Вот как они так додумались?
Во-вторых, воду из водопроводного крана на кухне этого альберге может добыть только очень сообразительный человек. Обследовав всю мойку вместе с краном без вентиля, я в бессилии выразилась по-русски в сердцах. В наступившей тишине одна из паломниц, поперхнувшись ужином, на чистом русском языке произнесла:
Надо нажать на педаль!
Вон оно что! Пока жмешь ногой на педаль, из крана течет вода. Так-то, экономно, конечно. Но видели бы вы, где находится эта педаль! Для коленки она низко, для стопы высоко; в любом случае ты стоишь раскорячившись на протяжении всего того времени, пока пользуешься водой. А русскоговорящая девочка оказалась из Польши.
Третий прикол печка. Это счастье, что она вообще была, потому что нередко в кухне есть только микроволновка для разогрева полуфабрикатов. Короче, включить ее не смогла не только я, но даже Игорь с его высшим электротехническим. Еще бы, она включалась только за деньги: бросаешь евро в отверстие монетоприемника и пользуйся в течение получаса. И об этом доходчиво предупреждает надпись по-испански на стене.
Все это очень весело, если ты не валишься с ног от усталости, не хочешь в туалет, не потен, не голоден. Тогда ты прикалываешься вместе с теми, кто повсеместно поставил датчики движения. Сидишь на унитазе и раз! кромешная тьма. Куда щемиться? А это просто вышло расчетное время пользования туалетом. Надо помахать руками или чем там еще, чтобы свет снова зажегся.
Или стоишь в душе и раз! вода кончилась. А это, оказывается, нужно изо всех сил нажать на тугой вентиль крана, расположенного на уровне затылка, чтобы снова полилась порция воды. И ты, конечно же, рано или поздно, путем проб и ошибок, найдешь решение, когда мыльная пена перестанет щипать глаза.
Еще прикольно, если ночью приспичило в туалет, а ты на верхней полке. Ты аккура-а-атненько, стараясь не травмировать мозоли, нащупываешь ступеньки лесенки, на планках которой ночью сушатся мокрые полотенца, носки и майки, твои и соседа снизу, а потом идешь по незнакомому коридору в поисках заветной двери, и по ходу твоего движения с характерным щелчком вспыхивают лампы, освещая путь, пардон, слепя глаза
И главное невозможно подготовиться, учесть прежний опыт. Скажем, приходишь в очередное альберге и, глядя в глаза госпитальера, с подозрением спрашиваешь:
А кухня у вас есть?
Есть!
А печка в ней есть?
Конечно!
Платишь за постой, селишься, покупаешь продукты в ближайшем магазине, предвкушая на ужин домашний обед, вносишь на кухню и где мойка с водой?
А вон там, в саду, видите, труба со шлангом проходит? дружелюбно показывает из окна второго этажа госпитальер. Та-та-да-да-дам.
Другое развитие событий. Начало то же: «А кухня у вас есть?» «Есть!» «А печка в ней есть?» «Конечно!» Платишь за постой, селишься, покупаешь продукты в ближайшем магазине, предвкушая на ужин домашний обед, вносишь на кухню и «Пользоваться посудой можно, если только вы купили наш ужин за 10 евро!» дружелюбно поясняет госпитальер, закрывая перед вами дверь в кухню. Та-та-да-да-дам.
Но вообще альберге это большой дружный дом, в котором царит атмосфера взаимопомощи. Здесь стерильная чистота, поддерживаемая самими паломниками. Доверие друг другу, позволяющее оставлять вещи без тревоги, что они пропадут. Щедрость, когда вы приходите голодный и без сил, а на кухне вас ждет пол-арбуза, початая бутылка вина или кастрюля с горячей пастой, заправленной болоньезе, с сопровождающей надписью «Free!» (бесплатно).
В альберге вы за месяц неизбежно разовьете свою креативность, например, отыскивая способ высушить белье на ветру без прищепок (мы, в конце концов, сообразили носить с собой булавки, занимающие мало места) или готовя себе чай в кружке на пятачке пола возле кровати с помощью кипятильника (предмет неизменной зависти иностранных паломников).
Это место, где вы не просто научитесь обходиться минимумом, но и наслаждаться тем, как мало человеку нужно. Вы обретете свободу от вещей тем дороже для вас станут вечные ценности. Вы полюбите с новой силой те вещи, которые невозможно унести с собой: краски переменчивого заката, открывшийся за поворотом вид, отражение леса в уснувшем озере, облако, на мгновение обретшее очертания ангела. Вы научитесь их проживать здесь-и-сейчас и отпускать без сожаления, потому что теперь, когда вы научились видеть красоту, она будет сопровождать вас везде, где бы вы ни были. Говорят: красота в глазах смотрящего.
