы сжигайте дров,

Топите сами, чем хотите,
Иль замерзайте, всё равно,
Гостей хоть ночью приводите;
Здесь до весны легли на дно.

Если я его любила,
Он любить меня обязан.
Говорю ему: О, милый!.. 
И прерву с надеждой фразу,

Жду недолго  бесконечно:
Ты одна мне дорогая!..
Но не слышу слов сердечных,
На уме его  другая?..

Ревность так себе  обида
Заслоняет купол неба.
Грозовой я тучей выйду,
Побольней ударить где бы,

Я не знаю, бить так бить!
Почему, зачем  пустое.
Я хочу любимой быть,
А не сердце успокоить.

Или, или  что за выбор,
Чувство требует одно:
Любит он меня, а «либо»
Погружу души на дно.

Страшно, горько, безнадежно
Это «либо»  нет и нет!..
Не впущу сомнений ложных,
Есть желанный лишь ответ:

Если я люблю  он любит,
Разделить любовь обязан!
Ну а он мне, честный, грубо,
Не принудишь, брякнул сразу.

Разве можно так?.. Обидно,
Хуже худшего  несносно,
Хуже нет морали длинной,
Рассудительный и пошлый.

Трус он просто, безответствен,
И признать не может долг,
Как мне жить, лишенной чести?..
Он твердит, не первый, мол,

До меня не счесть «любимых»,
Пальцев рук не достает
Сыну чьё дала ты имя?..
Здрасти! В Александра деда вот!

Парня фото совпаденье:
«Саша, солнышко моё!»?..
Подарил на день рожденья,
Память дружбы, ё-моё!..

Я могла бы осчастливить
Не тебя  других и многих,
Но люблю тебя в порыве
Чувств возвышенный, о боги!..

Ты уходишь?.. К черту, милый,
Без тебя я обойдусь!..
Невлюбленного манила,
Не влюбила  вот и злюсь.

Дивизион! На вечернюю поверку становись!
И коридор пустой почти, заполнился в минуту
Повзводно , обычная казарменная жизнь
Подчинена уставу, но лишена свободы и уюта.

Дежурный, прапорщик, вчерашний выпускник
Армейских срочных курсов младших командиров,
Одет в мундир с иголочки, из-под земли возник,
На слово остро злой, не может без придирок.

Два года срочной службы, нанялся на три года
Служить в той самой части, с которой начинал.
Вечернюю поверку проводит с нашим взводом,
За нарушение  наряд, знакомый всем финал.

Буяк в начале списка, он призван с Белоруссии,
А украинец Янч Иван стоит последний в списке.
Мороз с Урала, зло уколоть, издевку не упустит,
Кто физически слабей его, третирует без риска.

Исаев вот  чеченец, как к нам попал, загадка,
Ракетчики  славяне, казах один, в хозвзводе.
Родыгин! Я!.. И так идет проверка по порядку.
Из Питера Родыгин, с усмешкой гордо ходит

Дивизион, равняйсь! Смирно!.. Вольно, разойдись!
И строй стремглав распался, рассыпался горохом.
Вечерняя поверка  обычная казарменная жизнь,
Еще день служба кончился, что в общем-то неплохо.

Ну, Костя, черт тебя дери,
Свинью подложил мне какую!
Стоит с ухмылкой у двери,
По дружбе, мол, помог, толкует.

«Гидравлику» я мог бы сдать
И без твоих шпаргалок, дурень,
Мой трудовой «трояк», что «пять»,
Профессор, знаешь, в кровь ошкурит

На пересдаче, дай лишь повод.
Сам сдал и радуйся, а ты,
Медведем услужить готовый,
Открыто сунул мне листы.

Шкурил я сотню трубок шкуркой,
Потом весь курс сдавал в три пота,
И окна мыл, и мёл окурки
С утра до вечера в субботу.

Поставил я б тебе «четыре»,
Иль даже «пять»  владеешь темой,
В конспект не нужно было зырить
«Трояк!»  решенная дилемма!

Профессор мне вернул зачетку 
Урок запомнишь наперед!..
С тебя же, Костя, литр водки,
Как виноват, за твой просчет.

Мальчишками, и взрослые «болели»,
Мне помнится, эфирным хулиганством.
Те, кто собрать приставку к радио сумели,
У микрофонов пропадали  не на танцах.

С ног сбился местный участковый
Выискивать «преступников закона»,
И конфискацией наказывал сурово,
И штрафами, устраивал препоны

Радиолюбителям, нередко без разбора,
И у него простой детекторный приёмник,
«Маяк» уловил только что который,
Мог вызвать подозрение огромное

Радиолампа 6П3С, катушка на патроне,
И переменный конденсатор, микрофон 
И вся «шарманка», скрыть от посторонних
Легко коробочку, как в дом приходит он.

Пыл остудить ни штрафы, ни угрозы,
Как не пытался участковый, не смоги.
И каждый вечер позывные: «Роза»,
«Роза» на связь выходит «Витали»

И снова жалобы от летчиков приходят:
«Нам глушат связь, эфир нам засоряют»
И участковый, злобствуя, на взводе,
Из края в край поселок весь шныряет

Но баловство со временем затихло
Само собой  ребята наигрались.
Кого на службу, кого настигло лихо,
На чердаках пылятся радиодетали

А «Лобачевский» кличку носит Толик
Не потому, что знатный математик.
Основы слабо кто усвоил в школе,
Тому на высшую ума едва ли хватит.

И, провалив числом попыток восемь,
Вуз со справкой мог бы завершить.
Но не сгубить профессора он просит,
Всё потому, что в целом «хорошист».

Это так, лишь присказка, не сказка.
Как он любит страстно Натали!..
А она в ответ лишь строит глазки,
А о взаимности и думать не велит

Ждет год и два, но всё впустую:
Ах, Толик, нет, я замуж не согласна.
Упорно ждет, на «нет» не протестует,
Как математику дожал и  дело ясно!..

И день настал, и Толик торжествует,
Что Ильина зовется Лобачевской,
Пусть в шутку, да, но это не в пустую,
Наталья вдруг дает согласье резко

Они уж год, как счастливо женаты,
И перебрались жить неведомо куда.
С дипломом он, она, оставив пятый
Курс вуза, с ним штурмует города.

И как-то вдруг проездом заскочили
На сутки к нам бывалые знакомцы.
Семью как строить долго нас учили,
С рук не спускали нашего питомца.

Изрядно выпив, тайну выдал Толик,
У Натальи, мол, стал он подкаблучник,
И про любовь изменчивую, что ли,
Век холостым остаться было б лучше.

И я тогда узрел невольно сходство:
Семьи наши сложились зеркально.
Не любовь взаимная  господство
Принужденья, где итог фатальный.

Влюблен Толик страстно в Натали,
А она ему лишь только уступила,
Как душа моя, принуждена, болит,
Не могу любить я Галку через силу.