11. Сконцентрированное чудо
Игорь, какое чудо этот мостик: просто цельный камень, положенный через ручей! Сфотографируй его, пожалуйста!
Да чудо, конечно, согласен Здесь все чудо. Вытаскивать фотоаппарат вот только долго, да еще останавливаться, время теряем, потом по солнцу идти Ладно, подержи палки!
Нет, поставь их куда-нибудь, я хочу на мостике сфотографироваться! Представляешь, сколько лет этому камню? Наверняка помнит Хемингуэя! Что-то я такое припоминаю из его книги, как они с другом ловили форель в ручье в Испании перед фиестой. Недалеко от Памплоны, кстати, место уж больно похожее описано И горы, и ручей, и спокойствие вот это невероятное! Как только они сохраняют веками природу нетронутой, ведь сотни людей ежедневно идут!
Игорь настроил камеру, и я еще раз прошлась в постановочном кадре по длинному цельному камню, можно сказать, дольмену, через прозрачный ручей.
Неподалеку от Бургете, здесь рыбачил Э. Хемингуэй. 25.08.2014. Фото Игоря Захарова.
Было туманно в это утро второго дня Пути, 25 августа. Недавно взошло солнце, в голову сами собой приходили обрывки воспоминаний из романа. Это самое мое любимое место в «Фиесте»7. Главный герой таким же прохладным утром, как сегодня, вышел накопать червей для наживки на берег ручья. Всадил мотыгу в мокрую траву, отвалил ком земли, и под ним оказались черви, которые тут же ускользнули. Кто из нас в детстве не занимался чем-то подобным и не хранит в кладовых памяти эту чистую радость открытия мира? Но только обычно, читая текст, представляешь все описанное в своем воображении, а сейчас все с точностью до наоборот: реальные ощущения вызвали эффект воспоминания любимого романа.
Игорь сделал несколько кадров: первый я на мостике; второй здесь же неподалеку оставленный неизвестным паломником на вершине столба ботинок с торчащим из него букетиком (такие инсталляции регулярно встречаются на Пути). Убрал фотоаппарат в рюкзак, и мы двинулись дальше. Я продолжала находиться в двух реальностях: своей и Хемингуэя. Сами собой вспоминались описания и рыбалки в пенистой воде у плотины; и охлажденных в роднике бутылок вина, на которых потом на жарком солнце выступили бусинки влаги; и выловленных форелей, выложенных в ряд, голова к голове, красивого цвета, твердых и крепких от холодной воды Все это, прочитанное еще в студенческой юности и время от времени перечитываемое для удовольствия, обернулось теперь моим собственным опытом.
Я испытывала восторг от того, что три мои части сошлось воедино: и филолог, и путешественник, и психолог. Я знаю это состояние, когда мне или кому-то другому удается найти точные слова и назвать ими неуловимые, неосязаемые, неявные ощущения. И вот им дали имя, и они четко и ясно проявились из фона, стали выпуклыми и очевидными. Я знаю по опыту, как мучительно трудно бывает отыскивать внутри себя эти имена, в такие моменты я даже ловлю себя на том, что начинаю шевелить пальцами, бессознательно пытаясь их нащупать и выхватить из воздуха, а иногда даже скребу по столешнице. Как ни странно, это помогает, и критериями успеха служит облегченный вдох-выдох и разливающаяся по телу радость: уф, родила
Хемингуэй как раз тот мастер, который, используя самые простые и даже, я бы сказала, скупые средства, максимально точно передает состояния. Я лишний раз убедилась в этом на второй день Камино-де-Сантьяго, когда, хронически страдая топографическим кретинизмом, не имея представления о том, где мы идем, я абсолютно верно опознала местность, полагаясь только на свои литературные познания. Мостик, на котором я сфотографировалась, был неподалеку от селения Бургете8, из которого герои Хемингуэя отправились на рыбалку к реке Ирати через старейшие буковые леса, пронизанные солнечным светом, пятнами лежащим на густой зеленой траве
Сохранившуюся по сей день трехэтажную гостиницу, в которой останавливался писатель, я, конечно же, благополучно прохлопала, древний буковый лес9, трепетно хранимый в неприкосновенности как национальную гордость, восприняла как должное. И только сейчас, заново виртуально проходя Путь на страницах этого отчета-репортажа, вооружившись справочниками, Интернет-ресурсами, отчетами других паломников, я начинаю постепенно соображать, где я была, по каким местам проходила, к чему прикасалась ежесекундно. И испытываю священный трепет перед тем, как каждый, кто побывал в этих местах, вкладывает свою посильную частичку в это чудо под названием Камино-де-Сантьяго, сконцентрировавший в себе лучшее, что есть в человечестве.